Уходя за пределы земного,
исчезая в пределах земных,
как упорно мы каждое слово
сохраняем в сомненьях своих!
Как боимся утрат, обнаружив
подсердечную скудость свою!
Зажимая аорту потуже,
мы всё медлим на самом краю,
где уже не добрать из палитры
на смещенье причин и времён,
где остался от жизни нехитрый
летний полдень и солнечный склон,
где отмерена жизнь откровенно
задорожью и тропкам в обход,
где окраин клочок неразменный
крытой станцией выползет от
неожиданной жажды обочин,
погибающих в оползнях трав…
Уходя, мы запомним, как точен
был тот век, что, эпохой не став,
стал великою тяжбою слова
и рассудка, богов и людей.
Не узнав достоверно иного,
кроме жизни и смерти своей,
мы запомним великие числа,
чтоб не верить схождению их –
в полудённых окраинах мысли,
на последних дорожках своих,
за минуту, за шаг, за мгновенье
до того, как навеки уснуть,
успевая, быть может, сомненья
в земляную шкатулку замкнуть.
