Как-то ослик Иа уехал в командировку, оставив вместо себя и.о. И.о., вместо того чтобы приносить ИП Иа у.е, всю неделю безудержно и безобразно пропьянствовал. Так что прямо ае!
«Не всё то Иа, что и.о.» - с доброй грустью сказал по возвращении Иа, и со всей силы ударил и.о. копытом поддых.
«Уя-уя» - не стал перечить ему и.о., согнувшись пополам.
Золотые слова!
***
Как-то Си Сяо, забравшись высоко в горы, завис в воздухе, медитируя над бутылкой рисовой, ёмкостью 0,7.
- «Однако» - подумал Си Сяо после часа медитации. «Если правду говорят учители праведности, что любая форма – пустота, то совершенство формы сей бутыли повысилось уже до невыносимых высот…И ведь ни одного кабака в радиусе сотни ли…»
«Дзен!»- грустно ответила бутыль.
И попробуйте поспорить!
***
Однажды, хорошо отведав байцзю,
Чжаочжоу подошёл к корове, нежно приобнял её и спросил :
- Обладает ли собака Природой Будды?
На что корова мудро ответила:
- А мне-то откудова знать? Я - корова. Му!
Чжачжоу тут же достиг просветления и пошёл за добавкой...
***
Как-то финвалу приснилось, что он нарвал.
Проснулся финвал и думает:
«Финвал ли я, которому снится, что он нарвал? Или - нарвал, которому снится, что он проснулся, и он - финвал?» Подумал финвал, плюнул и поплыл себе дальше.
Такой в притче о финвале финал...
***
Как-то в далёком селении на крайнем севере жила ненецкая девочка Света Тьмы.
(Хотя чего это я? Она и до сих пор там. Всем привет передаёт, кстати.)
И вот, как-то в особо тёмную полярную ночь, солнце не всходило четыре с половиной дня. И даже пунктир полярного круга далеко на юге, который как известно включают по ночам для удобства навигации стад оленей, не давал должного освещения.
«Но что с того, что на улице темно?» - спокойно подумала Света Тьмы.
«Ведь у нас ещё есть свет в наших душах! И свет в наших домах. За первое – спасибо нашим добрым родителям и мудрым Наставникам. За второе – РАО «ЕЭС».
Очень добрая и светлая девочка эта Света Тьмы. И таких Свет на нашем севере – тьмы и тьмы.
***
Однажды Кристофер Робин, Пятачок и Винни-Пух сели играть в карты.
Налили. Раздали. Снова налили. Пятачок, забыв про установленные правила, внезапно зашёл с виней.
«Что же с виней ты заходишь, свинья! Вини – мои и хожу теперь я!» - разозлился
Винни и хотел дать Пятачку в пятак, но внезапно подумал : « А тигра меня раздери, как красиво же получилось!»
Когда мне будет восемьдесят лет,
то есть когда я не смогу подняться
без посторонней помощи с того
сооруженья наподобье стула,
а говоря иначе, туалет
когда в моем сознанье превратится
в мучительное место для прогулок
вдвоем с сиделкой, внуком или с тем,
кто забредет случайно, спутав номер
квартиры, ибо восемьдесят лет —
приличный срок, чтоб медленно, как мухи,
твои друзья былые передохли,
тем более что смерть — не только факт
простой биологической кончины,
так вот, когда, угрюмый и больной,
с отвисшей нижнею губой
(да, непременно нижней и отвисшей),
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы
(хоть обработка этого устройства
приема информации в моем
опять же в этом тягостном устройстве
всегда ассоциировалась с
махательным движеньем дровосека),
я так смогу на циферблат часов,
густеющих под наведенным взглядом,
смотреть, что каждый зреющий щелчок
в старательном и твердом механизме
корпускулярных, чистых шестеренок
способен будет в углубленьях меж
старательно покусывающих
травинку бледной временной оси
зубцов и зубчиков
предполагать наличье,
о, сколь угодно длинного пути
в пространстве между двух отвесных пиков
по наугад провисшему шпагату
для акробата или для канате..
канатопроходимца с длинной палкой,
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы,
вот уж тогда смогу я, дребезжа
безвольной чайной ложечкой в стакане,
как будто иллюстрируя процесс
рождения галактик или же
развития по некоей спирали,
хотя она не будет восходить,
но медленно завинчиваться в
темнеющее донышко сосуда
с насильно выдавленным солнышком на нем,
если, конечно, к этим временам
не осенят стеклянного сеченья
блаженным знаком качества, тогда
займусь я самым пошлым и почетным
занятием, и медленная дробь
в сознании моем зашевелится
(так в школе мы старательно сливали
нагревшуюся жидкость из сосуда
и вычисляли коэффициент,
и действие вершилось на глазах,
полезность и тепло отождествлялись).
И, проведя неровную черту,
я ужаснусь той пыли на предметах
в числителе, когда душевный пыл
так широко и длинно растечется,
заполнив основанье отношенья
последнего к тому, что быть должно
и по другим соображеньям первым.
2
Итак, я буду думать о весах,
то задирая голову, как мальчик,
пустивший змея, то взирая вниз,
облокотись на край, как на карниз,
вернее, эта чаша, что внизу,
и будет, в общем, старческим балконом,
где буду я не то чтоб заключенным,
но все-таки как в стойло заключен,
и как она, вернее, о, как он
прямолинейно, с небольшим наклоном,
растущим сообразно приближенью
громадного и злого коромысла,
как будто к смыслу этого движенья,
к отвесной линии, опять же для того (!)
и предусмотренной,'чтобы весы не лгали,
а говоря по-нашему, чтоб чаша
и пролетала без задержки вверх,
так он и будет, как какой-то перст,
взлетать все выше, выше
до тех пор,
пока совсем внизу не очутится
и превратится в полюс или как
в знак противоположного заряда
все то, что где-то и могло случиться,
но для чего уже совсем не надо
подкладывать ни жару, ни души,
ни дергать змея за пустую нитку,
поскольку нитка совпадет с отвесом,
как мы договорились, и, конечно,
все это будет называться смертью…
3
Но прежде чем…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
