растянулась и крошится пылью здесь
мается, оплывает багровыми пятнами
думает часами что с этим делать – есть или не есть
и увеличивается в размерах пятикратно
под столом кто-то долго ходит и рвёт сметану
счастливого утра
здесь облизнёт окно чешуйчатым и рваным
языком,
заклеймит весом нетто, а лучше брутто
и оставит на потом фиолетовой обезьяне
отвечать на каждый шорох: кто тута
и проникать всеми фибрами в благополучное гетто
душевного спрута
сейчас подползает брюхом по стенам, смутно
помнит, как появилась вчера
и почему в сметане морда
кажется это случайность, думает сейчас
лезет ближе к небу столбик ртутный,
роняя остатки гусиного пера
в альбомный лист А4 Ворда
фиолетовая обезьяна просит предъявить аусвайс
у здесь только метрики, отец – прочерк
опекунша сейчас заявляет, что её имя – Грайс
быть потом она давно не хочет
и уходит вместе с прочими
потом становится её долгожданной дочерью
но это не точно –
ДНК обезьяны находят
в сметане счастливого утра
и приходит однажды ответ на вопрос кто тута:
сегодня на исходе.
1
Было душно от жгучего света,
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
2
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
3
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
1913
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
