*
Единственное, на мой взгляд, удачное, НЕ МЫЛЬНОЕ, воплощение на экране романа Булгакова «Мастер и Маргарита» получилось только у Анджея Вайды. Только этот великий поляк, взяв из сюжета линию Пилата, создал что-то, по глубине и горечи достойное булгаковского текста. Гениально, через ночь и развалины, соединив античность с современной Европой, сумел он таки показать, чем заканчивается жизнь того, кто органически не может подладиться под довольно простые правила поведения в толпе. Который не понимает, что вот в этом самом месте надо совсем немножко солгать, чуть-чуть, слегка – и жить себе потом на здоровье в саду, в имении Пилата, на берегу моря, перебирать книги, размышлять, философствовать…
Вайда сумел ещё раз показать, чем заканчивается жизнь у ИДИОТА…
Иешуа в этом фильме гибнет на кресте посреди гигантской современной свалки, один. Только полубезумный Левий Матвей (в исполнении Ольбрыхского) пробирается к нему, туда, по отвратительным кучам отбросов, да где-то далеко-далеко мельтешат автострады и высятся небоскрёбы нормальной человеческой жизни.
А начинается фильм живодёрней. Металлическими оградками, за которыми толкаются и семенят ножками овцы. А с другой стороны оградки, по грязноватому бетону прохаживается солидный баран с чуть более тёмной шерстью и чуть более тяжёлыми рогами. Рога у барана выкрашены в красный цвет. Морда – умная, спокойная, почти профессорская. Дальше по эпизоду баран даёт вполне солидное интервью, наговаривает в микрофон озабоченного ЧЕЛОВЕЧЬЕГО корреспондента достаточно здравые мысли о долге, о том, что во всём имеется смысл, о том, что моральных проблем у него, у барана с красными рогами, нет, поскольку он честно исполняет свой долг.
Заканчивается вступительный эпизод фильма Вайды тем, что загородки открываются, баран с красными рогами уверенно бежит между оградками к зданию бойни. За ним устремляется стадо. Перед самым входом баран с красными рогами ловко и незаметно сворачивает куда-то вбок. А стадо по инерции устремляется в широкий чёрный проход. После чего идут кадры умерщвления овец и разделки туш.
И начинается фильм о судьбе Иешуа.
Там, в Европе, думаю, помнят ещё о том, что мучительная смерть одиночки на кресте как-то связана с жизнью души потом. Возможно, там ещё понимают, что душа – понятие непростое, и, скорей всего, не связана с удовольствием от пива в хорошей компании. Возможно, там отличают ещё живодёрню от креста.
Там, в Европе, я надеюсь, ещё понимают, о чём этот фильм. А может быть, и не понимают уже, поскольку Анджею Вайде понадобился для фильма маститый баран с красными рогами.
*
Вы знаете академика Пиотровского? Того самого? Главного хранителя национальной святыни российской? Нууу! Шарф через пальто! Благороднейший человек! Европеец! Вылитый европеец! Более того – европеец-рафине! Я его очень уважаю. А вы?
