Сидел на арфе рыжий эльф,
Болтая ножками беспечно,
Ломтями сочными апрель,
Лежал на струнах бесконечных.
Играл арфист, едва дыша,
Да так, что птицы присмирели,
Не строгих нот парадный шаг,
А золотые акварели.
В окно, воздушны и легки,
Влетали яркие страницы.
Танцуя, ветру вопреки,
Касаясь душ, румяня лица.
Носился по дворам апрель,
За ним, резвясь, ручьи бежали,
Писала Муза акварель,
У эльфа крылышки дрожали...
Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь в одних пределах строгих
Известного размера бытия.
Мой горизонт и сумрачен, и близок,
И с каждым днём всё ближе и темней.
Усталых дум моих полёт стал низок,
И мир души безлюдней и бедней.
Не заношусь вперёд мечтою жадной,
Надежды глас замолк, — и на пути,
Протоптанном действительностью хладной,
Уж новых мне следов не провести.
Как ни тяжёл мне был мой век суровый,
Хоть житницы моей запас и мал,
Но ждать ли мне безумно жатвы новой,
Когда уж снег из зимних туч напал?
По бороздам серпом пожатой пашни
Найдёшь ещё, быть может, жизни след;
Во мне найдёшь, быть может, след вчерашний, —
Но ничего уж завтрашнего нет.
Жизнь разочлась со мной; она не в силах
Мне то отдать, что у меня взяла,
И что земля в глухих своих могилах
Безжалостно навеки погребла.
1837
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
