Мама утром мне сказала:
- Будет теплый летний день.
И, во-первых, для начала,
сарафан в горох надень.
Хватит бегать замарашкой,
корчить рожицы, скакать!
Я, пожалуй, с «чебурашкой»
не пойду во двор гулять.
Чебурашка неуклюжий,
но зато и добр, и мил!
Не понятно, почему же
маме он не угодил!
Я отдам ему фисташку,
и за ушком почешу.
А еще я Чебурашку
шоколадкой угощу!
Про «вторых, четвертых, пятых» -
это повод для тоски!
Банты чуточку примяты,
в каше новые носки.
Пусть кисель и борщ на шее,
и варенье на носу,
пусть щека и ухо... в клее…
Я и вою, и кричуууууу…..
- Не хочу, в-девятых, мыться -
борщ на шее оттирать!
- Ты не девочка, а хныкса, -
мама сердится опять.
- Нет! Я - девочка, я - Даша!
Так зовут меня друзья -
из мультяшек Миша с Машей
и Барбоскиных семья.
- Кто опять не хочет мыться? -
Дед прищурился слегка.
- Почему растет у хныксы
шоколадная рука?
Чей тут нос лизал варенье
из тарелки на столе?
Это что за привиденье?
Хныксам вреден крем-брюле!
- Нет, ни капельки не вреден! -
воет хныкса, словно выпь.
- С кем воюет непоседа?
Кто напал на Дашу?
.............................. Львы?
Это бабушка вернулась!
Очень кстати. Прочь тоска!
И к бабуле потянулась
шоколадная рука.
Потянулся нос в варенье,
клей на ухе и щеке...
Очень рада возвращенью
даже каша на носке.
Баба знает все на свете!
Замирает сердце... "ек"...
- Хныкса - это, детка, в цвете...
разнопахнущий зверек!
Пахнет он ванильной сушкой,
и сосиской, и борщем.
пахнет яблоком, ватрушкой
и, конечно, молоком!
Шоколадом, кашей, кремом... -
от хвоста до головы!
Красит нос и щеки джемом,
и коленки в цвет халвы.
А еще он любит мыло,
пену-облачко и душ.
Хныкса, детка, очень милый,
хоть и мал, и неуклюж!
Слезы высохли, и хныкса
развеселая опять!
- Ну.., пойдем скорее мыться,
нам давно пора гулять!
Здесь жил Швейгольц, зарезавший свою
любовницу – из чистой показухи.
Он произнес: «Теперь она в Раю».
Тогда о нем курсировали слухи,
что сам он находился на краю
безумия. Вранье! Я восстаю.
Он был позер и даже для старухи -
мамаши – я был вхож в его семью -
не делал исключения.
Она
скитается теперь по адвокатам,
в худом пальто, в платке из полотна.
А те за дверью проклинают матом
ее акцент и что она бедна.
Несчастная, она его одна
на свете не считает виноватым.
Она бредет к троллейбусу. Со дна
сознания всплывает мальчик, ласки
стыдившийся, любивший молоко,
болевший, перечитывавший сказки...
И все, помимо этого, мелко!
Сойти б сейчас... Но ехать далеко.
Троллейбус полн. Смеющиеся маски.
Грузин кричит над ухом «Сулико».
И только смерть одна ее спасет
от горя, нищеты и остального.
Настанет май, май тыща девятьсот
сего от Р. Х., шестьдесят седьмого.
Фигура в белом «рак» произнесет.
Она ее за ангела, с высот
сошедшего, сочтет или земного.
И отлетит от пересохших сот
пчела, ее столь жалившая.
Дни
пойдут, как бы не ведая о раке.
Взирая на больничные огни,
мы как-то и не думаем о мраке.
Естественная смерть ее сродни
окажется насильственной: они -
дни – движутся. И сын ее в бараке
считает их, Господь его храни.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
