Слезятся глаза
от ветра, от лука, от одиночества.
Ненужное подчеркнуть...
Заполни анкету в приемной,
у нас имя пишется с отчеством...
Муть.
Душе стало вдруг неуёмно --
мне надо впечатать куда-нибудь
суть
наивного понимания жизни.
Найдите анкетоместо!
Послушай, меня, Отчизна!
Но все параграфы в графах,
а графы давно под отчёт:
"Какой ты, однако быстрый, капризный, дерзкий".
Подчеркнуто все, и протест растет…
Я скомкал лист в точку, в камень,
тяжелый камень, как ртуть.
Кто там анкеты правит?
Лови неизбежность в грудь!
В живот, коленко правое, почку левую, темя.
Ненужное перечеркнуть...
Ну, здравствуй, мой друг, Артемий!
глядишься усталым,
пальтишко кустарное,
увидимся -- сходим
куда-нибудь
как-нибудь,
где-нибудь,
с кем-нибудь,
может.
Выбери свой вариант.
Стол в три атланта, без ножек.
Вместо одной -- фолиант.
А на столе -- черепаха
жрет молодого льва.
Шепчет в затылок Лопахин:
кличут меня Ермолай.
Нет же. Зовут меня Фрида --
вспомни злосчастный платок!
Стоп. Подчеркни --
мультик,
книга?
Выбор простой, дружок.
Все это образы детства --
в цвете вишневый сад,
львенок мечтает согреться.
Время течет назад…
В том фолианте анкеты --
выбери, подчеркни.
Стол наклонился:
-- Ну, где ты?
-- Атлантушка, помоги!
Лист в точку уменьшился в небе,
листочком опавшим день
скукожился…
Мне бы
проснуться в Караганде.
Анкет там, я слышал, нету…
Чернил просто нет
нигде!
Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
II
Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом,-
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.
III
Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.
Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
