Что такое поэзия? Этого я не знаю. Но если бы я и знал… то не сумел бы выразить своего знания или, наконец, даже подобрав и сложив подходящие слова, все равно никем бы не был понят
... вот бы себя - за волосы....
Ветер зол:
рвёт за подол, обнажая свиные стейки.
Я причащаюсь опасным подвидом смол
на отощавшей на спинку седой скамейке.
Трафик безумный распоротым червячком
лезет за пазуху улочек-абрикосок.
Дёргаясь под троллейбусным кабачком
и утирая бёдра платком киосков,
а на углу костыли, как шпана, ядро
нежной земли по почкам легонько треплют...
... вот бы себя - за волосы! как барон
Мю - но сегодня не верят в хвастливый лепет,
в велосипедный гон, в новостроек кайф,
в некоммунальность и безтарифность попок...
Ветер испитый, в пасочки поиграй! -
если сумеешь, жалостливый дистрофик.
Нет - на скамейку. Где дрыхнет газетный фарш.
Выпей бензина... Я, может быть, буду третьей.
Глядя, как тротуара сухой грильяж
нам с укоризной моргает бельмом салфетки,
вешая абрикоски на зряшный зонт,
с куртки сдувая цветочную пыль, как с щёчки
детской, опустим пальчики, как Ясон -
в мягкое золото, в жвачно-сплошную точку...
.. вот бы - за волосы...
чтобы не рвать очко,
не прикрывать подолом на веках шишки -
только остаться маленьким синячком
на изумлённом асфальте и на лодыжке
тонкого ветра, тоньше, чем небо и
спинка скамейки фантомная, тоньше вдоха...
Улочки-неулыбы молчат, как пни.
Страшно их дымом трогать.
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт,
безнадежно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат,
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
