Вороньё на фоне неба, словно йод на ватных клочьях,
ветер тяжко дышит следом, будто обгонять не хочет
и плетётся еле-еле - старый пёс, больной астматик.
Извини, он не нарочно, он такой - всегда не кстати.
Чистый снег не станет грязью - что ж так грязно у обочин?
Постепенно гнётся слабый, разом рвётся там, где прочно.
Млечный ветер вечно рядом, он дождём и снегопадом
тычет в спину сладким гадом, верным другом, горьким ядом.
И уже совсем не больно, и не потому, что в коме.
Все спокойны, все довольны. Капля йода в ватный кокон,
день смеркается, закончен.
Только бьётся, бьётся, бьётся лунный ворон в лапах ночи
и стремительно несётся пёс бродячий в стаю гончих.
нет, не скажу, что "выворачивает". потому что эмоции притупляются от встречи с псом-ветром в реальной жизни.ежедневную пытку от бессилия изменить мир вылечить может только насильственный внутренний оптимизм, который, возможно, становится силой духа. но, тем не менее, читая стихи, нацеленные читателю прямо в совесть и крошечный остаток человеческого ( у каждого разные: лохмотья, или одежды:-)) вынуждают меня думать, что до этой минуты "ты все равное сделал мало, ничтожно мало!". начинаю бичевать свое сиюминутное довольство жизнью... и вспоминать всех людей, птиц, кошек... мимо которых прошла, не поделившись. Так и живем: совершая - и возносясь к гордыне, отдавая - и казнясь малостью отданного.
Наверное, для того и читаются стихи в ночь, после Дня поэзии, чтобы узнавать себя. Всюду. Вот)) спасибо, Оль.
нене, ни в чью совесть не целила, спаси и сохрани. это у меня из совершенно конкретного зерна выросло нечто кустисто-ассоциативное, понятное до конца только одному человеку. Но мне за этот стих не стыдно, сказала что хотела и именно так, как надо. Мне, естественно, надо.
Хельми, "сиюминутное довольство жизнью" - это и есть самое главное, честное слово. Почаще бы :)
Я только совсем недавно, несколько дней назад смогла ему прочитать.
Спасибо тебе.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.