А вы знаете, зачем он приволок в Эрмитаж (национальную нашу святыню, как было упомянуто) сначала Диму Пригова с его каракулями, а потом и вовсе – братьев Чапмен? Я – нет, не знаю. Весёлые и румяные братья Чапмен принадлежат по слухам к каким-то «молодым британским художникам». Да и пусть бы – на здоровье им! В Эрмитаже-то зачем их выставлять? Зачем отсвечивают эти детские игры с куколками именно в Эрмитаже? Зачем именно оттуда демонстрировать россиянам шедевр концептуализма, в котором догадались братья семь голеньких Гитлеров посадить вокруг одной голой же тёти, а рядом порасставить много-много розовых куколок, одетых в нацистскую форму или тоже голых. Если там – разоблачение нацизма, то не грех бы прежде объяснить не совсем ещё взрослым британским художникам, что это такое – нацизм. Показать им что-нибудь из материалов Нюренбергского процесса, что ли… Правда, там, посреди кучи куколок ещё и крест они приладили, а на него – обратно же потешную куклу… Н-дас… При чём тут крест – догадайтесь… У нацистов, кажись, свастика была замест` креста… Видимо, как и в случае с эпохальным концертом дев Пусси, тоже – в знак протеста. Правда, братья не выглядят борцами с засильем церковников. Они выглядят совершенно иначе – они выглядят, как провинциалы, чудом каким-то попавшие в место, сравнимое по значимости только с Лувром или Британским музеем. Они – радуются. Им никто пока не успел объяснить, что крест – это ещё и орудие самой мучительной смерти, из всего арсенала пыток, придуманного нашей цивилизацией, если уж приспичило хихикать над символами. Мучительной медленной смерти от самоудушения, когда обвисаешь час за часом на проткнутых суставах ладоней и ступней. Если бы братьям это как-нибудь по-английски объяснили однажды, они бы, возможно, вспомнили бы, что ребятишек, привыкших отрубать на игрушечных гильотинах тряпочные головы розовым куколкам у них, там, в Британии, срочно отправляют к детскому психиатру. Братья, возможно, задумались бы. Впервые в жизни.
Но, минуточку… А академик Пиотровский? Он-то – чего? Рафине, ведь… Европеец…
Мэр Нью-Йорка Джулиано не разрешил привозить в свой город образец творчества соратников братьев Чапмен по искусству, таких же весёлых и молодых – портрет Девы Марии из дерьма. Дотошный мэр, видимо, полагал (и совершенно здраво, на мой взгляд), что всему должно быть СВОЁ место. Людям – город, искусству – музеи, дерьму – канализация. Тем более, если дерьмо несёт в себе некий КОНЦЕПТ, связывающий его, дерьмо, хотя бы с женщиной и материнством, а не со святым, предположим, символом.
Но академик-то, за каким лешим тащит в Эрмитаж весь этот КОНЦЕПТУАЛИЗМ? Он же – рафине! Это ж – дурной тон! В Европе принято корректно отделять искусство от прочего развесёлого креатива. Там придуманы роскошные БОБУРЫ и ГУГЕНХАЙМЫ – выставляйте, что хотите! Как и в Нью-Йорке, там принято всему находить СВОЁ место.
Там принято к тому же, помнится мне, относиться с уважением к разнообразию человеческих убеждений, и ежели, никак уже творческой личности без обгаживания чьей-нибудь веры, то хотя бы предупреждают заранее посетителей – мол, аккуратнее, плюнуть могут.
Я категорически уверен в глубочайшей порядочности академика Пиотровского. Корысти – ни-ни, ни – Боже мой! Ни запаха, ни носа комариного! Рафине! Один ПРИКИД (по-русски говоря – дрес-код) чего стоит! Так зачем?
Кто-то вроде бы пожаловался в прокуратуру на то, что обгадили в Эрмитаже крест. Академик и присные его выразили своё крайнее возмущение и горячее желание выделить православным зоны оседлости подалее от центров культуры. Я бы, грешный, подал в прокуратуру за изгаживание другой святыни – Эрмитажа. Да, как доказать, что изгадили! Хоть и – концептуализм, да упорно называется искусством. Могут и меня послать.
Но академик тёрся у настоящего искусства долго. Он, ведь, лучше многих понимает отличие того, что висит в Эрмитаже со времён православных императоров, от того, что соорудили братья Чапмен!
И корысти – ни-ни… Как мы и договорились.
Остаётся одно объяснение: надо приспустить Эрмитаж до уровня Пригова-Чапмен. Или подтянуть Чапмен-Приговых до уровня Эрмитажа. Эрмитаж всё-таки! Глядишь, и слопают этот селикон.
Вот тогда-то и мелькнули в моих глазах далеко-далеко, впереди, над спинами и головами соотечественников красные рога. Мелькнули и пропали. Прямо, как наваждение какое-то мгновенное.
Я, вдруг, подумал, что такие ИНСТАЛЛЯЦИИ в Эрмитаже одному благородному академику Пиотровскому потянуть не по чину. Мне вдруг померещилось, что прежде, чем выволочь из небытия Диму Пригова и братьев Чапмен, академик посмотрел куда-то, куда нам не видно. И оттуда покивали ему солидно красными рогами.
