Михаил Булгаков

Говорили о новом журнале,
пили водку и ели шашлык.
Так кричали, что в стену стучали:
- Тише! Тише!- И сызнова крик.

Что за радость и риск в разговорах,
не соскучишься в этой стране!
И опять: что за стук? что за шорох?
То ли гвоздь, то ли ухо в стене.

Да и впрямь тугоухим медведем
надо быть, чтоб не бить кулаком,
если крики:-Уедем! Уедем!-
а за окнами мол с маяком.

И когда, как всегда, поллитровки
не хватило на спор мировой,
- Эй, сосед?- а сосед на веревке,
на веревке висит бельевой...

Ужас! И языки проглотили...
Был - и нет... И костыль вколотил
в карту мира. Все счеты сводили,
все считали - а он заплатил.

Так и выбыл. В миры ли иные,
в пустоту ли, кто толком поймет.
Лишь часы остывают ручные,
отмеряя бессмысленный счет...

И как будто слегка потянуло
сквозняком - и качнувшийся пол
отголоском соленого гула
проскрипел: человек отошел.

А, да что там - Китай ли, Корея,
Черноморье? Глухая вода -
эта жизнь! Позвоните скорее
в морг - в милицию - в рай - в никуда -

все равно! Ведь повязаны все мы
и по чести воздастся и нам,
ибо вот они, общие стены:
стукнешь здесь, а аукнется там!

И прости! И попутного фарта!
Сам ты в темные воды отплыл.
И зияет двухдулая карта
со свищом где-то возле Курил...