Он давно для себя решил, что лучшая из имеющихся у него возможностей – молчание. Только молчание делало его таким – не вызывающим сомнений в исключительности. Сомкнутые слипшиеся губы и неподвижно продавливающие кого бы там ни было глаза – действующий безымянный портрет лица.
Ночами, когда стекло становилось убывающим водопадом, входил в его перламутровые разводы нагим и пытался распознать половую принадлежность, хотя делать этого не нужно было, по утрам он возвращал парадный костюм в своё тело и бабочку на шею.
После облачения в готовую одежду разрывающее желание выпить чашечку кофе и пыхнуть дымом гаванской сигары обжигало пустотелую бездну. Самое страшное было догадываться, что он не владеет собственным внутренним миром, есть кто-то невидимый, раздавливающий его своей властью.
И попытка овладеть властью над собой разбивалась в карманах модного фрака, задыхалась в бабочке на шее.
Когда он, нагой, встревоженный долгим отсутствием своего облачения, заглянул в примерочную, власть, так долго прятавшаяся под лацканом пиджака, потеряла сознание.
Он бережно сжал её в своих пластмассовых глазах. Манекен взял власть в свои руки и надел её на упавшего в обморок покупателя.
Увидев манекена в магазине, пугаюсь. Кажется, понимаю, почему. Секунду сознание воспринимает манекен, как человека, но, только, мертвого человека. Страшновато.
Но, здесь, мне кажется, речь, не просто о таком, магазином, манекене.
Здесь переживания человека настоящего, живого, вынужденного, однако, долго подчиняться чему-то, приспосабливаться, подделываться, имитировать, фигурально говоря, быть частично манекеном.
И человек этот раздваивается постепенно внутри себя, и живая часть его властвует над мёртвой и думает она (эта часть), что власть эта – власть над собой (хорошо, ведь!), и не замечает момента, когда власть эта переходит ко второй его части (к манекену).
Первые два абзаца – ещё живой человек, третий и четвертый абзацы – смешались человек и манекен, пятый и шестой – манекен взял власть.
Стихотворение в прозе. Страшное, красивое, правдивое.
Наташа, спасибо ещё раз большое.
Интересно!
Благодарю. :)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Вода в реке журчит прохладна,
и тень от гор ложится в поле,
и гаснет в небе свет. И птицы
уже летают в сновиденьях,
и дворник с черными усами
стоит всю ночь под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок,
и в окна слышен крик веселый
и топот ног и звон бутылок.
Проходит день, потом неделя,
потом года проходят мимо,
и люди стройными рядами
в своих могилах исчезают,
а дворник с черными усами
стоит года под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окна слышен крик веселый
и топот ног и звон бутылок.
Луна и солнце побледнели.
Созвездья форму изменили.
Движенье сделалось тягучим,
и время стало как песок.
А дворник с черными усами
стоит опять под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок,
и в окна слышен крик веселый
и топот ног и звон бутылок.
14 октября 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.