И в подсознание соотечественников помоложе ввели тихонько, через инстинктивное уважение к Эрмитажу, соответствие искусства помойке. Немножко сбили нули.
Можно и иначе. Можно – тоньше. Показывают, скажем, по телику, в культурной программе, выставку. В хороших паспарту и рамах развешены холсты с разноцветными кляксами, зигзагами, мазнёй какой-то. Ну, понятно, думаем – современное искусство, выплеск креатива, то-сё… Знаем мы таких художников… И зрители ходят. И вдумчиво рассматривают. А потом, вдруг объясняется – обезьяне дали кисть и краски. Да, и развесили потом в зале, оформив всё как следует. Люди, твёрдые умом, поймут правильно – очень интересно! Когда – обезьяна, то ОЧЕНЬ интересно! И она, оказывается, цвета различает, кисточкой машет. Зигзаг может вывести. Пошутят люди, может быть, по поводу глядящих на всё это – конгресс зоологов собрался, а может быть даже – молекулярных биологов. И – забудут потом, пожав плечами: кому надо было на это всё деньги тратить? А действительно – кому надо было столь уважительно отнестись к обезьяньему креативу? Зал снимать, оформлять запачканные холсты, телевидение приглашать КУЛЬТУРНОЕ, людей заманивать каким-то не очень простым способом? Но это – если думать. Однако же, вывернутся, не надейтесь! Посмеются. По плечу похлопают. Правда, хорошая шутка? Мы, на самом деле, над абстракционизмом пошутили! Да, и так можно объяснить. Тем, кто разобрался. Но, через уважение к затраченным деньгам, к КУЛЬТУРНОЙ, а не зоологической телевизионной программе, через уважение к серьёзным зрителям в зале, в подсознание соотечественников потрусливее аккуратно ввели уже соответствие человека обезьяне.
Те, кто видели Босха на всю оставшуюся жизнь будут обречены видеть мир дальше и глубже, чем нужно для поддержания правильного пищеварения. Братьев Чапмен они узнают моментально. Всё уже было у Босха. В том числе и братья жизнерадостные, и многие другие смешные и страшные души человеческие.
Те, кто был в Сикстинской капелле и видел Рафаэлеву Мадонну, уговаривают не смотреть репродукции, не портить глаза, а выкарабкаться как-нибудь в Дрезден и посмотреть по-настоящему. И испытать ничем не передаваемое чувство расширения души. Не передаваемое словами. Так же, как не передаваемо словами чувство соединения с женщиной. Репродукции любви и искусства, пересказы невысказываемого, не от хорошей жизни выдуманы – поди, дождись! Но они хотя бы дают намёк на то, что может однажды случиться – расширение пространства души.
В апреле 2012 года некто Э. Л. Джеймс (псевдоним Эрики Леонард, она же – Эрика Митчел) вошла в список издания ТАЙМ «100 самых влиятельных людей мира». Эрика Леонард-Митчел написала роман «Пятьдесят оттенков серого».
Роман этот представляет собой бесконечное перечисление сексуальных извращений, которыми занимаются условная женщина с условным мужиком. Одно только приходит на ум после его трудолюбивого прочтения – даже извращенцы не могут быть такими занудами.
Романом зачитываются школьницы и студентки – грамотная реклама и изысканное название сделали своё дело. Роман тут же переведён на русский. Его уже успели негласно переименовать в «Пятьдесят оттенков серости». Но наши школьницы и студентки тоже будут вынимать его из сети и поспешно засовывать в свою душу остренько пахнущие литературные выделения почтенной Эрики Леонард-Митчел, в то место засовывать, где могла бы возникнуть любовь к СВОИМ детям от СВОЕГО мужчины. Потому что был опубликован рейтинг, который подсунул негласную КАЧЕСТВЕННУЮ оценку перед прочтением. Потому, что опубликовано повсюду, что следующие литературные выделения Эрики Леонард-Митчел называются «Пятьдесят оттенков свободы». Параллели понятны?
