«Мосье, Вы – старомодны. Как Псалтырь,
Ковчег и жухлый корень адюльтера.
Отнюдь не Гефсиманские сады,
Отнюдь не шемаханские гетеры,
Туманный юмор (только – под себя),
Чесночный суп, «ча» через «я» и чаща
Бездомной шерсти – род людских собак,
Слюнявый рот, эпохою горчащий…
Вы скажете: «да-на-себя, коза»…
…она ответит: «Мы – на «Вы!»
Планета
Забьёт козла, закурит и со зла
Эпоху Марлезонского минета
Объявит – и – закружат, заскользят
Фигура Жэ, фигура По…, проходка…
Расслоенные ласточки глаза,
Кикимор истеричная икотка, –
Пока в сравненьях пышных – кто – кого,
Пока полмира – ставит, пол- – без чувства,
Я к гномикам в оправе домовой
И синим белкам в Тартар прокачусь и
Наверно, сдохну, если тот же глюк
В углах и под землёй уже пасётся…
.. а мне бы – только знать, что плачет лук,
Увидев, как дворняга тянет солнцу
Больную лапу, как болит стекло
Разбитой тачки, как полы скрипучи
На день девятый, как несёт циклон
Того, кто пассажир, а не попутчик,
Подальше…
Гефсиманские сады
Вазонов содрогаются – от смеха?
Мосье, я старомодна, но не дай
Ни бог, бодун, ни чёрт мне быть Вам – эхом –
Банальней рифмы.
Без-корнее – пусть! –
Моим – не подниматься, – степлер к тумбе
Их приколол.
Не вырваться.
Не рвусь.
Лежу.
Глазами поливаю клумбу
Мещанской люстры.
И небесный кубик
Спускается на мой сердечный брус.
