|
|
Судьбу женщины всегда решает ее «да», а судьбу мужчины — его «нет». (Милорад Павич)
Все произведения автора
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - Золото Хоккура
К списку произведений автора Проза
| из цикла "Исторический роман" | Ликующий на Небосклоне(часть вторая) | В грязный порт города Угарита спешили суда всех мастей: торговые и военные. Даже корабли разбойников с острова Аласия торопились приплыть вовремя. Пристань пестрела от разноцветных парусов. Хармхаб не скупился, нанимал всех подряд. Войско срочно грузилось на корабли. Военачальник нервничал, но старался выглядеть спокойным. Меша Юга Хармхаб еще от Вашшукканни отправил обратной дорогой через Лабан вместе с обозом. Сам военачальник с мешей героев и мешей Дочери Солнца решил плыть морем, чтобы как можно быстрее попасть в Хекупта.
Для себя Хармхаб отобрал боевой корабль, легкий и быстроходный. На палубе под мачтой поставили шатер, где военачальник мог отдыхать. Но полководец настойчиво попросил, чтобы в шатре расположилась Меритре. Сам же Хармхаб обустроил себе место на носу вместе с Амени и другими старшими командирами.
Амени распределил своих воинов по кораблям, закончил с погрузкой оружия и припасов, только после этого взошел на судно Хармхаба. Меритре он нашел на кормовой площадке для стрелков. Девушка глядела бессмысленно в изумрудную даль. Из глаз ее срывались слезы, оставляя на покрасневших щеках мокрые дорожки.
- Ты скорбишь о правителе? – осторожно спросил Амени.
- Я скорблю об отце, - вздохнула она. – Теперь я осталась совсем одна в этом мири. Хоть мы редко виделись с ним в последнее время, но я его очень любила. И он меня любил. – Меритре грустно улыбнулась. - Я помню в детстве, когда няньки укладывали моих сестер спать, я вертелась и ни за что не хотела ложиться в кровать. Тогда отец уносил меня в сад, сажал на колени, и мы с ним долго болтали о всякой чепухе: о далеких странах, о звездах, о богах, пока луна не поднималась высоко, высоко. Я засыпала у него на руках, и он сам укладывал меня. Для всех Эхнэйот был мудрый правитель, а для меня оставался любящим отцом. Мама моя умерла давно. Я ее совсем не помню. Кормилицы, няньки – все это чужие люди. Только отец для меня был родным человеком и всегда понимал меня.
- Он хотел отдать тебя в дом Ахмосе, - напомнил Амени.
- Я убежала, и он не настаивал на моем возвращении. Наоборот: разрешил возглавить собственное войско, подарил мне голубой шлем. Разве он мог подарить этот шлем кому-нибудь другому? Семенхкере не получил его, хоть и стал правой рукой правителя.
- Но как же семья? – не согласился Амени. – Твои братья и сестры. Они же у тебя остались.
- Семенхкере ненавидит меня. И супруга его – моя сводная сестра Мийот недолюбливает. Мы постоянно с ней ссорились. Средняя Мекйот никогда не называла меня сестрой. Она очень ревновала меня к отцу. С раннего детства Мекйот мечтала стать старшей чистой жрицей Йота. Во мне видела лишь побочную дочь правителя, недостойную общаться с ней, как с равной. Младшая Анхсэмпйот еще совсем маленькая.
- У тебя есть друзья и преданные слуги: Хуто, Паитси, я, Хармхаб. Да что там – у тебя целое войско!
Меритре слабо улыбнулась сквозь слезы.
- Спасибо! Я всегда помню об этом. Но почему-то будущее меня пугает. Что ждет нас на родине? Отец ушел, и власть перейдет к Семенхкере. Он много помогал Эхнэйоту. Усердно занимался государственными делами. Однако все его старания проявлялись только, когда его заставляли. По натуре же он любитель развлечений и откровенный бездельник. Придя к власти, он тут же переложит все государственные дела на чати, причем не на самых надежных, а сам будет праздно проводить время.
- Эйя не даст ему расслабиться, - возразил Амени.
- На верховного жреца вся надежда, - согласилась Меритре.
Хармхаб отдал последние распоряжения, проследил за тем, как погрузили его коней с колесницей, и уже собирался подняться на корабль, как вдруг увидел Аменнефа в сером дорожном плаще кочевника.
- Хорошо, что успел, - произнес жрец Амуна.
- Ты мне должен рассказать все, что произошло в Ахйоте, - потребовал Хармхаб.
- Тогда нам лучше уединиться.
Они скорым шагом отошли подальше от пристани за скалы. Когда остались одни, Хармхаб нетерпеливо заглянул в непроницаемые глаза жреца:
-Говори!
- Когда ты готовился к сражению с Суппилулиумой, Кейе - вторая супруга правителя, та, которую после кончины Нефре Сын Солнца объявил вторым любимцем Йота и разделил с ней трон, мучилась в тяжелых родах.
- Она должна была принести наследника, - подтвердил Хармхаб. – Все предсказатели об этом твердили.
- Она принесла наследника, но мертвого.
Хармхаб потряс головой, как после тяжелого удара.
- Этого не должно было произойти!
- К сожалению – произошло. Правитель резко охладел к Кейе. Все знают, куда отсылают людей, не оправдавших надежды Эхнэйота. Они доживают свои дни в отдаленных крепостях среди пустыни и диких племен. И Кейе знала свою дальнейшая участь.
- Дальше что?
- Смотри, как все сложилось удачно: правитель убит горем и никого не слушает; Мах с маджаями в Хекупта; Эйя – глава жречества и Хармхаб – глава войска в Нахарине.
- Для кого удачно? Поясни! – не мог сообразить Хармхаб.
- Для Ранофре и его Дома.
- Командующего Мешей колесничих? Да он глуп и труслив. Чего он возомнил?
- Ранофре – всего лишь часть заговора.
- Какого заговора? Ты меня пугаешь.
- Помнишь, как ты потопил в крови восстание в Хутуарете и сам лично отсек голову предводителю.
- Причем здесь Хутуарет?
- Сыновья того предводителя входят в Дом Ранофре.
- Неужели, ты хочешь сказать, что они решили совершить заговор и поставить правителем Ранофре? Не поверю!
- Им не нужен трон.
- Что же тогда им нужно?
- Слабый правитель. При слабом правителе можно скрытно, а через некоторое время, явно отделить нижнюю страну и создать отдельное государство, включая Хутуарет, Хекупта и все приморье. Они уже заслали тайных послов на юг к племенам нехсиу. Они готовы за определенную помощь отдать нехсиу все земли Куши, Вавата и, даже, Остров Слонов.
- Не легче ли захватить власть над всей Кемет?
- Силенок маловато. В Кемет еще остались такие люди, как ты, Эйя, Хеви. Есть, так же, жречество Амуна, которое никогда не предавала интересы своей родины, даже находясь вне закона.
- К делу! – торопил Хармхаб. – Как они поступили?
- Пообещали из Кейе сделать вторую Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. Поддержать ее на троне.
- Она поверила?
- Она вынуждена была поверить, потому, как правитель объявил, что ищет женщину, достойную слиться с Йотом и принести наследника для страны. Ревность и отчаяние ослепило женщину. Она подмешала правителю в вино яд.
- Яд? – ужаснулся Хармхаб. – До чего мы дожили! Я, наверное, сплю, и мне снится кошмар.
- Так проснись же скорее, - не унимался Аменнеф. – Слушай: дальше – самое интересное. Они хотели обвинить в заговоре жрецов Амуна. Якобы каста жречества решила погубить правителя, тем самым отомстить Эхнэйоту за поруганных богов и разрушение храмов. Очень удобно. Ведь под предателей можно определить и тебя, и Эйю, и еще сотню честных людей. Но дело в том, что в их планы, на самом деле, не входило возвеличить Кейе. Место на троне готовили для Семенхкере.
- Семенхкере и без того был обласкан правителем, - удивился Хармхаб.
- Обласкан, но это еще не значит, что власть правитель готов был передать ему. Еще есть Туто. Еще могла появиться женщина, которая принесла бы наследника. Семенхкере рожден от старшего брата правителя, которого Эхнэйот отправил в изгнание, где тот вскоре умер. В душе Семенхкере ненавидит. Того, кого любит Йот, за изгнание и смерть своего отца. Как только Кейе прослышала, кому готовят трон, так сразу подняла шум. Она пригрозила заговорщикам разоблачить все их замыслы.
- Ей не удалось, - решил Хармхаб. – Иначе Ранофре уже гнил бы в каменоломне.
- Кейе странным образом пропала вместе с дочерью. Скорей всего: их убили.
- Другого - и быть не могло, - согласился Хармхаб.
-Теперь у Дома Ранофре свобода действий. Они попытаются постепенно прибрать все к рукам: управление землями, торговлю, охрану дорог, склады.
- Как мне поступить?
- Ударить предателям в спину - Захвати Хекупта и Хутуарет. Если тебе это удастся, то, тем самым, ты поставишь их в сложное положение. Они опираются на северные земли. Ни для кого не секрет, что в Хутуарете и на прилегающих к нему территориях проживают потомки гиксосов. Сам город Хутуарет был столицей захватчиков. Там вечно происходят смуты. Потеряв контроль над северными землями - заговорщики лишатся опоры.
- Почему я должен тебе верить? – вдруг недоверчиво спросил Хармхаб.
- А кому ты еще можешь верить?
- Где Эйя?
- В Ашшуре.
- Но что он там делает?
- Ведет переговоры с Ашшурбалитом. Ему опасно сейчас появляться в Кемет. Слишком близко он стоял к правителю.
- О чем он договаривается с правителем Ассирии?
- Эйя может, в случаи осложнения дел, попросить военную помощь у Ассирии, тем самым прикроет твою спину.
- Слишком слабая надежда – Ашшурбалит, - усомнился Хармхаб. – С чего он будет помогать? Я помог Тушратте укрепить свою власть в Нахарине. А Тушратта – первый враг Ашшурбалита.
- Скоро все станет с ног на голову. Верь мне. О Тушратте можешь не вспоминать – его дни сочтены. И помни: если совсем придется туго, жречество Амуна поддержит тебя.
- Но, постой! – вспомнил Хармхаб. - А как же моя семья? Если мои дети окажутся в руках врагов?
- О них уже позаботились, - успокоил его Анеммеф. – Все твое семейство находится в Уасте под защитой престарелой правительницы Тейе.
- Все живы и здоровы?
- Все, включая твоего будущего сына?
Услышав последние слова, Хармхаб схватил Анеммефа крепко за руку.
- Я не ослышался? Моя жена беременна? Почему я об этом не знал?
- Она не хотела тебя тревожить перед тяжелым походом. Но теперь ты вернешься и станешь счастливым отцом.
- Неужели! – Полководец весь просиял от счастья. – Откуда ты знаешь, что родиться сын? У меня все время рождались дочери.
- Наверное, боги хотят наградить тебя за бескорыстную службу, - ответил Анеммеф. – Но давай поспешим. Почти все корабли уже в море, а мне надо еще поговорить с Меритре и Амени.
- Живи вечно, госпожа, - поклонился Аменнеф Меритре. – Здоровье и силы тебе, племянник.
- И тебе того же, - ответил Амени.
- Радуйся! Умер тот, кто преследовал вас, и кого вы прокляли, - вместо приветствия зло ответил Меритре.
Аменнеф нисколько не смутился, всего лишь скромно произнес:
- Я радуюсь, когда живет и процветает моя родная земля и не вправе проклинать кого-либо, потому, как проклятие – есть сильнейший грех, и всегда возвращается к человеку, сотворившему проклятие, с удвоенной силой.
- У тебя к нам дело? – спросил Амени.
- Очень важное. Меритре должна помнить свою сводную сестру, рожденную Кейе, Мийот младшую.
- С ней что-то не так? – испугалась Меритре. В глазах ее отразилась тревога.
- Я не уверен, но, возможно, ее убили.
- Что ты такое говоришь? – воскликнула Меритре, и слезы сами собой прыснули из глаз. – Кто посмел поднять руку? Она совсем маленькая.
- Мне очень жаль ребенка, но могут погибнуть и другие дети из Великого Дома.
- Кто? - Меритре пыталась сдержать себя, чтобы совсем не разрыдаться.
- На тебя Меритре и на тебя Амени вся надежда. Вам надо будет проникнуть в Горизонт Йота, выкрасть Тутэнхэйота и Анхсэмпйот.
- Им грозит опасность? – Меритре вытерла слезы и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и сосредоточиться.
