Зеленые виноградины - четки под пальцами ветра...
Ворованный гравий, три дерева, змеев останки...
Мы - жуткие ягоды, вжатые в пропасть мольберта
угрюмым художником, с бредом танцующим танго
под эхом балконов красавиц, лимонных балконов,
балконов, упавших, как звезды, на площадь, где люди
играют в введение в храмы ветровых драконов,
играют в танц-шоу сердец на серебряном блюде, -
под молнией кисти, под жадными вилами вилок,
под рухнувшей кладкой, под пыльным навесом из цвели
и дырок-громадин...
... и руки художника - пилы-
рыбехи. И губы художника - тощие цены
на право быть вжатыми,
право лишения сока,
бесправие двигаться, пухнуть и пахнуть, и вИнить,
когда нас целует пером оянтаренный сокол,
когда мы находим в листве наши до-половины...
Такая досада - компотным мазком - мимо формы...
Такие гнилые мольберты, что вжаться - противно!
Зеленые ягоды на террарисовом фоне,
хранящие в душах зеленых домашние финки -
на свет, изумруд-изуродно прозрачный, но тусклый,
на свет, обделивший теплом и бокалом потоньше.
... ворованный прудик, три дерева, змеи-моллюски.
Сидящий в траве бельмоокий, но нежный ладонщик -
отродье художника, впавшего в соль сантиментов
на старости.
Холм, похудевший с холста до "прозрачно"...
Связующих вилок грозы ярко-желтые ленты -
для нас вялых ягод, что сдулись, как мрийи, как мячик,
как страсть у художника. Разве что в лисьих воронках
губ, жрущих наш мир (буйство линий, гуашное пьянство)
мы все еще ждем золотистого духа-ветренка,
который сожмет нас в размоченных воздухом пальцах.
И, прежде чем лопнуть - раздавленным, вжатым в холст, тканый
из ниток любви, нефабричный, кровящий бахромно,
мы розово-сине (рассветом над море), гортанно
споем винный реквием грозди прекрасного грома...
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.
Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой...
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены...
Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождем у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить...
Хорошо бы собаку купить.
1903 год
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.