Баран с красными рогами уверенно выбирает путь, обрубки душ будущих женщин и мам не будут уже никого интересовать, а вполне здоровые телами своими ТЁТКИ будут совершенно свободно трахаться, предохраняться, менять бельё, случайно рожать, и, достигнув фригидности к тридцати пяти, тихо ненавидеть и мужчин, и детей, и прочих обитателей мира подлунного.
Ещё один рейтинг и ещё одна КАЧЕСТВЕННАЯ оценка.
Надежда Толоконникова из Pussy Riot стала женщиной года по версии газеты «Фигаро».
Господи, Твоя воля!
Ну, не успокоятся никак!
«Надежду Толоконникову признали женщиной года, потому что она пролила свет на преступления против свободы, творящиеся в России. Это позволило панк-группе Pussy Riot получить международную поддержку, отмечает издание. Газета отметила, что Толоконникова действовала не одна – у нее были единомышленники. Также «Фигаро» указало на то, что участница Pussy Riot – мать четырехлетней девочки».
Отметим также, что упомянутая Толоконникова обошла в этом рейтинге Мишель Обаму и Мерил Стрип.
Разведём руками – солидное же издание! Не может быть! В ряду таких женщин!.. Как-то прямо тянет сходу поверить, что, подобно Марианне на картине Делакруа «Свобода на баррикадах», Надежда Толоконникова сражалась в дыму под знаменем за нашу и вашу свободу – раз уж «Фигаро»! Ну, предположим, не сражалась, а героически «пролила свет на преступления против свободы, творящиеся в России».
Например, в Зоологическом музее, откуда свободолюбивых инсталляторов погнали-таки сатрапы-охранники.
Уважаемая «Фигаро», очень уважаемая! Европа! Видите металлические оградки? Необходимо дисциплинированно, хотя и совершенно свободно, бежать в той толпе, куда вы ненароком попали.
Необходимо подавить сочувствие к приличной женщине Мишель Обаме и великой актрисе Мерил Стрип. Хотя и понятно, что им слабо проорать «Срань господня!» в церкви или изобразить случку на девятом месяце перед видиокамерами. Даже во имя нашей и вашей свободы. Даже не в церкви или в музее, а в подъезде где-нибудь. Не вытянуть им. Почему и отстали в рейтинге.
Но инстинктивное сочувствие надо подавить – Европа, рейтинг, оградка.
Надо срочно забыть, во вторую очередь, что орали члены группы, название которой переводится как «Бунт кошек» или же «Бешенные письки» – кому что ближе, совсем не про диктатуру Путина, а не очень смешную частушку о православии. А кто на самом деле кричал «Богородица, избавь от Путина!» – так и осталось неизвестным. Как осталось неизвестным, кто организовал, наложил крик на видиозапись и героически запустил в интернет фабрикацию этого танца маленьких лебедей от «Бешенных писек». То есть Толоконникова тут – не самый интересный персонаж.
Но удивление надо тоже куда-то срочно засунуть – Европа, рейтинг, оградка…
Надо не позабыть так же срочно исключить из памяти первые, не отфильтрованные ещё, репортажи о том, как в проходе судебного здания Толоконникова с визгом пытается укусить пацана-конвойного, а тот шарахается от неё к стенке. То есть, исключить из памяти, что решётки в суде – не от злодейского промышления судейских, а потому, что – укусить могут.
Надо немножечко солгать себе. Надо увидеть оградку. И тогда версию «Фигаро» вполне можно принять.
Правда, ложь не бывает маленькой или большой. Может быть, и об этом ещё хотел сказать Вайда в своём фильме?
Но надо солгать ещё и по крупному – движение за честные выборы сдулось, обмякло после танца маленьких Пусси. Народ, который яростно готовился разоблачить, растоптать, добиться хотя бы относительной честности государства, кинулся вдруг поливать помоями… нет, не Путина – православных христиан. Картина, достойная пера Джонатана Свифта. Я бы на месте Путина наградил бы девиц. От имени всего российского истэблишмента и лично от своего имени. А награждает рейтингом впереди Обамы и Стрип – «Фигаро». Да ещё и за «пролитие света на преступления против свободы»! Чудны дела Твои, Господи!