- У меня нет времени вам все разъяснять. Их убьют, если вы не сможете сделать все, как я вам скажу.
- Что мы должны сделать? – Амени почти вплотную подошел к Анеммефу.
- Любыми путями прокрасться в Дом Ликования в Ахйоте. Похитить детей и целыми доставить их в Хекупта. Там вас встретят. И учтите! – Анеммеф многозначительно посмотрел Амени в глаза. – Если вас схватят, Меритре не тронут – она неприкасаемая. А тебя убьют на месте.
- Почему?
- Ты еще не понял? – к ним подошел Хармхаб. – Если Дочь Солнца не сбежала бы из столицы, а осталась в Кемет и покорилась своей судьбе, тогда твой недруг Ахмосе уже примерял бы на себя корону Обеих Земель.
- Он не смог бы! – отрицательно покачало головой Меритре. – Я родилась от второй жены правителя, и не наследую власть.
- Они бы что-нибудь придумали, - не согласился Хармхаб. – Нашли бы какой-нибудь способ все уладить через знамение и продажных пророков.
- Но есть еще Семенхкере и Тутанхейот. Им в первую очередь принадлежит право называться наследниками, - сказала Меритре.
- Своим побегом ты спасла им жизнь, - объяснил Анеммеф.
- Хочешь сказать, что их могли убить? – Меритре вся вспыхнула от гнева. – Это святотатство! Нельзя поднимать руку на членов Великого Дома! Боги во все времена наказывали за пролитие божественной крови? Да кто им позволит это сделать?
- С чего ты взяла, что они будут действовать открыто, - криво усмехнулся Хармхаб. – Человек может споткнуться на лестнице и сломать себе шею. Или к нему в постель заползет змея. Бывает, внезапная болезнь подорвет силы.
- Так чего мы стоим! – взволновалась Меритре. – Хармхаб, прикажи поднять парус.
25
Попутный ветер гнал корабли вдоль побережья на юг. Небо временами хмурилось, покрываясь тяжелыми тучами. Высокие валы с седыми гребнями пены обрушивались на корабль, заставляя трещать борта. Мачты жалобно скрипели, до предела натягивая канаты. Гребцы выбивались из сил, налегая на весла. Кормчие чуть не падали от усталости, стараясь держать непослушный корабль на правильном курсе. Иногда заряжал густой мелкий дождь. Одежда промокла, и от пронизывающего холодного ветра не спасали даже шерстяные плащи. Когда проглядывало солнце, зависая оранжевым шаром над бесконечной мутно-зеленой равниной, становилось жарко и душно.
Наконец показался Библ. Хармхаб решил сделать небольшую остановку в городе. Запастись водой и пищей на дальнейший путь. Но, подойдя ближе к берегу, с корабля заметили длинные шесты с черными полотнищами, воткнутые в землю. Шесты специально расставили так, чтобы с моря хорошо можно было видеть черные знамена. В порту царила непривычная для этого людного места тишина: ни суеты грузчиков, ни криков надсмотрщиков, да и кроме нескольких прогнивших посудин, уткнувшись носом в песчаный берег, не наблюдалось ни одного кораблика или рыбацкой лодочки.
- Весла убрать! – скомандовал Хармхаб. – Паруса долой! Груз в воду.
Весла с грохотом втянули на палубу. Зашлепали босые ноги смотрителей паруса. Плюхнулся в воду тяжелый камень, обвязанный прочным канатом. Корабль остановился, плавно покачиваясь на волнах.
- Мы не подойдем к берегу? – поинтересовался Амени у Хармхаба.
- Нет, - коротко ответил полководец. Он внимательно и с тревогой вглядывался вдаль.
- Что это за черные флаги? Зачем днем жгут факела? – не мог понять Амени.
- Там смерть, - указал кивком Хармхаб. – Чума.
Мороз пробежался по спине. Амени слышал обрывки рассказов бывалых моряков, иногда заплывавших в Бухен о страшной отвратительной болезни, убивавшей целые города. Но все эти рассказы напоминали сказки о чудовищах, которых никто никогда не видел. И вдруг черная смерть прямо перед его глазами, там на берегу.
К борту подтянули лодочку, которая вечно болталась на привязи за кормой. Четверо гребцов взялись за весла. Хармхаб перемахнул через борт и оказался в лодочке.
- Непобедимый, разреши мне с тобой, - попросил Амени.
Хармхаб долго думал, все же выдавил:
- Хорошо. Но держись подле меня.
Они спрыгнули на влажный песок. Смоляные факела, воткнутые прямо в землю коптили черными струйками дыма. Запах моря перебивала вонь горячей смолы, щелока и подгоревшего мяса.
Возле перевернутой кверху килем прогнившей деревянной лодки сидели человек десять грязных бородатых людей в рваном сером тряпье. Они громко переговаривались. Их беседу частенько прерывал взрыв хохота. Немного правее Амени увидел край большой ямы, заполненной холщевыми мешками.
- Эй! – крикнул Хармхаб, стараясь привлечь внимание. Но никто не обернулся. – Я вам говорю, грязные свиньи!
Разговор оборвался. Сидевшие люди недовольно, некоторые даже зло, посмотрели в сторону Хармхаба.
- Что за разукрашенный петух сюда явился? Да еще тявкает! – слова сопровождались взрывом отвратительного смеха.
Амени чуть не задохнулся от гнева. Воинов непобедимой армии никто не смеет так оскорблять, тем более грязные невольники. Он выхватил кинжал и устремился вперед, горя желанием наказать наглецов. Но сильная рука Хармхаба остановила его. Лицо военачальника оставалось невозмутимым, каменным.
- Поглядите-ка! Там молодой петушок запрыгал! – раздался издевательский крик из толпы. – Ну, иди сюда, дурачок. Мы тебя угостим пинками.
- О! да у них там целый корабль. Они хотят водички свежей и пожрать. На, лови, угощайся! – В их сторону полетело откушенное яблоко и упало под ноги. Хармхаб и Амени невольно отступили назад, чем вновь повеселили оборванцев.
Из-за холма появилась небольшая процессия. Несколько стражников с длинными копьями в серых плащах до земли устало брели по дороге. Лица стражников были укутаны головными накидки, оставляя открытыми одни глаза. За воинами пара мулов понуро волокла одноосную повозку, нагруженную доверху все теми же серыми холщовыми мешками. Кое-где из мешков торчали руки или ноги. Предводительствовал отрядом крепкий воин с увесистой медной булавой в руке.
- Что расселись, бездельники! – закричал он. – Живо разгружайте телегу.
Оборванцы шустро вскочили на ноги и принялись крючьями вытаскивать мешки с торчащими конечностями из воза и сбрасывали в яму. Когда все было закончено, на мешки плеснули масло и подожгли. Жрец хриплым усталым голосом затянул гимн, подняв руки к солнцу.
Вдруг одного из грязных невольников стошнило кровью. Он испуганно поглядел на своих товарищей. Те шарахнулись от него в разные стороны. Невольник разрыдался и опустился на колени. Предводитель воинов тут же безжалостно размозжил его голову булавой. Труп швырнули в огонь.
- Копайте еще одну яму, - приказал предводитель, затем краем глаза заметил Хармхаба со спутником. Он направился к ним и, не доходя шагов десять, остановился. Амени с отвращением взглянул на окровавленную палицу в его руке.
- Живи долго, непобедимый! – приветствовал он Хармхаб.
- Здоровья и силы! – ответил полководец. – Что здесь происходит?
- Смерть пожирает каждого, кто ступает на этот берег, - не весело ответил воин.
- Где правитель Библа?
- Мертв. Да и сам Библ почти весь вымер. Мы вывозим сюда трупы и сжигаем, иначе гнев Богов не успокоится.
- А другие города?
- Не знаю. Нам бы здесь справится. Уплывайте отсюда поскорее, пока зараза не пристала к вашим ногам.
- Прощай! – Хармхаб повернулся и заспешил обратно к лодке. Амени побрел вслед за ним.
На корабле военачальник заставил Амени умыться уксусом и выпить чашку противной, обжигающей рот, кислятины. Сам он совершил такую же процедуру. Жрец прочитал над ними заклинания, отгоняя болезни. Корабль снялся с места и отплыл обратно в море. Проплыв немного, Хармхаб высадил не берег вестового. Приказал ему, обходя поселения, идти навстречу меше Юга, что добиралось посуху, и предупредить об опасности.
Через несколько дней плавания показались родные берега. Потянуло знакомым запахом тины. Только так пахнет на берегах Хапи. Далеко в изумрудно-зеленое море уходил желтый шлейф речного наноса. Воины радостно заголосили, когда корабли вошли в тихую воду Хапи. Все просили Хармхаба пристать где-нибудь к берегу и попить свежего молока. Но военачальник был непреклонен. Он приказал идти без остановок до Хекупта и днем и ночью. Если будут окликать с берега или с проходящих мимо кораблей, ничего не отвечать.
26
Полководец хитро подгадал время, и когда никто не ожидал, его корабли появились у пристани города. Хармхаб сошел на набережную, когда огненные лучи только позолотили верхушки пилонов местных храмов. Вслед за ним в город ринулись герои. С первого взгляда полководец понял, что в городе твориться что-то неладное. Некоторые дома стояли с вынесенными дверьми. Кругом мусор и поломанная мебель. На улицах нет привычной утренней толчеи, когда писцы спешат на место службы, торговцы к своим лавкам, а честные жители в храм на молитву. Можно было подумать, что город разграблен, а горожан выгнали из своих домов.
Войско очень быстро, в полном молчании двинулось к дому правителя. Ворота дворца оказались наглухо закрытые. Вокруг кирпичных стен догорали костры. Множество воинов, укрывались от стрел за грудами хлама. Над самим дворцом развивался стяг Йота. Дом правителя в осаде, - сообразил полководец. Осталось выяснить: кто внутри и кто их пытается выкурить. Завидев героев, осаждавшие дворец воины тут же всполошились. Но слишком поздно: герои Хармхаба быстро, без лишней суеты окружили дворец со всех сторон. Вперед выдвинулся высокий воин в медном начищенном шлеме. Дорогое ожерелье украшало широкую грудь.
- Остановитесь и назовите себя! – властно потребовал он.
- Перед тобой Хармхаб – командующий войском Йота. А ты кто такой?
- Я – Сенуфе, посланник правителя, сиятельного Анхеперура Семенхкере Джексерхеперу.
- Кто возвел на трон Семенхкере? – грозно спросил Хармхаб, надвигаясь на посланника.
- Верховный жрец Йота, - не моргнув глазом, соврал Сенуфе.
- Какой верховный жрец? – Хармхаб уже был в трех шагах от него
- В Обеих Землях один верховный жрец его имя - Эйя.
- А я знаю, что верховный жрец Эйя сейчас находится в Ассирии.
Посланник замялся, но тут же нашелся:
- Все равно, я говорю от имени властелина Верхней и Нижней Кемет. Ты должен мне подчиниться!
- И не подумаю, - дерзко ответил Хармхаб.
- Подчиняйся мне или умри! – закричал посланник, наставляя на Хармхаба копье.
Но полководец одним прыжком оказался возле него и кинжалом вспорол ему живот. Сенуфе рухнул к ногам Хармхаба, корчась в агонии, а полководец грозно обратился к его воинам:
- Кто хочет жить – сложите оружие.
Все тут же опустились на колени перед Непобедимым.
- Убрать эту падаль! – Хармхаб пнул ногой труп Сенуфе, затем крикнул защитникам: - Открывайте ворота. Вас Хармхаб пришел выручать.
Тяжелые, покрытые золотыми пластинами створки тяжело распахнулись. Мах во главе кушитов появился в проеме.
- Слава Йоту! Ты вовремя. Мы уже отчаялись.
Они обнялись. Амени тут же на шею кинулся Паитси.
- Что произошло в мое отсутствие? – поинтересовался Хармхаб после дружеских объятий.
- Я сам с трудом понимаю, - признался Мах. – Как только прознали про горе, посетившее страну, в связи с кончиной. Того, кого любит Йот, я стал собираться в столицу, чтобы хоть на семидесятый день поспеть к обряду погребения. Но вскоре с ужасом узнал, что усопшего правителя наспех забальзамировали, кое-как совершили обряд отверзания уст и захоронили, даже не дав народу попрощаться с Сыном Солнца. После явился Сенуфе с вооруженными людьми, объявил себя наместником всей Нижней Страной и приказал мне присягнуть ему на верность.
- А гарнизон Хекупта?
