Моря не было.
Рисовал
я дредноут свой пятимачтовый
Мне достаточно, братья, знать, что вы
разобьёте девятый вал
чтоб лететь, куда нам захочется
пока воздух под нами не кончится,
взявшись правильно за штурвал
Только воздуха,
эка невидаль, –
под крылом изначально не было –
был ошейник и пьедестал.
То пространства мои эвклидовы,
да места, которых не видывал
были сжаты в один провал
Паруса были мыльными плёнками
и пропеллер обмотан пелёнками
Отженились намёками тонкими
от меня и Непал и Байкал.
Ариадна, портвейном не брезгуя,
выдаёт свои нити обрезками,
намотав их внавал
С её нитки по целому миру я,
по линейке дифференцируя,
не возьму интеграл
**********************
Чтоб на сердце шрам
был бы мне к лицу,
с жёлтых листьев звёздную пыль в лесу
ногтем соскребал.
Мимо, блеском её обтекаем,
проползал любимый брат Каин
с корабля на бал.
Зависая в обратной петле Вейерштрасса,
я спрошу:
Брат, какое там, на хрен, пространство? –
я из точки никак не вылезу
Видишь кожу
на любопытном носу,
что хотел под косу,
да попал
в напалм?
Видишь снежный пирамидальный кристалл? –
это он не даёт разомкнуть мне уста
Всё. Иди.
Моря нет.
Ветра нет.
Караул устал.
Еще не осень - так, едва-едва.
Ни опыта еще, ни мастерства.
Она еще разучивает гаммы.
Не вставлены еще вторые рамы,
и тополя бульвара за окном
еще монументальны, как скульптура.
Еще упруга их мускулатура,
но день-другой -
и все пойдет на спад,
проявится осенняя натура,
и, предваряя близкий листопад,
листва зашелестит, как партитура,
и дождь забарабанит невпопад
по клавишам,
и вся клавиатура
пойдет плясать под музыку дождя.
Но стихнет,
и немного погодя,
наклонностей опасных не скрывая,
бегом-бегом
по линии трамвая
помчится лист опавший,
отрывая
тройное сальто,
словно акробат.
И надпись 'Осторожно, листопад!',
неясную тревогу вызывая,
раскачиваться будет,
как набат,
внезапно загудевший на пожаре.
И тут мы впрямь увидим на бульваре
столбы огня.
Там будут листья жечь.
А листья будут падать,
будут падать,
и ровный звук,
таящийся в листве,
напомнит о прямом своем родстве
с известною шопеновской сонатой.
И тем не мене,
листья будут жечь.
Но дождик уже реже будет течь,
и листья будут медленней кружиться,
пока бульвар и вовсе обнажится,
и мы за ним увидим в глубине
фонарь
у театрального подъезда
на противоположной стороне,
и белый лист афиши на стене,
и профиль музыканта на афише.
И мы особо выделим слова,
где речь идет о нынешнем концерте
фортепианной музыки,
и в центре
стоит - ШОПЕН, СОНАТА No. 2.
И словно бы сквозь сон,
едва-едва
коснутся нас начальные аккорды
шопеновского траурного марша
и станут отдаляться,
повторяясь
вдали,
как позывные декабря.
И матовая лампа фонаря
затеплится свечением несмелым
и высветит афишу на стене.
Но тут уже повалит белым-белым,
повалит густо-густо
белым-белым,
но это уже - в полной тишине.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
