Ни танца, ни жил отворённых,
ни чёрной тропы под уклон...
Охоты моей потаённой
лишь мною затвержен закон.
Бескормица круг свой очертит
и ненависть край облизнёт.
Насмешливой ясностью смерти
судьба свой стишок обернёт.
Свернётся мордашкой слепою
цыганская пляска огня.
Никто не узнает какое
лицо в темноте у меня.