- Его разоружили. Начальник охраны удрал. Нам удалось запереться в Доме правителя. В городе начались погромы. Почти все жители бежали или попрятались.
- Чума сюда еще не проникла? – неожиданно прервал его Хармхаб.
У Маха округлились глаза, словно он перед своим носом увидел зубастую пасть крокодила.
- Чего вылупился. Почти весь Библ вымер. Надо распорядиться закрыть все дороги. Не пропускать торговые караваны и корабли с севера. – Хармхаб подозвал одного из чезетов. – Со своими воинами отправляйся в Хутуарет. Попробуй взять город. Если не получится, осади и не давай никому выскользнуть за его стены. Как только прибудет меша Юга – штурмуй. Убивай всех, у кого в руках оружие. Не щади никого.
- Все сделаю!
Взгляд Хармхаба задержался на Амени. У того на лице застыл немой вопрос.
- Спрашивай!
- Ты так хладнокровно убил человека.
- Сенуфе – из Дома Ранофре один из трех братьев, отец которых служил при Небмаатра Аменхотепе Хека Уасет наместником в Хутуарете. Весь их Дом ведет родословную от гиксосов. Во время смуты, которая случилась в первые годы правления Сына Йота, их отец, пользуясь ослаблением государственной власти, возглавил восстание на севере. Хотел стать властителем Нижней Страны и возродить империю гиксосов. Я его лично казнил. Его сыновья затаились, как скорпионы и ждут момента, чтобы прикончить меня. Сенуфе мне не жалко. Все равно он попытался бы убить меня. Да и если бы я его не прирезал, то началась заварушка, в которой могли погибнуть сотни воинов. А так, я, прибив одного шакала, спас жизни остальных и сохранил порядок. Что непонятного?
- Прости, - глухо произнес Амени. – Одно дело расправляться с врагами нашей Земли, другое дело убивать своих же соплеменников.
Хармхаб метнул на юношу гневный взгляд и спокойно ответил:
- Иноземный враг сражается с тобой открыто. Он уважает тебя и, если ты ранен, может даровать тебе жизнь. А вот эти подлецы в любой момент готовы воткнуть кинжал в спину. Вспомни слова Анеммефа: тебя и меня приговорили к смерти. Так, что, не стоит играть в благородство. Или мы их – или они нас.
27
Небольшой кораблик под белым парусом резво скользил по воде. По пять весел с каждого борта – слишком много для такого маленького судна. Палуба завалена связками высушенного папируса, да кладками пустых горшков. Сотни таких же торговых корабликов ежедневно сновали по Хапи.
Как только кораблик появился возле пристани Ахйота, к нему тут же подошел писец в сопровождении двух стражников.
- Откуда прибыли. С каким товаром? – прозвучала обычная фраза. Писец приготовился записывать.
- С юга, господин, - отвечал высокий чернокожий юноша. – Привезли горшки для масла, листья папируса для бумажных мастерских, сушеные финики и молодое вино.
- Когда отплываете? – допрашивал писец, скрипя кисточкой по серому листу папируса.
- Завтра утром, господин.
- Разгружайте, - разрешил чиновник, - да поскорее. Скоро солнце сядет. – И зашагал к следующему прибывшему судну.
- Путь свободен, - тихо произнес Паитси своим спутникам. Это именно он выдал себя за владельца судном. Амени, а с ним еще десять чернокожих воинов вылезли на берег со связками сушеного папируса и направились в город. Меритре в простой одежде торговки из выбеленного грубого льна, с кувшином вина на плече появилась вслед за ними. Выцветшая головная накидка скрывала ее волосы. Они быстрым шагом поднялись по широкой дороге к городу. Паитси сунул стражникам тонкое серебряное колечко – обычная плата.
- Эй! – недовольно окликнул его стражник. – Этого мало. Нынче времена тяжелые, и платить надо больше.
- Но я - бедный торговец, - пожал плечами Паитси. – Торгую горшками и папирусом.
- А мы - бедные стражники, - рассмеялись те в ответ. – Торчим здесь день и ночь, голодные и злые. Пусть твоя невольница оставит нам этот кувшин вина. Попробуем, что за гадость ты привез.
Меритре покорно поставила кувшин у ног стражников.
- Проходите, - разрешили они.
Перед домом Маха заговорщики остановились, прислушались и огляделись по сторонам. Тихо. Три коротких удара в дверь. Ворота с пронзительным скрипом приоткрылись. В щелке показался глаз. Проем расширился, и все проскользнули во двор. Хуто плотно запер дверь. Маджаи разворошили связки папируса, которые несли с собой и извлекая из них оружие.
- Никто ничего не заметил? – спросил Хуто.
- Прошли тихо, - успокоил его Амени, - только город я не узнаю. Какой-то он показался мне мрачный, неопрятный. Стражники обнаглели.
- Сейчас здесь творится невесть что, - угрюмо сообщил Хуто. – Многие дома стоят пустыми. Жители покидают город.
- Почему?
-Порядка не осталось. Теперь аккадские воины, те, что охраняют покой правителя, могут зайти в любой дом и потребовать накормить их. Если хозяин заартачится, его побьют а дом разорят.
- Как на это смотрин Рамосе? – возмутилась Меритре. – Он назначен, еще моим отцом следить за порядком в городе.
- Никак, - коротко ответил Хуто. – Какой тут порядок. Многих высоких чиновников повыгоняли с постов. Их заменили каким-то неизвестным люди. Новые вельможи толком читать не умеют, не то, что управлять государственными делами. Даже Майе – главный казначей Йота остался без работы.
- А Семенхкере?
- Развлекается. Вернее, ему устраивают развлечения: праздники с утра до утра, охота в пустыне, катание на барках по реке, пьянки до беспамятства - лишь бы он не беспокоился о государстве. А за его спиной плетут интриги.
- Кто всем заправляет?
- Как раз начальник стражи Рамосе. С ним заодно начальник колесничих Ранофре и трое братьев из Хутуарета.
- Уже двое, - поправил Амени. – Одного убили в Хекупта. Ты узнал, как проникнуть во дворец и выкрасть детей?
- Ворота с улицы охраняют наемники.
- Аккадцы?
- Нет, всякий сброд. Там и лабанцы и даже хетты есть. Сам Дом Ликования сторожат отборные ассирийцы, присланные самим Ашшурбалитом. Но их основная задача – оберегать правителя Семенхкере и его супругу. За детьми следят няньки и наставники. Пробраться во дворец можно как-то: под видом прислуги, но если поднимут тревогу, назад выйти будет невозможно.
- Под видом прислуги не получится, – покачала головой Меритре. – Всех слуг знают в лицо.
- Как же мы выкрадем детей, - озадаченно поморщил лоб Амени.
- Я знаю, как, - уверенно произнесла Меритре.
У ночных стражников глаза постепенно слипались. Луна вот-вот должна скрыться за горизонт, уступая место розовому восходу. К Золотым воротам Дома Ликования уверенной легкой походкой подошла стройная девушка и властно потребовала пропустить ее. Стражники вздрогнули, отгоняя дремоту, и внимательно осмотрели позднюю посетительницу. Увидев золотой анх, поблескивавший красными рубинами, они тут же пропустили девушку и низко поклонились.
Меритре свободно прошла во дворец. Ассирийцы, охранявшие покои женской половины дворца узнали ее и пропустили внутрь. Меритре оказалась в своей комнате. Дверь оказалась не заперта. Переступив порог, она сразу же уловила знакомый аромат фиалок - ее любимых цветов. Стало немного грустно на душе. Переполошенные служанки ворвались в комнату и попадали на колени перед госпожой.
- Не шумите и приготовьте мне постель! – цыкнула на них Меритре.
Заплясал язычок масленой лампадки. Блики от пламени заиграли на высоких круглых колоннах, поддерживающих потолок, расписанный под звездное небо. На стенах ожили картины, изображавшие заросли папируса и взлетающих растревоженных птиц. По мозаичному каменному полу заструилась река, и заплескались рыбки. Мягкое ложе в стенной нише, приглашало прилечь и отдохнуть. Сквозь тонкую сетку от насекомых виднелось выбеленная простыня поверх подстилки из мягкого козьего пуха. Все напоминало о нежном детстве.
Меритре подошла к круглому столику, стоявшему посреди комнаты. Любовно погладила знакомую затейливую резьбу, окаймлявшую столешницу, присела на маленький стульчик со скрещенными ножками. Почему-то все здесь стало казаться маленьким, каким-то давно забытым. Девушка встала, подошла к этажерке, на которой покоилось множество деревянных чехлов со свитками папируса. Любимые сказка о далеких путешествиях и волшебных странах. Чуть пониже баночки с ароматными маслами, безделушки, заколки, любимые куколки из дерева и керамики, завернутые в яркие лоскутки. Маленькая квадратная палитра из слоновой кости с углублениями для красок и тонкие кисточки. Дальняя стена вся исписана ее детскими художествами, а внизу весь пол в кляксах и следах ее маленьких босых ножек.
Тоска закралась в душу. Ком подкатил к горлу. Меритре еле сдержала слезы. Как будто половинка ее, маленькая озорная девочка уходила безвозвратно в прошлое, унося с собой звонкий счастливый смех.
В дверях появилась грузная фигура наставника. Сквозь частое дыхание он произнес:
- Госпожа, позволь мне, недостойному..., - но не смог договорить, грохнулся на колени и разрыдался.
Меритре подскочила к нему и заставила подняться.
-Прекрати! Я жива и здорова, - мягко успокаивала его девушка, вытирая краем одежды слезы с пухлого лица. – Я тебе привезла подарок. – Она вложила в его круглую ладонь длинную коробочку из лакированного лабанского кедра.
Толстяк открыл коробочку и увидел тонкие трехгранные палочки для клинописи из слоновой кости, украшенные золотым и серебряным узором.
- Это мне? – растерянно спросил он.
- Тебе. Ты же любишь иногда писать по шумерски на глиняных табличках. Я нашла специально для тебя на рынке в Вашшукканни удобные письменные палочки. В Нахарине только знатные писцы такими пользуются.
Толстяк опять разрыдался, пытаясь целовать руки Меритре.
- Встань и не вой, как бегемот, - как можно мягче попросила девушка. - Давай, завтра обо всем поговорим. Я устала и очень хочу спать.
- Ты стала совсем взрослой, - вздохнул толстяк, утирая слезы, и попятился к двери.
Служанка принесла серебряный поднос со спелыми фруктами и свежими финиками. Другая служанка появилась с диоритовой вазой. Вазу наполнял огромный букет ароматных цветов.
- Я не просила ничего, - изумилась Меритре.
Служанки поклонились и виноватым голосом ответили:
- Благородный Ахмосе, как только узнал о твоем приезде, сразу же примчался во дворец и ждет разрешения увидеть тебя.
- Передайте ему, что я устала после долгой дороги и уже сплю, - раздраженно ответила Меритре. Принесло же..!
- Но, госпожа, - не унимались служанки, - тогда он всю ночь на коленях будет стоять перед твоими дверями.
Этого еще не хватало! Надо пустить, выслушать, да поскорее избавиться от навязчивого воздыхателя, - подумала Меритре.
- Пригласите его, - устало вздохнула девушка.
Ахмосе ворвался в комнату и рухнул на пол. Он подполз на животе, пытаясь поцеловать ноги Меритре. От его дорогой ассирийской одежды несносно пахло нежными благовониями, как будто он вылил на себя целое ведро.
- Хватит! – тихо, но твердо сказала Меритре. – Поднимись и говори, но очень коротко. Я устала.
Ахмосе поднялся. Его глаза горели собачей преданностью, губы дрожали. Но радость на лице совсем не искренняя. Меритре заметила, как в страстном взгляде проскальзывает злость.
- Как только я узнал, что ты приехала, я прибежал сюда босой в надежде узреть твой прекрасный облик…
- Ты увидел меня, - прервала его Меритре. – Благодарю за цветы.
- Но как ты проникла в город. Я всем стражникам приказал следить за путниками. Неужели они не заметили твою колесницу?
- Я прибыла на торговом корабле только что. Корабль следовал в Уаст, и уже отплыл. Стражники на входе в город приняли меня за простую горожанку. Зачем поднимать шум?
- Да я их накажу! Побью палками! – замахал кулаками Ахмосе.
- Не смей никого наказывать! – голос Меритре прозвучал неожиданно сильно.
Ахмосе грохнулся на колени.
- Я – прах у ног твоих. Сердце мое у тебя в руках. Жизнь моя предлежит тебе, - пролепетал он.