Но, ведь, факт? Факт.
Не знаю, как кто, а я, где-то далеко-далеко впереди, над спинами и головами соотечественников увидел, как мелькнули красные рога.
Я понял так, что в Европе слыхом не слыхали о подвигах Толоконниковой. Что в ГУГЛЕ латинское написание имени Толоконниковой никак не привязано ни к сцене из жизни гуманоидов в Зоологическом музее, ни к фаллосу на питерском мосту, ни к действительным фактам эпохального выступления в Храме Христа Спасителя. Иначе уважаемая «Фигаро» наплевала бы слюной на все тупые компьютерные подсчёты и не стала бы нарываться на судебные иски и дипломатические ноты и помещать очень неплохих женщин в один ряд с довольно странной персоной. То есть, кто-то тщательно и трудолюбиво отсекает, фильтрует, ставит оградки, цензурирует для Европы огромные потоки сведений, текстов и картинок. Кто-то очень грамотно, в отличие от дуры-КПСС, ставит здесь уже глушилки и деформирует информацию. Ведёт толпу. Очень грамотно. Никто ничего не видит. Никто никого не заставляет. Никто никого не убеждает. Сами бегут. Те, которые боятся выйти из толпы и оглядеться. Оглядеться хотя бы в русскоязычном интернете.
А, ведь, таковых много, получается.
*
Кому это надо? Зачем это всё? Вполне резонные вопросы.
Попробую, выйдя из толпы ПЕРЕДОВОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ, порассуждать.
Пол года назад я попал в больницу. Лёжа в коридоре и давясь больничной кашей, я глядел на запертую дверку вип-палаты для платных клиентов. И подсчитывал, сколько я выплатил страховым компаниям. По примерным подсчётам – хватило бы на месяца три в лучших клиниках мира и потом – на полугодовой отдых где-нибудь под пальмами.
Те мои соотечественники, которые отдыхают под теми пальмами за мои деньги, не испытывают никаких моральных неудобств. Те соотечественники, которые должны были бы поинтересоваться соответствием оплаты услугам, тоже покойны и веселы там же. Их жёны и любовницы сидят в телевизионных студиях и рассказывают нам, как надо питаться и делать причёски.
Пожилая знакомая, бывший проектант-строитель, рассказывает мимоходом – была в Норвегии, возили через самый длинный в Европе тоннель, прорубленный в скальных породах. Норвеги, спокойные люди, хвалятся, описывают, рассказывают. В том числе говорят, во что обошлась им эта дорога с тоннелем. Знакомая делит стоимость дороги на её километраж, получает цену одного километра. И узнаёт, что цена эта В ДЕСЯТЬ РАЗ меньше стоимости километра простой, родимой, на два года годной, российской дороги.
Те воры, которые строят наши дороги, стадионы и жилые дома, живут здесь, мы их знаем маленько, мы пытаемся устроиться к ним, мы улыбаемся им, не моем руки, после прикосновения к ним, мы заискиваем перед ними – ОНИ УМЕЮТ РАБОТАТЬ!
Перед Новым годом наш замечательный ИСТЭБЛИШМЕНТ находится в приятном возбуждении – организуются КОРПОРАТИВЫ. С голыми негритянками, с шампанским (двадцать тысяч за бутылку), жратвой и песнями. Тридцать миллионов за корпоратив… Пятьдесят миллионов… Невинные развлечения хорошо поработавших над бюджетом людей. В километрах ста от КОРПОРАТИВОВ, в дохлом каком-нибудь посёлке, торчит как бельмо в глазу, детский дом. Ночью в детском доме – минус два. Детишкам вкалывают снотворное, чтобы спали на морозе, поев перловки с машинным маслом. Крыша весною потечёт. А летом будет валиться на детей штукатурка, и будет вонять сыростью.
Где-нибудь, опять-таки неподалёку, в хибаре, называемой «домом престарелых», беспомощным старухам не стелют белья. Санитаркам платят так, что те озверели уже окончательно.
