... а ночи - как чёрный зонт,
а губы - как серый зондик,
и пусть я вам - желчь и смрад,
я - пёрышко - облакам.
А вы мне : "Кошмар-позор!",
а вы им: "Террибль-экзотик!",
и - супчики с баллюстрад,
и - косточки шашлыка -
по морде...
Вы мне смешны,
как дети, что делят небо
на пыль самолётных пуль
и физику мёртвых тел;
как угол, где ни души,
икона эпохи нэпа,
соседский потоп буль-буль
и горстка кошачьих дел;
как стайка беззубых баб
на сэконде мёртвых радуг,
как шкодный трусливый пёс
(нос спрятал, а зад торчит...)
Красавицы фотожаб,
завистники к бесу в прада
(но в белых одеждах, хвост
скрывающих) - на печи
по миру несутся...
Мир
и шею скрутил - не сбросить...
Мир лечит радикулит,
и взрывы на позвонках...
Я - дырка в облунке "сыр",
я - рыба под альбатросом,
я - ветер, что не скулит,
а землю вот в тех венках
целует - роднится - и
землёй говорит, анализ
не делая на червей,
цемент, кровянит, гробы...
Плывут облака-птенцы
на солнца дрожащий палец,
под палочку мошек-фей
целуются воробьи.
И вы мне смешны - как сон
пластмассовой куклы - богу,
как смех голубых прим-дон
над кваканьем лягушат...
Не велено мне дышать?
И горло бросать в бидон?
Пылинкой забьюсь под ноготь
планеты, и чёрный зонт
раскрою над головой.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