- Выслушаю тебя завтра. Обещаю! Теперь уходи! – твердо попросила Меритре.
Как только пылкий юноша вышел, девушка кошкой метнулась к двери и припала ухом к щели.
Грубый хриплый голос спросил:
- Ну? – Она узнала Ранофре.
- Не знаю? – растерянно ответил Ахмосе. – Она выгнала меня. Сказала, что завтра выслушает мои речи.
- Пойдем. Все собрались в библиотеке и ждут нас, - сказал Ранофре, явно разочарованный.
Шаги удалились и стихли. Меритре выскользнула из комнаты. В коридорах дворца царил полный мрак и тишина. Но она прекрасно знала здесь каждый поворот и каждую ступеньку. Не раз в детстве она вот так, обманув бдительных служанок, удирала из дворца на поиски приключений.
Но сейчас её интересовало: кто собрался в библиотеке правителя, и что там будут решать. Она неслышно прокралась по узким проходам, на ощупь нашла потайную дверцу с секретным запором, очень тихо отворила ее и очутилась в маленькой темной комнатке. Комнатка была до того крохотная, что в ней едва могли разместиться два человека. В передней стене прорезано очень узкое окошко, из которого пробивался неяркий свет. Меритре заглянула в окошко и увидела библиотеку правителя: круглый зал с изящными колоннами в виде связок папируса. Каменный пол с яркой мозаикой. Стены уставлены этажерками со свитками папируса. Посредине высокий резной стул и массивный рабочий стол.
Возле стола стояли несколько человек и переговаривались на аккадском языке. Меритре узнала Рамосе – начальника войск в Ахйоте, двух братьев Нештсук и Небнуфе (третьего, младшего Сенуфе Хармхаб убил в Хекупта). Чуть поодаль, подпирал плечом колонну бородатый аккадец, старший над стражниками дворца. Еще несколько придворных высокого чина, в основном выходцы с севера вели неторопливую беседу. В зале появился Ранофре с сыном. Все разом смолкли и обратили взоры на них.
- Ты ее видел? – спросил старший Нештсук.
- Да, - ответил Ахмосе, - со злостью в голосе. - Она все корчит из себя недотрогу. Отхлестать бы ее плетью!
Вдруг до Меритре дошло, что говорят о ней. Она вся вскипела внутри. Кого это он хотел плетью отхлестать?
- Делай, что хочешь, - продолжал поучительно Нештсук. – Дари ей подарки, ползай перед ней на животе, избей ее или опои какой-нибудь отравой и изнасилуй – но заставь войти в свой дом и назваться сестрой. Если что – мы поможем.
- Хорошо! – сквозь зубы процедил Ахмосе. – Завтра вечером я ей устрою!
Меритре чуть не задохнулась от гнева. Как этот слизняк даже думать посмел о таком.
- Вот, и постарайся, если хочешь стать правителем!
Что? Правителем! Меритре напрягла слух.
- Главное, стать супругом Дочери Солнца. А когда окажешься на троне, эту кошку можно будет отослать куда-нибудь в Бухен или вообще прибить, чтоб не мешалась под ногами, - продолжал поучать Нештсук.
У Меритре даже слезы выступили от обиды. Как про нее так смели говорить!
- Теперь о следующих делах, - прервал брата Небнуфе. – Хармхаб обхитрил нас. Он захватил власть в Хекупта, разгромил Хутуарет – в общем, отрезал нас от севера. Эта гадина убил нашего младшего брата Сенуфе. Я хотел схватить его семью, отрезать голову самой младшей дочери и прислать в подарок главнокомандующему. Но все его отродье исчезло из города. Мы в ужасном положении.
- Чем может нас обрадовать посланник Ашшурбалита? – обратился Нештсук к толстому важному ассирийцу.
- Великий правитель, пусть годы его будут долгими, а сила не угасаема, - пропел посланник, - готов помогать вам, как и прежде. Но дела ваши пошли не совсем гладко. Наше Солнце опасается, как бы вы не расстались со своими драгоценными жизнями прежде, чем свершится ваш план.
- Передал Ашшурбалиту наши слова, - недовольно сказал Нештсук, - если мы завладеем короной Обеих Земель, то Нахарина в его власти. И еще поможем в борьбе с Вавилоном.
Посланник замялся.
- С Вавилоном мы сами как-нибудь справимся, хотя ваша помощь нам не помешала бы. А что касается Нахарины, так сейчас Суппилулиуму надо бояться, а не Тушратту. Вы имеете сношение с правителем Хатти?
- Нет, - беспомощно покачал головой Нештсук. – Но если надо будет – договоримся и с Суппилулиумой.
- Я передам все сказанное тобой моему величайшему правителю, - неуверенно пообещал посланник, - но только есть небольшая трудность.
- Какая же? – нетерпеливо воскликнул Нештсук.
- Верховный жрец Йота Эйя сейчас находится в Ашшуре. А он, как мне известно, не входит в ваш заговор.
- И здесь нам путь закрыли, - мрачно подвел итог Небнуфе.
- Единственный выход: как можно скорее заставить Меритре взять в мужья Ахмосе. После кончать Семенхкере и Тутанхэйота, тихо и скрытно. И еще: срочно надо назначить кого-нибудь верховным жрецом Йота. Пусть старший жрец Солнечного храма Пинхас или второй жрец Пире возглавят касту Йота. Если эти трусы заартачатся – заставить их под страхом смерти.
- Как же Эйя? – спросил кто-то.
- Он не должен доехать до границы Та-Кемет.
- Может, не все так серьезно, - несмело вмешался Ранофре. – Под нашим командованием войско колесниц. Гарнизон Ахйота велик. У Хармхаба только молодое войско да немного старых менфит.
- Однако, он смог с неопытными хуну неферу успокоить все побережье до самого Кадеша, да еще помог разбить Суппилулиуму, - не согласился с ним Нештсук. – Но не он страшен. Какая-то другая, сила вечно мешает нам.
- Поясни, - не понял Ранофре.
- Кто-то же предупредил Хармхаба и помог ему овладеть Хекупта. Кто направил Эйю к Ашшурбалиту просить помощи? Каким образом в самый нужный момент исчезла семья Непобедимого? Тайный враг всегда нас опережает на шаг вперед.
Все только пожали плечами.
Меритре усмехнулась про себя: рано вы забыли о Великой касте Амуна.
- Идите и будьте наготове, - отпустил всех Нештсук. – Ахмосе, сделай все, как надо. И ты, - он кивнул старшему бородатому стражнику, подпиравшему колонну, - не вздумай еще раз упустить Меритре. Следи за ней день и ночь, пока все не свершится. Потом сам ее можешь прирезать.
Меритре выбралась из потайной комнаты и тенью прокралась к себе в покои. Она кинулась на ложу. Ее всю трясло от бессильного гнева и обиды. Как о ней говорили! Хуже, чем о невольнице. Ее хотят использовать самым грязным образом и после прикончить. Словно она не дочь Солнечного правителя, а кусок ненужной тряпки: вытереть грязь и выкинуть. Меритре попыталась собраться с мыслями и успокоится. Только пусть попробуют! Она не просто изнеженная кукла без мозгов, она - Дочь Солнца! Если дотронетесь – обожжетесь! Меритре долго размышляла, глядя в потолок. В конце концов, приведя мысли в порядок, спокойно уснула.
28
Меритре проснулась поздно утром. Ее никто не будил на утреннюю молитву, как бывало раньше. Да и вообще, церемонию восхода солнца проводили теперь второпях, лишь бы отслужить. Никто строго не следил за жрецами Йота, и они откровенно ленились полностью читать длинные гимны. Пропев фальшиво несколько фрагментов из разных молитв, служители небрежно принимали жертвоприношения от горожан, благословляли их и вежливо выдворяли из храма.
Служанки принесли чистую одежду нежно-розового оттенка в мелкую складку, красивое наплечье из золота и драгоценных камней, мягкие сандалии, от которых ноги давно отвыкли. Впервые за дни странствий Меритре наконец-то с удовольствием окунулась в пруд с ароматной водой и долго нежилась, лениво плавая среди лепестков лотоса. Ее натерли благовонным маслом. Старая служанка всё охала и со слезами причитала: какая же Меритре стала худенькая, ребра торчат, а кожа на руках и шеи совсем огрубела от чужого солнца. После две служанки причесали волосы частыми костяными гребнями и переплели с разноцветным бисером. Закончив с прической, водрузили на голову колпачок с ароматными смолами. Художник тонко разрисовал лицо, подведя глаза и выделив контуры губ. Веки украсил золотой пудрой, а щеки легким румянцем. Ей поднесли лист отполированного серебра. Меритре взглянула на свое отражение и не узнала той взрослой девушки, которая смотрела на нее. Лицо вытянулось. Скулы выпирали, а щеки наоборот втянулись. Глаза уже не горели, как раньше детским озорством, теперь в них играло кокетство взрослой девушки с искорками мудрости. Пухленькие капризные губки теперь обрели более тонкие, правильные черты. Неужели это - она?
За дверью ее уже ждали сестры Анхесэмпйот и Мекйот. Маленькая Анхесэмпйот не сдержала радости и бросилась на шею сестре, затем внимательно оглядела ее, хлопая длинными ресницами, и зачарованно произнесла:
- Какая ты стала красивая, словно луна в небе.
- Ты тоже выросла и похорошела, - потрепала ее Меритре по маленькому остренькому подбородку, - плечики уже не такие костлявые и личико круглое.
Мекйот без слов разрыдалась и уткнулась в плечо сестры. Меритре не ожидала такого от нее. У Меритре с Мекйот всегда были холодные отношения. А тут сестра раскисла и лила слезы у нее на груди. Пришлось утешать сестру со всей теплотой и нежностью, пока глаза не просохли на миленьком кругленьком личике средней дочери усопшего правителя. Они прошли в сад, где их ожидали жрицы высокого сана, предназначенные стать побочными женами правителя или уже прошедшие это посвящение.
Меритре встретили вздохами восхищения, в которых сквозило немного зависти. Посыпались глупые вопросы про Нахарину, войну и отрубленные головы. Меритре, как могла односложно отвечала, стараясь никого не обидеть. Красавица Бокйот, младшая сестра усопшего Солнечного правителя выдернула Меритре из толпы любопытных и отвела в сторону.
- Цветочек мой, зачем ты сюда явилась? – тихо, чтобы никто не услышал, прошептала она, при этом, делая вид, что ужасно рада видеть свою племянницу. – Рамосе – начальник войска Ахйота сегодня утром очень настойчиво просил уговорить тебя согласиться войти в дом Ахмосе и стать его сестрой. Я помню, что мой брат обещал тебя в жены этому расфуфыренному юнцу, но что-то в душе мне подсказывает: ничего хорошего из этого не выйдет.
- Я вчера подслушала разговор Ранофре и его шайки северян. Они готовят заговор. – Сообщила Меритре.
- Я догадывалась, - обречено вздохнула Бокйот
- Ахмосе хотят поставить над Обеими Странами правителем. Только, мне не совсем понятно: я дочь от второй жены правителя, я не наследую власть. Таков божественный порядок.
Бокйот покачала головой.
- Мой брат в последнее время так вертел божественным порядком, издавая новые правила, что они вполне могут объявить тебя наследницей власти. Вспомни, хотя бы, как Эхнэйот обрядил Кейе в синий венец правителя и объявил ее приемником – неслыханная дерзость! Но все смолчали. И на этот раз смолчат. Кроме тебя, им выбирать некого. Я стара для Ахмосе. Старшая дочь Сына Солнца Мийот – супруга Семенхкере. Средняя Мекйот посвящена в чистые жрицы – она неприкасаемая. Младшая Анхесэмпйот обручена с Тутэхнэйотом. К тому же, отец передал тебе голубой шлем, - а это священный символ власти. Голубой шлем может носить только правитель во время военных походов. Если бы ты знала, как перепугался Семенхкере, узнав об этом.
- А что с малышкой Мийот, дочерью Кейе?
