|
Сегодня 7 сентября 2025 г.
|
Ничто не внушает мне такого презрения к успеху, как мысль о том, какой ценой он достигается (Гюстав Флобер)
Шкатулка
02.06.2014 Железный уютПервое слово все-таки появилось до молчания, первый звук — до тишины... В начале, как известно, было Слово. Так прав ли автор, утверждающий, что вначале была тишина? Мне вспомнилось «молчание — начало всех начал» Макаревича. Так может, молчание, или тишина — и есть то начало, в котором прозвучало Слово? Виталий (NEOTMIRA) в своей рецензии утверждает, что слово и тишина, как противоположности, родились одновременно. Мне же думается, что слово и тишина не противоположности. Если отвлечься от религии (ибо в Евангелии речь идет не об обычном слове), по моему мнению, тишина, или молчание — это пауза между словами или звуками, поэтому первое слово все-таки появилось до молчания, первый звук — до тишины.
Иллюстрация: Эвелин де Морган «Надежда в тюрьме отчаяния»
Мой черный товарищ мне машет крылом,
Решетка в проеме — железный уют.
Я рад бы услышать тебя, но облом:
Глубокие реки неслышно текут.
Что вечность? — лишь нить пробуждений от сна,
Мгновенья сменяются — пряник на кнут.
Есть в камне, как в небе немом, глубина —
Высокие горы неслышно растут.
А где-то огонь, или свет зоревой,
Рождается солнце в квадрате окна.
Немые предтечи, мы стали собой -
Ни слова. Вначале была тишина.
Автор: SukinKot
Читайте в этом же разделе: 26.05.2014 Ведая рост и шаг 19.05.2014 Беглым отблеском 12.05.2014 Бутылка из океана 04.05.2014 Душа во льду 28.04.2014 Что-то светлое и неземное
К списку
Комментарии
| 02.06.2014 12:44 | tamika25 Какая красивая тишина!.. | | | 04.06.2014 22:51 | тим Это очень классный стих, да. Респект автору.
И хранителю шкатулки - спасибо) | | Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
|
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Авторизация
Камертон
1
Когда мне будет восемьдесят лет,
то есть когда я не смогу подняться
без посторонней помощи с того
сооруженья наподобье стула,
а говоря иначе, туалет
когда в моем сознанье превратится
в мучительное место для прогулок
вдвоем с сиделкой, внуком или с тем,
кто забредет случайно, спутав номер
квартиры, ибо восемьдесят лет —
приличный срок, чтоб медленно, как мухи,
твои друзья былые передохли,
тем более что смерть — не только факт
простой биологической кончины,
так вот, когда, угрюмый и больной,
с отвисшей нижнею губой
(да, непременно нижней и отвисшей),
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы
(хоть обработка этого устройства
приема информации в моем
опять же в этом тягостном устройстве
всегда ассоциировалась с
махательным движеньем дровосека),
я так смогу на циферблат часов,
густеющих под наведенным взглядом,
смотреть, что каждый зреющий щелчок
в старательном и твердом механизме
корпускулярных, чистых шестеренок
способен будет в углубленьях меж
старательно покусывающих
травинку бледной временной оси
зубцов и зубчиков
предполагать наличье,
о, сколь угодно длинного пути
в пространстве между двух отвесных пиков
по наугад провисшему шпагату
для акробата или для канате..
канатопроходимца с длинной палкой,
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы,
вот уж тогда смогу я, дребезжа
безвольной чайной ложечкой в стакане,
как будто иллюстрируя процесс
рождения галактик или же
развития по некоей спирали,
хотя она не будет восходить,
но медленно завинчиваться в
темнеющее донышко сосуда
с насильно выдавленным солнышком на нем,
если, конечно, к этим временам
не осенят стеклянного сеченья
блаженным знаком качества, тогда
займусь я самым пошлым и почетным
занятием, и медленная дробь
в сознании моем зашевелится
(так в школе мы старательно сливали
нагревшуюся жидкость из сосуда
и вычисляли коэффициент,
и действие вершилось на глазах,
полезность и тепло отождествлялись).
И, проведя неровную черту,
я ужаснусь той пыли на предметах
в числителе, когда душевный пыл
так широко и длинно растечется,
заполнив основанье отношенья
последнего к тому, что быть должно
и по другим соображеньям первым.
2
Итак, я буду думать о весах,
то задирая голову, как мальчик,
пустивший змея, то взирая вниз,
облокотись на край, как на карниз,
вернее, эта чаша, что внизу,
и будет, в общем, старческим балконом,
где буду я не то чтоб заключенным,
но все-таки как в стойло заключен,
и как она, вернее, о, как он
прямолинейно, с небольшим наклоном,
растущим сообразно приближенью
громадного и злого коромысла,
как будто к смыслу этого движенья,
к отвесной линии, опять же для того (!)
и предусмотренной,'чтобы весы не лгали,
а говоря по-нашему, чтоб чаша
и пролетала без задержки вверх,
так он и будет, как какой-то перст,
взлетать все выше, выше
до тех пор,
пока совсем внизу не очутится
и превратится в полюс или как
в знак противоположного заряда
все то, что где-то и могло случиться,
но для чего уже совсем не надо
подкладывать ни жару, ни души,
ни дергать змея за пустую нитку,
поскольку нитка совпадет с отвесом,
как мы договорились, и, конечно,
все это будет называться смертью…
3
Но прежде чем…
|
|