От упругой червивости солнца
по надрезу беспечных небес
до не выбритых пор и узорцев
на пахах подгнивающих - лес
огибающий слух одичаньем,
заглядевшийся белкой в зрачок,
безответный, надменный, печальный,
в раскорчёвках шуршащий грачом,
от тропин и запазух косматых,
и до мёртвой улыбки болот -
он возник ни на чём, на откатах
раздвоённого эха, весь от
надполянного слуха пошедший,
в непрерывной судьбе муравьёв,
чем подробней, тем легче, тем легче
пробираясь предчувствием слов,-
он останется там, за пределом
осязанья годичных времён,
он пребудет из таинства сделан,
он коснётся щеки, окаймлён
долгим эхом молчанья - дуплистым,
торфяным, зарастающим и
земляную механику истин
раздвигающим прямо с земли
предпоследнею тайной разлуки,
страшноватой историей...
Там,
в отголоске, в молчании, в звуке
за распадками снившийся нам.