- Не знаю, - Бокйот печально опустила глаза. – Тут такое творилось… Когда Кейе родила мертвого ребенка, думали, что правитель сошел с ума. Он целыми днями простаивал на пилонах Солнечного храма, воздев руки к небу. У него участились приступы болезни. Он почти ничего не ел. После объявил, что Кейе проклята и должна покинуть Столицу, а Йот ему вскоре должен указать женщину, которая родит наследника. После этого, вроде бы, он успокоился, и все пошло своим чередом. Но Сын Солнца внезапно ослеп, а через три дня скончался. Во всем обвинили жрецов Амуна, которые, якобы решили отомстить правителю за гонение и наслали сильное проклятье. Но как жрецы Амуна могли ему отомстить? Их не то, что к правителю, в Ахйот не пустили бы. Так, как Семенхкере имел право занять трон, и частенько занимался государственными делами, ему доверили править Обеими Землями. Ждут, когда появится Эйя и совершит все нужные обряды для помазания нового любимица Йота. Кейе оклемалась от тяжелых родов и устроила скандал. Несла полный бред, о том, что ей обещали корону. Если она не получит корону, то поспешит навстречу Хармхабу и всех разоблачит в заговоре. Такой гневной и страшной эту маленькую милую женщину никто еще не видел. На следующий день она бесследно исчезла вместе с дочерью. Подумали, что она, действительно, отплыла к Хармхабу. Но никто больше про нее ничего не слышал.
- Ты поможешь мне бежать? - открыла свои планы Меритре.
- Конечно, - не задумываясь, согласилась Бокйот.- Все, что в моих силах.
- Тогда помоги мне еще выкрасть Тутэхнэйота и младшую Анхесэмпйот.
- Хорошо. Но, тогда захват с собой и среднюю Мекйот. Мне будет спокойней.
- Я так и сделаю.
- Но постой, - Бокйот очень внимательно посмотрела Меритре в глаза. – Как ты справишься в одиночку?
- Не забывай, сияющая, что я воевала. Под моим стягом целая меша смелых воинов.
- Как быстро все меняется, - вновь вздохнула Бокйот. – Еще вчера ты была несносной худенькой девчоночкой, а сегодня – уже командуешь войском. Тебе бы позавидовала даже сама Мааткара Хенеметамон Хатшепсут.
- Если Хатшепсут находится среди Богов, то пусть не завидует мне, а лучше - поможет.
Семенхкере восседал на троне правителя, обвешанный золотыми браслетами и серебряными безделушками. Он крепко сжимал в руках символы власти: жезл в виде крюка хека и многохвостую плеть нехех, но венец Обеих Земель пшент отсутствовал на его голове. Семенхкере сидел в головном платке нехбет, и даже без золотого урея - надеть не посмел. Рядом с ним на троне более низком находилась старшая дочь Эхнэйота Мийот в голубом легком, словно облачко платье в мелкую складку. Придворные, почти все новые лица, стояли напротив правителя и смиренно ловили каждое его слово.
Когда в зал вошла Меритре гордая и немного надменная, все взоры обратились к ней.
- Живи вечно! – приветствовала девушка Семенхкере, протянув к нему руки раскрытыми ладонями.
- Здоровья и силы, - ответил правитель, как здороваются с воинами. – Ты сказала только: живи вечно.
- Да, Солнечный, - согласилась Меритре.
- Когда правителю желают «жить вечно», добавляют: «вековечно», - как бы невзначай напомнил он.
И все вокруг закивали, подтверждая справедливость слов правителя.
- Разве верховный жрец Эйя совершил обряд помазания и объявил на всю вселенную имя нового правителя? – уязвила его Меритре.
Сановники недовольно загудели, словно рассерженный рой пчел.
- Дело времени, - небрежно ответил Семенхкере, не желая пока ссорится с сестрой. – Страна не может существовать без правителя, ибо он отвечает перед Йотом за своих подданных, и перед своими подданными отвечает за милость Йота. Разве не так? Что же мы будем ждать Эйю, пока он изволит появиться. А если в это время на наши головы обрушится гнев Всевышнего? Кто будет молить о прощении?
- Гнев без того обрушится, - мрачно произнесла Меритре.
- С чего ты это предвидишь? – усомнился Семенхкере, хотя по его лицу пробежала нервная судорога.
- Где маленькая Мийот? Если она убита – Всевышний такого не прощает. Слова были обращены не столько к правителю, сколько к его окружению. Меритре почувствовала, как некоторые сановники беспокойно тайком переглянулись. Конечно, это были два брата Нештсук и Небнуфе.
- Я не знаю, - ответил спокойно Семенхкере. Меритре почувствовала по голосу, что он говорит искренне. – Кейе пропала вместе с дочерью. Я отправил людей на поиски. Сам волнуюсь и, даже, объявил награду тому, кто знает их местонахождение. Она сама не своя была в последнее время. Всюду мерещились заговоры. Неизвестно, что ей взбрело в голову. Найдется. – Глаза Семенхкэре загорелись любопытством - Расскажи лучше, как прошел поход. Почему ты появилась одна, да еще так неожиданно? Мы рассчитывали встретить тебя во главе войск, на золотой колеснице в голубом шлеме. И где подарки для меня?
- Прости, Солнечный. Обоз вскоре прибудет в столицу. Я спешила сюда, в надежде успеть на погребенье отца.
- Сочувствую, но мы вынуждены поскорее справить обряды отверзание уст и прощания.
- Почему так скоро? – удивилась Меритре. – Положенный срок прощания с правителем – семьдесят дней. Что заставило вас грубо нарушить обряд?
Глаза Семенхкере беспокойно забегали, как бы ища поддержки в толпе придворных.
- Такова воля Йота, - как-то неуверенно ответил Семенхкэре. - Мне сообщили об этом жрецы. Я вынужден был отдать распоряжение поспешить с похоронами. Наверное, Йот хотел быстрее воссоединиться с твоим отцом. Так вещали провидцы. Но хватит о грустном, - решил разрядить обстановку молодой правитель. – Траур прошел. Сегодня вечером я устраиваю пир. Потом мы едем кататься на барках по Хапи. А завтра охота на газелей в пустыне. Присоединяйся. Посмотрим, как ты научилась стрелять с колесницы.
- Благодарю за приглашение, - поклонилась Меритре, - но охота – дело мужское. Удобно ли будет?
- Война – тоже дело мужское, но ты же воевала, - не сдавался Семенхкере. Его это начинало забавлять. – Скольких бородатых ты убила? – Он рассчитывал, что Меритре признается, что, мол, сидела в обозе и помогала лекарям, или начнет что-нибудь выдумывать, и все поймут, что она врет, и понятия не имеет, как держать в руках оружие.
Но Меритре ответила:
- Мне тяжело об этом говорить. Я – слабая женщина, причиняла смерть сильным воинам. Сколько их – не считала, но не понимаю, как можно гордиться тем, что отнял жизнь у человека.
Нависла неловкая тишина. Семенхкере решил выкрутиться и произнес что-то несуразное:
- Но это же война. Ты убиваешь – тебя убивают. Поход закончился удачно – и на том хорошо. Жду тебя на празднике.
Меритре поклонилась и покинула зала.
29
Меритре готовилась к вечернему выходу. Служанки привычными умелыми движениями расчесывали непослушные вьющиеся волосы, переплетая темные локоны с нитями разноцветного искрящегося бисера. Одежду укладывали ровными складками. Лучший в городе художник по лицам старался, так, что пот выступил у него на лбу. Очень тонко подводил кисточкой глаза и красил серебряной дорогой краской веки. Чернил длинные ресницы. Розовой пудрой посыпал щеки.
Перед Меритре на столике лежали, сверкая драгоценными камнями украшения, присланные Ахмосе: подвески, серьги, броши, ожерелья, заколки для волос – все самое красивое и дорогое, что можно было найти в Ахйоте. Любая девушка потеряла бы голову, увидев эту сияющую гору украшений. Но Меритре осталась равнодушна к блеску золота и веселым искоркам каменьев. Она все же решила нацепить на себя кое-какие безделушки, чтобы успокоить не в меру пылкого жениха.
Маленькая Анхесэмпйот сидела возле ног на скамеечке и неотрывно с восхищением наблюдала, как наряжают и раскрашивают Меритре. Девочка сидела тихо и старалась не мешать. Наконец она не выдержала и спросила:
- Я тоже буду такой красивой, когда вырасту?
- Ты будешь еще прекрасней, - успокаивала ее Меритре. – У тебя нежное круглое личико, глазки, словно у газели, носик маленький аккуратненький, щечки пухленькие. А у меня смотри, какие скулы, и нос с горбинкой.
- Ну и что? – не соглашалась Анхесэмпйот, - ты все равно самая красивая из всех моих сестер.
- Госпожа, не отвлекайтесь, - жалобно простонал художник по лицам.
- А ты станешь сестрой Ахмосе? – вновь беспокойно спросила девочка и на личике ее отразилась тревога. – Он тебе столько золотых украшений прислал, таких красивых.
- Тебе они нравятся?
Анхесэмпйот хитро улыбнулась и покраснела.
- Я тебе подарю их после праздника
- Тебе не жалко будет? – обрадовалась девочка.
- Нет. Ты же знаешь, что я не люблю украшения. А если ношу, то строгие, без всяких излишеств. Вот как этот кинжал, что подарил мне настоящий воин или клыки льва, покрытые золотом – подарок смелого охотника. А эта мишура мне совсем не подходит.
- Ахмосе не будет сердиться? Он же старался, подбирал украшения у лучших ювелиров.
- Мне все равно, - безразличным тоном ответила Меритре.
- Так ты не станешь его сестрой? – очень осторожно повторила вопрос Анхесэмпйот.
- Разве можно сердце Меритре купить за кучку безделушек?
Безмерное восхищение загорелось в глазах девочки.
- Ты такая смелая и гордая.
- И ты должна быть такой. Мы – дочери правителя.
- У меня не получится, - вздохнула девочка. – Я всего боюсь: змей, лягушек, червяков.., - начала перечислять она с самым серьезным видом.
- Сияющая, - спросила одна из служанок, - Стражники ворот передали, что пришел какой-то торговец к тебе. Он утверждает, что ты заказывала ароматные масла.
- Пусть войдет. Я хочу, чтобы торговец сам показал мне свой товар, - приказала Меритре.
- Но, Сияющая, нельзя постороннему мужчине появляться на женской половине дворца.
- Хорошо. Проведите его в сад. Я сейчас выйду.
В саду Меритре увидела бородатого, пузатого торговца, по виду жителя приморья в ярко-желтой одежде, расшитой замысловатым орнаментом. Припудренный парик небрежно сидел на его бритой голове. Дорогие, но старые сандалии еще чудом не развалились. Он принес плетеную корзину, которую наполняли небольшие керамические баночки, аккуратно уложенные в солому. Торговец грохнулся на землю и поцеловал кончики сандалий Меритре.
- Вставай, покажи, что ты там принес.
Торговец тяжело поднялся и писклявым громким голосом с ужасным акцентом стал расхваливать свой товар. Меритре терпеливо выслушала повествования о волшебных бальзамах и чудесных исцелениях. Она чуть вздрогнула, услышав тихий голос Аменнефа:
- Будь осторожна. Ахмосе заказал одному лекарю сильное дурманящее зелье. Вот в этой бутылочке средство против ядов. Когда пойдешь на праздник, выпей его обязательно. – И торговец снова завизжал про божественные запахи, которые нигде не возможно больше сыскать, как только у него.
Меритре с видом знатока понюхала несколько предложенных баночек и гневно воскликнула:
- Что за дрянь! Ты что из ослиной мочи делаешь мази? Пошел прочь!
- Но, госпожа, вы не найдете ароматов тоньше и нежнее.
- Убирайся! Шарлатан! – топнула ногой Меритре, сама, пряча в складках одежды маленькую глиняную склянку. – Стража!
Стражники пинками вытолкали мнимого торговца, еще вдогонку пару раз протянули по спине палкой. Меритре, гневно вздернув подбородок, прошествовала обратно к себе в комнату. Она заметила, как Нетшсук, внимательно наблюдал за всей этой сценой, прячась за колонной.
- Я почти всех торговцев с приморья знаю, - задумчиво произнес он, обращаясь к брату Небнуфе, стоявшему рядом, - а этого не припомню. – Эй! – подозвал он одного из своих воинов. – Проследи за этим грязным торгашом. Узнай: где он живет и чем торгует.
Меритре появилась в Южной Усадьбе, когда пир шел в полном разгаре. Ахмосе сопровождал ее носилки в своей колеснице, весь раскрасневшийся от счастья и гордости. Никогда еще Меритре не выглядела такой красавицей. Даже Бокйот, блиставшая при дворе, не могла сегодня соперничать с ней. Чего стоил один взгляд: гордый и надменный, в то же время нежный и внимательный. Движения уверенные, но плавные. Округлые плечи и тонкая талия. Тонкие стройные ноги и высокая грудь.
