Когда люди помирают, первым делом они в Ад попадают. Так Господь Бог завёл. Дескать, пущай там, в Аду разбираются в ихних пакостях, канцелярию ведут, профиль-фас фотографируют, протоколы там, справки с печатями … папки по годам… да на каждый пункт – соответствие, сковородка ли, лесоповал, там, рудничок, а то – и куда поглыбже. Чтобы, стало быть, чертям тошнее было, да и по земле чтоб черти меньше таскались за делами всеми этими. Одним словом – умственно придумано. А, ежели, когда невинная душа туда заявится, то чертям она – поперёк характера заведомо. У ихнего брата, у чертей, от невинности головная боль и рвотные позывы, слыхал я. Так что они её без задержки наверх отбуксуют, по акту сдадут, печать им шлёпнут – они и нырнут обратно.
А вот с царями – тут совсем даже наоборот. Их поначалу в Рай волокут. Потому это так, я думаю, что Богу тоже охота иной раз о земных делах потолковать. Да не про мелочь какую-нибудь, конечно, а про дела государственные. Бог, ведь, всё-таки.
Посидят они с царём каким ни-то новопреставленным, чайку попьют, потолкуют о делах государственных, порассуждают о перспективах, да и спихнёт его Бог самоходом в Ад. А там уже – делопроизводство царю по полной программе.
Так вот, о чём я? Помер один царь, из недавних. Доставили его в Рай, в приёмной усадили, велели тут ждать.
Выходит к нему Бог.
– С прибытием! – говорит. – Чайку не желаешь ли, для разговору?
И напротив садится.
А царь вскочил, горло прочистил и рапортует по форме:
– Будучи царём, прибыл по умирании в ваше распоряжение. Крещёный. Грехов не имею. Будучи партийным, боролся с буржуазными предрассудками нещадно. В демократическом лагере, отнюдь, с коммунистами боролся, не щадя, опять-таки… Благодарствуем на угощении, конечно, только мне бы для разговору – рассольцу или пивка морозного.
– Не держим. – Строго говорит Бог. – Кваску монастырского на клюкве с рябиною, если угодно… Да ты садись, уважаемый, садись…
– Кваску можно. – кивает царь.
Оборотился Бог, махнул кому-то рукою, пальцем на царя кивнул – тут же приносят царю литровую бутыль квасу монастырского. Схватил царь бутыль, духом половину выпил, выдохнул радостно – и другую половину прикончил.
– Да ты, уважаемый, никак с похмела? – удивляется Бог. И рукой вкруг себя замахал – дух от царского выдоха пошёл густой.
Царь смутился маленько:
– Есть грех, врать не буду.
– Правильно! – одобрил Бог. – Тут у нас врать не положено.
– Ну, как там, в царстве-государстве дела идут? – интересуется Бог. И отодвигается маленько от духа царского.
– А, шут его знает! – отвечает царь. – Идут, наверно как-то…
– Здрассте! – удивился Бог. – А кто ж знать должен?
– На то помощники у царя, вестимо.
– А ты-то чего делал?
– А я, это… царствовал… и водку пил. Ну, не только водку… Но в основном, конечно, – её…
Поглядел на него Бог внимательно, постучал пальцами по столику, сказал:
– Та-ак! Любопытно…
А потом ласково спрашивает:
– Грешил, небось? Людей, небось, мучил? Голодом морил? Казну умыкал?
Обрадовался царь, руками замахал и, прям, кричит:
– Так я ж её, родимую… виноват – проклятую, для чего пил-то? Во хмелю-то я душою ласков и умом не силён. Следите за мыслью, Ваше… мнэ-мнэ…
– Да, ладно тебе. – махнул Господь Бог.
– Да! А злодейство, оно обратных параметров требует. Правильно? А я пил всё время, пока царём был.
Откинулся царь в полном удовольствии на стулец:
– Оно и получается – чист, как перед Богом… то есть как перед вами, Ваше…
– А кто ж тогда морил, да казну умыкал?
– Шут их знает! – отвечает царь. – Помощники, должно быть. Кому ж ещё? Говорю же – пил я водку! Ну, не только, конечно…
– Ишь, чего удумали! – удивляется Бог. – Крайне любопытный экземпляр…
– Стало быть, – размышляет Господь Бог, – ежели правильно я понял, ни черта ты не делал там, у вас?
– Ну, да! – кивает царь. – То есть, нет – водку пил, говорю же!
– А как же ты тогда с коммунистами боролся, да с буржуазными предрассудками? – прищурился Бог, и на царя эдак, искоса, глянул.
Царь встал, руки – по швам, рапортует:
– Боролся, не препятствуя исчезновению! Нельзя ли, Ваше… это… кваску ещё… пересохло в гортани…
Посидел Бог, подумал, ногою покачал, да и говорит:
– Хотел я, признаться, о делах с тобой потолковать, порасспрошать – как, да что… Н-да-с… А ты и не знаешь ни черта. Ну, и господь с тобою! Один-то грех у тебя есть – водку пил. Вот и ступай любезный… – да и спихнул царя самоходом в Ад.
А через две недели – глядь, посыльный чёртов обратно царя волокёт. Папочку с делом Богу суёт и царя в загривок подталкивает. Туда, прям, в Рай.
– Велели передать, – говорит, – что нам таковой без надобности. Он свои пятнадцать суток у нас отсидел, шут с ним! А далее – никак, велели сообщить. Алкаши, которые обязаны от вечного похмелья мучаться, да пол мести, возгордились, глядя на него. О государственных делах промеж собой толкуют и пол не метут. Не царское, говорят, дело. И похмелье у них прошло. Надеемся, что – временно.
И обратно нырнул.
А царь потоптался, потоптался, да и говорит Богу:
– Нельзя ли, как давеча, кваску?.. Душа просит…
Господь Бог поглядел на него строго:
– Кваску мы тебе дадим, конечно. У нас тут порядок такой, что отказу ни в чём нету…
Поманил пальцем в сторону, принесли бутыль, царь её выпил духом, да и выдохнул в удовлетворении.
А Господь Бог, на шаг отступил, отмахнул от себя дух царский и говорит:
– Нет, братец, так не пойдёт. Эдак мы с тобой весь Рай провоняем. У тебя ж оно, похмелье то есть, теперя на веки вечные!
И снова царя вниз спихнул.
А его снова наверх волокут, с письмом сопроводительным, где протест и указание на несоответствие прописаны.
А Бог его обратно спихивает.
Чертям уже тошно стало от волокиты этой. Да это б и ладно! Господь Бог нервничать стал – вот что неприятно! Да и царю – радости мало. Таскают его туда-сюда.
Долго так вот мучались.
Только однажды хлопнул себя царь по лбу, к Господу Богу подбежал и говорит радостно:
– Вспомнил! Вспомнил, Ваше... мнэ…
– Чего ты вспомнил, горе моё? – говорит Господь Бог и рукой от духа царского отмахивается.
– Я ж, до того, как царём стать, у мамки гривенники воровал. На мороженное и папиросы. Вот! Грешил, можно сказать, нещадно! Позабыл только по умирании…
Господь Бог даже прослезился:
– Родненький, – говорит, – да что ж ты ранее-то не вспоминал! Столько нервов на тебя извели! Ну, спасибо! Ну, услужил!
И в полном удовлетворении спихнул царя в Ад, где он и поныне обретается.
