… лето жуётся не лучше советской жвачки,
мёртво хрустит песком на зубах. те – ноют…
город стирает меня, как осколок ржавчин
или пятно на гольфике нефтяное.
я же сегодня сижу на ключице спальных,
в законсервированном декольте пляжа.
небо снимает слишком прозрачный купальник,
шарики у него на бедре пляшут,
набережной икается сладкой ватой,
солью орехов, вокалом из сплетен жутких,
лебеди проплывают по ней в летних платьях,
выцеловывая шеи сетчатым щукам.
вечер ложится в сачок шашлыков-питейных,
просит накинуть на глазки акрил и ситец…
я тут сижу нарочито-телесной тенью,
необитаемой, словно моя ресница –
не-заказавшей пиццу, десерт и водку,
не-ожидающей кофе-трамвай-маршрутку…
я тут сижу неразменной фальшивой соткой,
нервы мозолю воздуху – проституткой.
вечер башляет тьмой фонарям и таксам,
серый гипюр кладёт в декольте пляжа…
пальцы мои скучают, как в банке – баксы,
скука почти-слезинкой в бокале пляшет.
я запишу одинокость на лоб флэшке
и передам привет всем сиамским файлам…
… воздух на потный лоб выпадает решкой,
тянет за локоток и ведёт в спальню.
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