А пир был в разгаре. Таких роскошных праздников, шумевших чуть ли не каждый день, двор давно не помнил. Эхнэйот жил аскетично, не любил чрезмерное веселье. Шумным застольям предпочитал философские беседы или созерцание танцев, исполняемых жрицами. Зато его приемник умел веселиться. Слуги не успевали бегать за вином. Чуть покусанные газельи ноги валялись в кувшинах для костей. Жаровни шипели и трещали. Пирожки, финики, фрукты целыми горками возвышались на столах. Гуляющие были пьяными и не утруждали сдерживать себя в приличии: мочились прямо под стеной дворца, тут же блевали. Меритре передернуло от всего этого омерзительного зрелища. Музыканты надрывались. Фальшивые нотки резали слух.
Семенхкере восседал на высоком троне. Лицо его раскраснелось и перекосилось от изрядной дозы крепкого вина. Он кричал, брызгая слюной:
- Я - правитель! Истинный сын Йота. Где Хармхаб? Пусть спешит сюда! Я пойду войной на хеттов. Я покажу, как надо воевать. Весь мир будет у моих ног!
- Слава правителю! – пьяными голосами орали его приближенные. – Здоровья! Силы! Веди нас в бой!
Перед Ахмосе и Меритре, как из-под земли, выросли два брата-заговорщика: Нештсук и Небнуфе. Они выглядели абсолютно трезвыми. Братья учтиво поклонились Меритре и пожелали ей вечной красоты и молодости. После к Меритре подходили другие вельможи и нараспев восхищались свежестью и красотой Дочери Солнца. Ахмосе предложил Меритре вина, разбавленного соком. Девушка с удовольствием пригубила напиток и тут же почувствовала чуть заметную горечь. Через некоторое время голова закружилась. Тело стало легким, словно состояло из воздуха. Меритре закрыла глаза и покачнулась. Тут же ощутила, как ее поддержали сильные руки Ахмосе.
- Тебе не хорошо, мой цветок? – прошептал страстно он.
Меритре постаралась что-то ответить, но язык совсем не слушался.
- Ей плохо, - говорил кому-то Ахмосе, неся Меритре на руках к выходу. Она почувствовала, как ее кое-как усадили на мягкие подушки в носилки - просто грубо кинули.
- Готова! – удовлетворенно произнес Ахмосе.
- Уноси ее в свой дом, - прозвучал голос Нетшсук.
- Не опасно ли… вот так, сразу, - это говорил Ранофре. – Она все же Дочь Солнца.
- Мы все свидетели, что Меритре добровольно изъявила желание войти в дом Ахмосе.
- Не трусь! – это уже говорил Небнуфе. – Нам надо действовать решительней и не терять времени. Сегодня я получил ответ от правителя Вавилона. Он готов поддержать нас войсками, если мы отплатим ему пшеницей и вином.
- Он хочет накормить всю свою страну? – удивился брат.
- Нет. Его мысли хитрее: завезти на рынки Ассирии зерно, снизить там цену на хлеб и вино, тем самым, разорить всех землепашцев. Поднимутся волнения, и тогда он сможет пригрозить Ашшурбалиту войной. Отнимет у него все приграничные земли и подчинит себе касситские племена.
- Хорошая весть! – согласился Нетшсук. – Если к нам присоединятся воины из Вавилона, Хармхаб не попорет против такой силы. – Он склонился над Меритре. - Твой человек узнал, что за торговец приходил нынче к этой кошечке? – обратился он к брату.
- Мой воин шел за ним по пятам, но тот свернул за угол и исчез в пустом переулке.
- Осел твой воин, - выругался Нетшсук. – Накажи его. Как следует.
Слуги почти бегом несли носилки с бесчувственной Меритре. Они остановились возле высокого кирпичного забора с красивыми резными дверями черного дерева. Следом подкатила колесница.
- Живо отворяйте, ленивые обезьяны! – заорал Ахмосе на слуг.
Меритре почувствовала, как горячие дрожащие от нетерпения руки подняли ее и понесли в дом.
- Прочь с дороги! Я сам! – зло кричал Ахмосе, слугам, пытавшимся ему помочь.
Запахло свежими красками и не просохшей до конца штукатуркой. Меритре небрежно кинули на ложе.
Ахмосе подбежал к дверям и надежно захлопнул их. «Неужели сейчас это свершится!» - забурлило у него в мозгу. Все тело дрожало в истоме. Сердце бешено колотилось. Нетвердыми шагами он в полной темноте прокрался к ложу и протянул руки, надеясь нащупать нежное теплое тело своей возлюбленной. Но ложе оказалось пустым и холодным. Он пошарил по тонкой льняной подстилке – никого. Не могла же она превратиться в дым. Ахмосе испугался. Может, свалилась на пол. Нет. На полу он ничего не нашел.
- Меритре! – позвал он сипло, не узнав свой голос. Тишина. – Меритре!
- Я здесь! – словно шелест ветерка послышалось в дальнем углу.
- Зачем ты так меня пугаешь? Зачем мучаешь меня? Мое сердце в твоих руках, моя душа заперта в твоей шкатулке, - нес какую-то чепуху Ахмосе, на коленях подползая к Меритре. Он в темноте увидел ее стройные ноги. Затем раздался гонг, запели птички, зазвенели колокольчики и разноцветные звездочки закружились в хороводе.
Как только Меритре бросили на ложе, она тут же вскочила на ноги. Благодаря лекарству Анеммефа, действие дурманящего зелья окончательно прошло. Девушка на цыпочках направилась в угол комнаты, где, обычно воины вешают на стену оружие и доспехи. Там они нащупала тяжелую палку, с помощью которой тренируют руки. Когда страждущий Ахмосе подполз к ней, она, как учил Хармхаб бить секирой, замахнулась от правого плеча, левый локоть чуть выше правого, удар наотмашь всем телом, и обязательно в конце доработать кистью.
Ахмосе даже не пикнул. Голова юноши гулко стукнулась о деревянный пол, и он затих. Меритре быстро нагнулась над телом. Дышит! Неслышно прошла к дверям и резко рванула ручку на себя. Двое слуг, подслушивавших, что там делает их господин, ввалились в комнату. Два умелых удара дубиной, и слуги остались лежать без движения.
Во дворе происходила возня. Кушиты вмиг справились с рисутами Ахмосе. Амени, как разъяренный лев, с ужасным оскалом, с мечом в правой руке несся по направлению к дому. Увидев Меритре, он остановился и облегченно вздохнул.
- Он тебя не тронул? - беспокойно спросил Амени.
- Даже не посмел, - с презрением усмехнулась Меритре.
- Я видел, как он нес тебя в дом… Я ему кишки сейчас выпущу! – горячился Амени, порываясь в дом.
- Нет времени, - удержала его Меритре. – Зачем марать благородный клинок в ослином навозе. У него и без того будет долго болеть голова. А нам надо спешить в Дом Ликования.
- Пропустить немедленно! – Меритре показала стражникам свой золотой Анх. Те живо расступились, уступая дорогу Дочери Солнца и кушитам.
Меритре растолкала служанок и приказала одевать Анхесэмпйот. Девочка захныкала, но, узнав Меритре, немного успокоилась.
- Что случилось? – испуганно воскликнула Мекйот, протирая спросонья глаза.
- Ты тоже идешь с нами, - железным тоном, не терпящим возражений, бросила ей Меритре. – Ни о чем не спрашивай. Одевайся!
Амени привел растрепанного перепуганного толстого наставника.
- Птичка моя, - заголосил он, - что ты на этот раз надумала? Зачем ты уводишь детей?
- Хочешь, чтобы дети остались живы – не мешай! Разбуди Туто. Только тихо.
- Хорошо! Хорошо!
Толстяк удалился в сопровождении двух кушитов. Вскоре кое-как одетых сонных детей привели к Меритре.
- Я десять раз готов умереть за этих крошек, - вздохнул толстяк. – Но теперь меня точно убьют, узнав, что я помог тебе.
- Не бойся, - успокоила Меритре. – Пусть только посмеют – и будут иметь дело со мной.
Толстяка и служанок связали, устроили в комнате погром, как будто здесь шла жестокая борьба, и наставник защищался пока хватило сил. Заговорщики побежали по коридорам вон из дворца.
- Сюда! Скорее! – из темноты их позвал женский голос.
- Бокйот! – узнала ее Меритре.
- Скорее по этому ходу, - показала Бокйот. – Стражников на воротах нет. Их убрали мои слуги.
- Пусть всегда с тобой будет Йот, - поблагодарила ее Меритре.
Когда до спасительного выхода осталось каких-нибудь двадцать шагов, из темноты появился Небнуфе с несколькими воинами.
- Не поздновато ли для детских прогулок? – усмехнулся он. Сквозь бороду сверкнул белый оскал.
- За мной, я знаю потайной проход, - крикнула Меритре.
Беглецы метнулись за ней по петляющим коридорам. Стражники чуть ли не наступали на пятки. С детьми от них не оторваться. Амени остановился, решительно повернулся и преградил путь преследователям. Место оказалось узкое, стесненное, с одной стороны стеной дворца, с другой возвышался высокий кирпичный забор.
- Я сам его прикончу! – остановил своих воинов Небнуфе. Острие его меча направилось в грудь Амени. – Все, птенчик, отлетался. Пришла пора умирать.
Небнуфе слыл умелым воином. Он хорошо владел мечом. Но манерой ведения боя обладал примитивной: у кого крепче рука – тот и победит. Он жестко встречал удар, рубил прямо или сбоку как можно сильнее, пока противник не ослабеет, тогда его добивал. Так сражались все ассирийцы. Но Амени обучал сам Хармхаб, предпочитающий биться на мечах по-хеттски: уходить от ударов, резко колоть и встречать скользящими блоками, отводя оружие противника чуть в сторону.
Небнуфе хотел с одного удара покончить с Амени. Но, пару раз рубанув в пустоту, он получил в ответ укол острим в бедро. Все произошло быстро и неожиданно для Небнуфе. Боль заставила его упасть на колени. Амени не стал добивать раненого, а умчался вслед за беглецами. Остальные стражники растерялись. Кто-то кинулся вдогонку, но тут же получил в грудь маджайскую стрелу.
Вырвавшись из дворца, преодолев несколько кварталов, беглецы летели по мощеной дороге, ведущей к набережной. Впереди слышался плеск воды. Небо светлело. Кораблик покачивался возле пристани. Весла опущены в воду. Парус расправлен. Беглецы один за другим взбирались на борт.
- Остановитесь! – В двадцати шагах от них возник Нетшсук. Человек десять лучников держали всех под прицелом. – Путешествие окончено. Прошу пожаловать обратно в Дом Ликования. Завтрак стынет.
- Уходите! – крикнула Меритре своим товарищам. – В меня они стрелять не посмеют.
- Я останусь с тобой! – Амени попытался прикрыть ее своим телом.
- Нет! – отстранила его девушка. – Они тебя убьют при любом исходе.
- Я не могу тебя бросить, - не соглашался Амени.
-Уходи! – взмолилась Меритре. – Вспомни, там, в Нахарине, когда становилось жарко, ты всегда старался отправить меня в безопасное место. Теперь моя очередь.
- Не уйду, - твердо решил Амени. - Пусть убивают.
- Я буду сражаться с вами! – рядом вырос Паитси, закрывая Меритре щитом.
- Умирать, так вместе, - согласился Хуто, вытаскивая нож из-за пояса.
- Решили сдохнуть все? – ухмыльнулся Нетшсук.
Вдруг под его ногами раздалось шипение. Облако едкого дыма окутало лучников. Они зашлись в надрывном кашле и повалились на землю.
- Чего замерли? На корабль! – поторопил их Анеммеф, выскочив, невесть откуда. Он закрывал нос и рот куском материи. Едкий дым донесся и до беглецов. Глаза защипало, а в горле неприятно запершило. Но они уже оказались на корабле, и берег стал быстро удаляться.
Суденышко легко рассекало воду. Казалось, самое трудное позади: им удалось вырваться из рук заговорщиков и выкрасть детей. Но вскоре беглецы заметили, что их нагоняет длинный боевой корабль. Маленькому торговому суденышку тяжело уйти от быстроходного многовесельного судна с огромным парусом. Весла дружно шлепали. Корабль рывками надвигался все ближе и ближе. Уже явственно слышались команды погонщиков.
- Правь на мелководье, - приказал Анеммеф кормчему. – Ближе к берегу. У них низкая усадка. Они побоятся следовать за нами.
