весна добавила «толчёного» стекла
на нашу долю, мы заходимся от кашля.
родные дети стали вымученно старше,
что бы писать на стенах сажей слово Love
и посылать затем весну куда подальше.
у них есть право посылать, у нас нет прав,
мы улыбаемся и детям ручкой машем.
сошли на нет запасы стрел, запасы слов.
остались жажда и надежда, кто сильнее?
мы не успели, может дети и успеют
отправить к Господу и письма и послов,
навоеваться, принести домой трофеи:
сто тысяч вражеских отрубленных голов,
а после плакать и читать Хемингуэя.
да будет так! да будет как? да будет нам…
дома раздарены, одеты и обуты.
на нашу долю не часы, теперь минуты,
подобно горсточкам «толчённого» стекла,
остались. мы доедем быстро на «попутных»
ветрах, просить того, кто строит вечный храм:
пусть не для нас, так для детей наступит утро.
Завидую, кто быстро пишет
и в благости своей не слышит,
как рядом кто-нибудь не спит,
как за стеною кто-то ходит
всю ночь
и места не находит.
Завидую, кто крепко спит,
без сновидений,
и не слышит,
как рядом кто-то трудно дышит,
как не проходит в горле ком,
как валидол под языком
сосулькой мартовскою тает,
а все дыханья не хватает.
Завидую, кто крепко спит,
не видит снов,
и быстро пишет,
и ничего кругом не слышит,
не видит ничего кругом,
а если видит,
если слышит,
то все же пишет о другом,
не думая,
а что же значит,
что за стеною кто-то плачет.
Как я завидую ему,
его уму,
его отваге,
его перу,
его бумаге, чернильнице,
карандашу!
А я так медленно пишу,
как ношу трудную ношу,
как землю черную пашу,
как в стекла зимние дышу -
дышу, дышу
и вдруг
оттаиваю круг.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
