Проклятьем на роду, кровосмешеньем,
гармонией пронзительнейшей лжи
уничтожая лишних, шрамом шейным
удостоверив душу, из души
мечтательным Петром, улыбчивым грузином,
мертвящей ясностью не ведающей сна
пройдёт насквозь, потом взойдёт у сына,
когда ты кулем свалишься с окна.
В себя указывай! Ты сам, ты сам виновен!
Кто кровь твою испортил?
Боже мой -
не сосчитать эпох в прозрачном слове!
Да словом ли тут взято?
Неземной,
нечеловечьей пропастью рождённой,
всей прорвой времени накопленной про нас,
нет - про тебя!.. и бешенством впряжённой
под плеть и свист в вечерний сгусток глаз -
последней тайны гибкое созвучье...
Да будет мысль, вводящая во мрак
проклятье слов!
Да будет мрак получен
как знак свободы, как спасенья знак!
И, выцветая в сумерках сознанья,
пусть грех отпустится с умершею зарёй!
Ты будешь жить, владея этой тайной,
в ночных мирах.
До встречи, мальчик мой!