Тем временем на военном корабле разгадали их маневр. Весла зашлепали еще чаще. Длинное судно начало обходить, пытаясь пересечь путь и прижать лодку к берегу. Но в этом месте река текла спокойная. Появились отмели, местами, поросшие камышом. А до берега тянулись целые поля густых зарослей папируса.
Стрела с вражеского корабля уткнулась в палубу. На носовой площадке лучники готовились к атаке. Корабли постепенно сближались бортами.
- Придумай что-нибудь! – тормошила Анеммефа Меритре.
- Хуто, - спокойно обратился жрец к охотнику. Ты сможешь достать их кормчего?
- Из лука – нет. Он защищен. Попробую по-другому, - сказал Хуто и подбросил верх пучок соломы, определяя силу ветра.
Кормчего на вражеском корабле с обеих сторон прикрывали деревянные щиты, на случай обстрела.
Тем временем зашуршали стрелы, не давая поднять головы. Но Хуто смело встал во весь рост. В руке у него оказался охотничий бумеранг: деревянная изогнутая палка, на одном конце которой приделан острый кремневый наконечник. Хуто расставил широко ноги, размахнулся и, с громким выдохом метнул бумеранг. Кувыркаясь, оружие взвился высоко в небо. Через несколько мгновений, снаряд сорвался с высоты и упал на корму вражеского корабля. Тяжелое судно вдруг вильнуло в сторону. Раздался треск. Преследователи сели на мель.
Амени и его друзья взорвались победным кличем и благодарили Хуто.
Плыли вверх по течению, пока солнце не достигло зенита. Жара становилась нестерпимой. Гребцы утомились, а ветер начинал стихать. Но вдруг в одной из тихих заводей показалась мачта, а затем хлипкая пузатая барка. Бедные торговцы на таких ненадежных суденышках отправляются в путешествия со своим товаром. Анеммеф приказал подплыть к судну. Беглецы перебрались на барку. Детей отвели в трюм, где для них было приготовлено уютное помещение, все в коврах и с мягкими подушками. Там же ждало их теплое молоко и фрукты. Барка отчалила и поплыла, теперь уже вниз по течению.
- Запутаем следы, - объяснил Анеммеф. – Пуска нас ищут на юге.
Вскоре впереди появились три боевых корабля. Анеммеф встал у кормовых весел, всем остальным приказал спрятаться внизу. Беглецы затаились в надежде, что корабли проследуют мимо. Но все же один корабль направился прямо на них. Весла сцепились, не давая двигаться. На палубе появился Небнуфе. Вернее его вынесли на небольших носилках, так, как его левая нога была перебинтована после сражения с Амени. Анеммеф, изображая покорность, низко склонив голову.
- Эй, червяк! – с презрением крикнул Небнуфе.
- Пусть годы будут твои долгие, и сила неистощимая, - пропел Анеммеф с хорошим южным акцентом.
- Что ты хрюкаешь, как свинья, - Небнуфе презирал всех южан, и этот южный говор раздражал его. – Не попадался тебе на пути корабль.
- В полдень проплывало мимо небольшое судно, - правдоподобно соврал Анеммеф. – Хотел спросить у хозяина, как там впереди река, но он очень спешил, так, что гребцы надрывались.
Небнуфе удовлетворил такой ответ. Он уже хотел дать команду отпустить торговую барку, но потом передумал и спросил:
- Ты что везешь, скотина?
- Я плыву из Свена, от первого порога. У меня груз масла оливы, вина и уксуса.
- Брось-ка кувшинчик вина.
Анеммеф сделал вид, что суетится, выбрал среди кладки кувшинов самый старый и передал на военный корабль. Один из воинов поймал кувшин, сорвал восковую крышку и протянул Небнуфе. Тот отпил глоток, поморщился и сплюнул за борт.
- Что за кислятина! Такую гадость даже невольники пить не будут.
- Но это- лучшее вино, добрый господин, - чуть не плача, произнес Анеммеф.
- Лучшее вино делают только в Нижней Стране. Запомни, осел. Плывем дальше, - крикнул он своим кормчим.
Паруса уже почти скрылись, а Анеммеф все продолжал стоять, униженно согнув спину.
- Путь свободен, - позвал он прятавшихся беглецов. – Скоро появится Горизонт Йота. Мы не будем заходить в город, а проплывем мимо.
- Куда же направимся? В Хекупта? – поинтересовался Амени.
- Нет, - отрицательно покачал головой Анеммеф. – Нас там будут поджидать. Мы отправимся в надежное место, где вас никто не найдет.
30
Казалось, что барка стояла на месте, а может, продолжала плыть – не разобрать в бархатной темноте жаркой ночи. Парус сник. Весла покоились на палубе. Звезды густо заполнили весь небосклон яркими мерцающими точками. Небесный Хапи призрачно белел над головой. Дети посапывали в трюме, иногда беспокойно ворочаясь. На палубе вповалку лежали маджаи. Одни переговаривались в полголоса на своем языке, другие храпели. Амени сидел возле мачты, скрестив ноги. Спать не хотелось, несмотря на усталость. Напротив еле угадывался силуэт Анеммефа. Жрец дремал, но очень чутко. Из трюма поднялась Меритре, села, поджав под себя ноги, позади Амени и положила руки юноше на плечи. От легкого прикосновения нежных ладошек, приятное тепло разлилось по всему телу. Амени вспомнил, что так иногда делала мама, когда отец после долгих трудов отдыхал в саду.
- Какое сегодня загадочное небо, - произнес очень медленно Аменнеф. – Давно я не видел его таким черным и низким.
- Сегодня все странное, - согласился Амени. – Скажи, мудрейший, почему ты спасаешь детей человека, который сломал тебе жизнь?
- Ты назвал человеком божественного правителя, - улыбнулся Аменнеф, - О прошедших годах жалеть глупо и бесполезно. Земная жизнь ценна столько же, сколько горсть песка в пустыне. Взгляни в небо, и ты поймешь, как человек беспомощен и жалок перед оком вечности. Настоящая жизнь начинается после перерождения со светом.
- От твоих слов становится жутко, - упрекнула его Меритре.
- Прости, я опять тебя пугаю. Повторюсь: Эхнэйот был великим мудрецом. Он хотел нести свет в мир по-своему, но взвалил себе на плечи непосильную ношу и надорвался.
- Не пойму, ты веришь в его божественную силу или нет? – спросил Амени.
- Божественная сила, - задумчиво произнес жрец. – Скорее - глубокие знания. Природная способность правильно видеть мир, понимать природу.
- Как, же объяснить историю о спасении страны от гнева Йота? О смертоносной туче и кровавом дожде?
- Мне сложно все тебе объяснить, но я попробую. Над твоей головой течет небесная холодная река. Вся ее польза – указывать мореходам путь. Здесь на земле протекает Хапи – теплая река. От этой реки зависит жизнь на земле. А под землей бурлит огненная река. Ее предназначение нам неведомо. Иногда она вырывается на поверхность, и ее вода сжигает все вокруг, а остывая, превращается в камни.
Среди Великой Зелени лежала чудесная цветущая земля. В красивых городах обитали добрые люди. Обширные сады цвели и плодоносили. Бескрайние поля и виноградники давали богатый урожай. Врагов у них не было, так, как напасть можно было только с моря. Но кто решиться отправляться через бушующие воды, не будучи уверенным, что доберется до берегов острова. К тому же жители этой чудесной земли славились умелыми мореходами и имели крепкий боевой флот. Райское место! Но помимо беззаботного существования, люди жили в страхе. Подземная река очень близко подходила к поверхности земли. Впрочем, и сам остров возник в результате того, что под напором подземной огненной реки морское дно поднялось. Часто случалось, что ночью трясло землю. Как будто великаны бил кувалдой по огромной наковальне. Посреди той благодатной земли находилась высокая гора, источавшая жар. Черный дым извергался из жерла на вершине горы. Народ жил в постоянном ожидании катастрофы. Жречество состояло из самых умных и образованных людей. Жрецы предвидели гибель страны. Они вычислили примерное время, когда произойдет беда и остров опустится обратно в море. При приближении рокового дня, жителя стали покидать остров. Многие оказались в наших землях. Здесь они прижились, приняли новую религию и научились говорить на языке Роме, почти забыв свой. Но с собой жрецы привезли культ Йота. Да, именно оттуда появился этот солнечный Бог, единый и всемогущий. Аменхотп, тот мудрый жрец и наставник юного Эхнэйота был выходцем из народов моря.
Наставник прилежно обучал своего подопечного. Многие тайны открыл он ему. Эхнэйот прекрасно знал, что должно произойти, и чем эта катастрофа может грозить Кемет. Знали об этом и жрецы Амуна. Но в то время в касте происходил раскол. Серьезные противоречия раздирали некогда сплоченную систему, выстроенную тысячелетиями. Служителей культа развратили огромные богатства и неограниченная власть. В умах некоторых мудрейших возникла крамольная мысль вообще отстранить от практической власти правителя и взять под контроль все: страну, армию, торговлю. Правитель пусть развлекается, возглавляет праздничные шествия, но к государству и к его богатству не прикасается. Вместо того чтобы служить Богу, мудрейшие жрецы стали служить золоту.
Другие приверженцы Амуна, их оказалось меньшинство: Аменхотп, мой отец Себхот, еще несколько мудрецов предлагали наоборот: заниматься только служению богам и не вмешиваться в государственные дела.
- Постой-ка! – встрепенулся Амени. – Ты сказал, что правитель и жрецы знали о надвигающейся беде?
- Знали. Но жрецы рассчитывали на то, что народ ринется просить защиты у правителя. Люди будут требовать сына Амуна отвести беду. У него ничего не получится, и тогда жрецы спасут страну сами, тем самым вознесутся выше правителя. Вышло все наоборот. Молодой правитель перехитрил жрецов.
- Но погибло много людей, - ужаснулась Меритре. – Целые поселки смыло на побережье. Умирали дети от отравленного воздуха. Правитель знал, жрецы знали – и не спасли народ?
- К сожалению – это так, - пожал плечами Аменнеф. – Под страхом смерти запрещено было говорить о надвигающейся беде. Для тех, кто борется за власть, несколько тысяч погибших подданных – всего лишь расходный материал для достижения цели.
- Выходит: божественная сила правителя – обман? – Амени даже поежился.
- Я не смогу тебе всего объяснить, - вздохнул Аменнеф. – Ты начнешь смеяться, или подумаешь, что я сумасшедший, если я начну тебе доказывать, что земля не плоская, а имеет форму круглого камня, и этот камень висит в пустоте; что звезды – это такие же солнца, только находятся очень далеко от нас…
- Что-то такое пытался втолковать старый Мериамос, но мне казалось, он несет полный бред, - вспомнил Амени.
- Видишь ли, очень много тайн, которые известны только ограниченному числу жрецов. Они хранят эти тайны и передают из поколения в поколение.
- Но зачем хранители скрывают от всех знания? – не понимал Амени. – Если их правильно применять – жизнь людей станет легче.
- Если правильно! – подчеркнул его слова Аменнеф. – Знание – огромная сила, способная помочь людям, но эту силу можно применить и во вред, как произошло в начале правления Эхнэйота. Бог сам будет постепенно открывать людям тайны мирозданья, как он открыл в свое время тайны изготовления бронзы или обработки камня. Человек должен быть готов.
Яркий месяц показал свой белый клык из-за гор. Холодный свет отразился в воде серебряной дорожкой. Кормчий растолкал гребцов. Те взялись за весла.
31
Через несколько дней путешествия, ранним утром корабль вошел в узкий канал, почти заросший камышом. Сквозь густую поросль высоких стеблей местами проглядывались массивные гранитные плиты набережной. Иногда над шелестящим полем вырастали верхушки пилонов или изваяния божеств.
- Где мы находимся? – поинтересовался Амени.
- Недалеко от священного центра земли, - ответил Аменнеф. – По этому заброшенному каналу раньше плыли в священных барках правители в своем последнем земном пути. Обратно они не возвращались. Представь себе: на гранитной набережной выстраивались жрецы в яркой желтой одежде с цветами в руках. За их спинами зеленели пальмы. Они пели гимн высокими голосами, а золоченая барка с телом правителя под вой плакальщиц медленно следовала к Дому Прощания. Теперь канал зарос, пальмы высохли, набережную занесло песком – все забыто. И о тех могущественных правителях уже мало кто помнит.
Среди камышей неожиданно открылась ровная прямоугольная площадка, на которой путников поджидали молчаливые смуглые жрецы с бритыми головами. Все, как один в выбеленной длинной холщовой одежде. Перекинувшись пару слов с Аменнефом, они помогли сойти на берег Амени, Меритре, Мекйот, маленькой Анхесэмпйот и Туто.