Одного КОРПОРАТИВА было бы достаточно, чтобы отремонтировать детский дом, или организовать приличный годовой фонд зарплаты для персонала дома престарелых. Но ИСТЕБЛИШМЕНТ жизнерадостно орёт о пользе закаливания и делает вид, что соотечественники – вовсе и не соотечественники, а животный мир среднерусской возвышенности.
Олигарх, рвущийся в президенты, мог бы без всякого ущерба для своих поездок в Куршевель содержать пару-тройку детских домов, да парочку домов престарелых. На Западе это даже поднимает престиж. Но олигарх делает вид, что в домах престарелых обжирают государство злостные бездельники, и рвётся порулить государством Россия.
Для того чтобы столь жизнерадостно не замечать странностей российских обычаев, души человеческие должны очень сильно скукожиться. В них не должны оставаться достоинство, совесть, сочувствие, смелость. В виду отсутствия места. Души надо уничтожать всеми доступными средствами. Проще всего это делать через искусство. Там люди верят сходу. Там можно сказать, что король вовсе не голый, а кто не видит, тот - болван. И подсунуть доверившимся то, что заставит душу сжаться. Чьи-нибудь выделения.
Другой способ – через деформацию сведений и рейтинги. Уверяя, что одичание – это освобождение, ложь – правда, противоестественное – естественно. Аккуратно уничтожая природой данный СОБСТВЕННЫЙ здравый смысл.
Ну, и другие, видимо, существующие технологии обдирки…
Души соотечественников надо как-то очень уважительно и вежливо увлечь на прекрасно оборудованные живодёрни, где от этих душ будут оставлять только матерные культяпки, чтобы с хохотом пропускались мимо взгляда человеческого эти самые странности.
А уж не удалось на все сто, если и пошёл-таки народ на Болотную, к примеру, то тут же надо похабной пародией на протест сбить этому народу стрелки, направить не очень твёрдые умы соотечественников под угол, на православных каких-нибудь. Запустив на всякий случай впереди сердитой толпы всё-таки нескольких надёжных вожаков с красными рогами.
*
Да, нету никакого международного заговора, тайного и ужасного. Увы! Детектив отменяется. Всё идёт естественным своим путём.
Европейский мир вот уже с лишним полвека занимается разработкой новых удобств. И больше – ничем. Ни одного ЯРКОГО открытия! Ни одной ЯРКОЙ идеи! Исчезает философия – её заменяют социальные технологии. Высокая наука подбирает гранты, то есть работает на то, что даст прибыль, на производительную технологию. В Европе, как слышал я, исчезли школы живописи и графики. Ручные эти ремёсла вытеснены технологичными концептуалиями. Технологии стремительно уносят европейский мир в какую-то прекрасно оборудованную палату инвалидов. А на место европейцев постепенно приходят другие этносы. Европейцы находят всё новые, всё более тонкие оттенки СЕРОГО. И будут загнаны когда-нибудь в резервации с инвалидными колясками на каждого. Будут загнаны более ЯРКИМИ этносами.
Это уже было однажды. Западная Римская империя освободилась когда-то от всех стеснительных условностей души и стала СЕРОЙ. И варвары заселили её.
В России нашей родимой СЕРОСТЬ всегда находила свой путь. Россию заливает серостью грубой и не изящной – воровством. Изящные СЕРОСТИ тоже прививаются кое-как на отечественной почве. Гей-парады и художественная блевотина и у нас уже считаются свободой и творчеством. Наркотики приняты всей широкой российской душой. Приняты трусливо и покорно. Но главное – это воровство, упрощённая экономика людей с культяпками вместо душ.
Не дай Бог дожить до того, как серость наша наберёт критическую массу, обретёт сознание силы своей. И так как главным желанием всякой серости является уничтожение всего, что ярче, всего, ЧТО НЕ ТАКОЕ, то дай нам Бог вовремя спрятаться где-нибудь! Посадив в Кремле вместо этого Путина другого, гораздо более серого Путина, она начнёт приглядываться к фонарям и крестам, начнёт прикидывать – кого бы туда теперь? А может быть просто начнёт отбивать почки всем, кто не успел спрятать глаза…
