Пока на улице смывает с фасадов краску кто-то в сером,
пока в полях душа живая давно смешалась с тьмой и серой,
под стол забившись, я рисую и осторожно выживаю,
я должен обмануть косую тем, что судьба моя кривая
неподотчетна Киндзабуро и не грешит под взором Абэ,
я конгруэнтен ночи бурой и нож затачиваю дабы
пообстрогать излишки кистей и растопырившихся ножек,
укрыться потеснее в листья, что тоже пообрезал ножик
во времена, когда гуляли. О, фильдеперсовые клёны!
Настали новые хиляли и растворимые бульоны.
Но, главное, стекают с крыши сплошные толщи водопадов,
в подвалах утонули мыши, и плыть по улицам бы надо,
да только мало кто способен из-под стола пустить кораблик,
и мой рисунок неудобен, в нем выживают я и зяблик.
