… если долго смотреть на небо, то видно, как небо
отгрызает лестницу в перья его
(так жалко)…
я смотрю на это
и толкаю, словно тележку, глаза свои –
к этим перьям,
уши свои – к скрежету алых дёсен,
на которых гнездо свивает больное солнце…
и мне чудится:
солнцекожий детёныш-мамонт
возле блюдечка
сладкой насыщенной алым пенки,
языком сметающий воздух в укусах пыли
и свистящий кожей слишком прозрачный джаз.
это джаз – перетекающих с тонких пальцев
земляной коры на запястия чада неба
времён летнего сна и прохладного хрипа горла
золотистых плит, на которых алые черепахи
у слона ловят блох на пропитанных счастьем бивнях…
это джаз – сумасшедших каторжных сот бурьяна,
это стон солёных трав в муравьиных каплях,
это рана птиц, засыпанных южным небом,
на которой бинт песка шебуршит теченьем
тени воздуха…
мир выдыхает мне тихо в ухо:
я – река, что сочится против и снова против
своего течения, руша чужие лодки,
размывая ночи липкий пахучий бархат,
выдирая пену ветра из проводов оковных…
я – лишь сон свой –
с ароматом разбитой скрипки,
с потом ночи, не рождающей звёзд и ветра,
с ухом мира, о которое бьётся джазом
шебуршное шелестящее пеплом небо
если долго смотреть на небо, толкая, словно
инвалид – коляску, глаза свои, боль и уши,
померещится, что из гущи перьин небесных
выпадают лестницы, камни и башни, и даже боги.
и тогда застываешь болванчиком из китая –
без дракона, в лопатках уснувшего, как котёнок,
без реки, что янцзычит глазами, желтее бури
под пустыней, без мышки подмышкой – комочка страха, –
только небо и джаз монеткой в ладошах мокнут,
только плиты земли щекочут трущобы пяток,
только кит кусает с изнанки солёный тельник,
и вулкан на кончике голоса спит (боится
шевельнуться, если чувствует: кто-то смотрит) –
замирает, сцепив землю, натужно терпит,
а потом прорывает летним закатом горьким…
…если долго смотреть на небо, прижав свой голос,
словно хвост, к бокам, прищурившись, язвы солнца
пе-ре-счи-ты-вая, как ребёнок – травинки в книге,
этот голос однажды звякнет надбитым блюдцем
из сервиза китайского, с запахом летних ритмов
и рисунком заката, но кто же его услышит,
кроме неба, вулкана и чёртовых черепах?
- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,-
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.
- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,-
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
1932
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
