Не ведая с будущим сладу,
не вызнав из прошлого прок,
однажды под стенкою сяду
и шапку пристрою у ног.
Однажды мычанием скорбным
начну я итог этих дней
совать с равнодушьем упорным
под ноги снующих людей,
и буду считать подаянье –
куски, поцелуи, лета…
Какие же здесь расстоянья!
Какая вокруг пустота!
Какую презренную малость
придётся просить у стены!
За всю беготню и усталость –
какие равнины даны
забывшему это зиянье
уснувшему в давке земной!
Сидеть – и просить подаянье,
сидеть – и качать головой,
страшась и спросить, и ответить,
страшась тишины и речей –
на брошенной этой планете
с дорогой неведомо чьей.