- Я отдаю вас в руки самым надежным и бескорыстным людям на земле, - сказал напоследок Аменнеф. – Вы в полной безопасности. Как только вам ничто не будет угрожать, я появлюсь, или за вами придут посланники от моего имени.
Паитси и Хуто попрощались с Амени, крепко обняв друга. Поклонились Меритре. Барка уплыла обратно, а беглецы, вслед за жрецами направились в маленький квадратный храм, сложенный из небольших блоков песчаника. За потемневшим от времени деревянным наосом какому-то забытому божеству с головой шакала и телом крокодила на птичьих ногах оказалась потайная дверь. Из темноты проема пахнуло сыростью подземелья. Жрецы шагали впереди, освещая низкие каменные своды чадящими факелами. То вправо, то влево ответвлялись проходы, но жрецы шли уверенно, выбирая нужную дорогу. Вскоре они оказались перед массивной каменной дверью. С той стороны прозвучал вопрос на давно забытом наречье. Жрецы ответили. Дверь тяжело отъехала в сторону, подчиняясь скрытому механизму, и они продолжили путь, но уже с другими провожатыми.
Через некоторое время путники очутились в огромном зале. Всюду ровными рядами стояли стопки каменных плит двух локтей в ширину, и пять локтей в длину. Несколько плит стояли прислоненными к стене. Амени остановился возле одной, и на ровной полированной поверхности увидел строгие ряды иероглифов. Надписи выведены до того тонко и умело, что легко различался каждый знак. Но Амени не смог ничего прочитать. Вроде бы он знает эти иероглифы. Но при сложении их во фразы получалась какая-то бессмыслица.
Все его спутники уже ушли вперед, только один из жрецов с факелом остался возле Амени и терпеливо ждал, пока юноша удовлетворит свое любопытство.
- Что это? – обратился к нему Амени.
- Книги, - безразлично ответил жрец.
- Каменные книги? Я не припомню таких иероглифов. Кто их писал?
- Люди, - так же безразлично односложно сказал жрец.
- И сколько им лет?
- Этого никто не помнит.
- Но о чем здесь написано?
- О мире, окружающем нас.
- А кто их читает?
- Никто.
- Но, почему?
- Не пришло время, - услышал он в ответ.
- Неужели никому не интересно узнать тайны, которые скрыты в этих письменах?
- Зачем?
- Хотя бы из любопытства.
- Любопытство и глупость – две родные сестры. Не стоит идти у них на поводу. Две другие сестры умнее и надежнее.
- И что же это за две другие сестры.
- Мудрость и терпение.
Амени удивился, как у этого человека на все быстро находятся ответы. Они поспешили догнать остальных. Провожатые то и дело сворачивали то в одну сторону, то в другую. Коридор вывел их еще в один зал. Все ахнули, когда свет факелов выхватил из темноты горы золота и серебра, россыпи драгоценных камней. Довольно большая пещера была заставлена массивными сундуками и широкими чашами.
Девушки подошли к ближайшему ларцу и принялись увлеченно перебирать украшения невиданной красоты. Их глаза горели не хуже драгоценных камней, а рты открылись от восхищения.
- Здесь золота в несколько раз больше, чем у казначея Йота, - окинула взглядом содержимое пещеры Меритре.
- Странное место, - произнес Амени. – Столько сокровищ.
- Это всего лишь золото, серебро, да камни, - безразлично ответил его сопровождающий.
- Но кому оно принадлежит: правителю или жречеству?
- Ни тому и ни другим, - очередная загадка вылетела из уст жреца. – Оно принадлежит земле Кемет – всем и никому.
Непонятные ответы начинали Амени раздражать.
- Но правитель, если захочет, может взять золото из этой сокровищницы?
- Если захочет – нет. Вот если понадобится – тогда да. Всякое может случиться: войны, неурожаи, болезни, - объяснил жрец.
- Мне можно взять эту подвеску? – спросила Анхесэмпйот.
- Можно, - кивнул головой жрец.
-Нет, лучше эту цепочку, - глаза у девочки разбегались. – Нет, я выберу этот браслет.
- Дочери Солнца все можно, - смиренно и терпеливо ответил жрец.
Анхесэмпйот еще немного покопалась в украшениях, нашла все, что ей нужно, но затем, почему-то вывалила все обратно в ларец.
- Дочери Солнца не нравиться золото? – спросил жрец. – Она может выбрать что-нибудь из серебра.
- Не могу, - призналась девочка. – Мне кажется, что я беру чужое. А чужое брать не хорошо.
Меритре и Мекйот, также оставили все украшения на месте, и пошли дальше вслед за жрецами.
- Но, а вы какому Богу служите: Амуну или Йоту? - не унимался Амени, когда удивительная сокровищница осталась за спиной.
- Мы служим Богу, а не его именам.
Амени почувствовал себя маленьким ребенком, который задает глупые вопросы взрослым, и решил больше ничего не спрашивать.
Наконец впереди появился столб света, падающий сверху. Жрецы передали путников следующим провожатым. Те повели их дальше и вскоре оказались на дне глубокого колодца. Внизу чернела прохладная вода. По стенам спиралью поднималась лестница, выдолбленная в скальном грунте. Сверху лился ослепительный дневной свет. Когда они поднялись наверх, то окунулись в жаркий воздух пустыни. Прямо над ними возвышалось каменное изваяние льва с человеческой головой. Между лап божества покоилась стела. За спиной выросли три гигантские четырехгранные горы.
- Это же священная долина пирамид! – ахнула Меритре. – А это Отец Страха, - указала она на льва с человеческой головой.
Жрецы оставались невозмутимыми. Для них здесь все было привычно и обыденно. Они встали на колени перед божеством.
- Отец Страха берет вас под свою защиту, - сообщили жрецы после молчаливой молитвы.
Беглецов провели в великолепный просторный храм, находившийся в тени самой высокой пирамиды. На третьем этажи для них приготовили комнаты, светлые, с большими открытыми окнами. Но в храме было совсем не жарко, не смотря на знойное дыхание пустыни. Все просто и чисто. Немного мебели, мягкая постель. Стены, разрисованные картинками, среди которых можно было узнать сцены из жизни богов. Беглецов накормили очень вкусным обедом из печеных овощей и свежего сыра. Особенно вкусны были прохладные напитки из сока с пряностями.
- А почему нет мяса? – поинтересовался Туто, любитель жареной дичи.
- Здесь не едят мясо. Юному воину придется потерпеть, - разочаровал его жрец, подававший еду.
- А рыбу едят? Я хочу рыбу! – закапризничал мальчик.
- К вечеру юному воину приготовят рыбу с чесноком и со свежим латуком, - пообещал жрец.
После обеда детей уложили спать. Амени поднялся на плоскую крышу храма, и перед ним открылся вид на окрестности. Храм стоял на высоком горном плато. На востоке от подножья плато начинался зеленый ковер полей. За полями поблескивал спокойный бескрайний Хапи. На западе уныло желтели пески вечной пустыни. Знойный ветер обдавал горячим дыханием. К северу до самого Хекупта тянулся город мертвых: маленькие и большие пирамиды, строгие заупокойные храмы, иглы высоких поминальных стел – все с грустью напоминало о недолгом пребывании человека в этом мире.
Но самое интересное находилось на юге. Горизонт и половину неба закрывали три величественные пирамиды. Первая, самая высокая, облицованная чистейшим белым известняком, казалась, словно состояла из облака, невесомая, не смотря на огромные размеры. Вторая, поменьше отливала металлическим холодным блеском, так, как была покрыта серым отшлифованным гранитом. Третья, самая низкая из трех сестер и самая нарядная сверкали у основания и на верхушке красным гранитом. Середина же белела плотно подогнанными известняковыми плитами. Формы пирамид казались до того правильными, что невозможно было заметить ни единого изъяна. Величие этих сооружений пугало и в то же время притягивало взгляд. Зачаровывало какой-то непонятной силой. Амени никак не мог оторваться, скользя глазам по идеальным правильным граням.
Рядом с Амени появился высокий жрец с бритой головой. Невозможно было определить его возраст. Можно подумать, что ему едва перевалило за тридцать, но глаза светились мудростью стариков. Жрец вежливо поклонился и мягким, гипнотизирующим голосом представился:
- Здоровья и силы тебе, славный воин. Мое имя Паре (тот, кто принадлежит Богу). Я старший над прорицателями и хранителями вечности. Мой духовный брат Аменнеф попросил позаботиться о вас.
- Пусть годы твои будут долгие, а душа живет вечно, - ответил юноша. – Меня зовут Амени. Я сын Хеви – наместника Куши и служу у Дочери Солнца.
- Я счастлив встретить потомка моего учителя, – искренне улыбнулся жрец.
- Ты был учеником Себхота? – удивился Амени. - Но сколько же тебе лет.
- Я намного старше твоего отца, - с едва заметной улыбкой ответил жрец.
- Но ты не похож на старика.
- Здесь время остановило свое течение. Посмотри вокруг. Молодость или старость – пустой звук для вечности.
- Расскажи мне об этом месте. Как только я сюда попал, мне иногда кажется, что я абсолютно в другом мире, каком-то загадочном и чужом.
- Здесь сходятся множество миров, как несколько дорог пересекаются на развилке. Не пугайся, если ночью уведешь бестелесную душу, бродящую среди храма – это обычное явление. Услышишь песню на непонятном языке или звезды покажутся на небе незнакомыми. Возможно, с тобой заговорит собака или кошка – не бойся, такое здесь случается.
- Я много слышал об этом месте. Где-то здесь спрятана золотая пирамида.
- Золотая пирамида – это не кусок металла, - снисходительно улыбнулся жрец.
- Что же тогда?
- Пирамида, как государство: верхушка – правитель, ниже чати и писцы, еще ниже чиновники, и основание – простой народ. Здесь роль основания играют низшие жрецы, верхушкой служат мудрейшие служители Всемирного Порядка. Золотая пирамида – всего лишь люди, наделенные особым даром, способные видеть и слышать то, что другим не дано. Я тебя разочаровал?
- Но Эхнэйот запретил все культы, кроме Йота.
- Он же не может запретить своим подданным умирать или дышать, - усмехнулся Паре. – Могущественный властелин может разрушить все храмы в Кемет, но он не в силах причинить вред вот эти пирамидам. Можно выгнать жрецов Амуна из страны, но прогнать Отца Страха со своего места, где он лежит многие тысячелетия, ни у кого не получится.
- Кто же поставил здесь Отца Страха? Сколько ему лет? Неужели говорят правду - его создали Боги?
- Вопросы, на которые тебе никто не ответит, только если он сам снизойдет побеседовать с тобой.
- И как же?
- Некоторые жрецы беседуют с ним. Однако он не охотно открывает свои тайны. Для него люди, что муравьи – глупые и не стоящие внимания.
Они спустились на нижнюю террасу храма. Под акациями в тени сидело множество писцов, и на длинных свитках папируса выводили чернилами строгие столбики иероглифов и магические рисунки.
- Чем занимаются эти люди? – поинтересовался Амени
- Они готовят подробное описание для умершего человека, как ему пройти сквозь подземное царство и вновь возродиться. Не каждый смертный способен запомнить имена всех стражей, что встретятся ему на пути и всех магических заклинаний, которые нужно произнести, чтобы открылись двери тьмы и света.
- Эти книги очень важны?
Парэ развел руками:
- Человек умирает, и тело его становится прахом; и все, жившие в одно время с ним, становятся пылью. Но книги доставляют ему вечную жизнь в устах читающего. Книга полезнее, чем дом архитектора, чем часовня Запада, где его захоронят. Она надежней, чем мощная крепость или поминальная стела в храме... Люди ушли, и имена их были бы забыты. Но книги хранят о них живую память. Пока память жива – жив и человек.
- Когда нас вели по подземному коридору, я видел каменные плиты с надписями. Скажи мне: вы храните книгу Тота.
- Ты слышал о священной книге Тота?
- Мой наставник Мериамос говорил: если ты хочешь познать истинное, найди священную книгу, которую написал своею рукою бог Тот. В ней сокрыты все тайны жизни и смерти, в ней сокрыты могущественные заклинания, и если ты их узнаешь, то станешь сам подобным богам.
- Возможно, твой наставник прав, - иронично покачал головой Жрец, - Только человеку рано еще становиться подобием богов. А подземелье хранит знания народа мудрого и могущественного. Но даже этот народ не выдержал напора времени. Но давным-давно исчез с земли, и память стерлась о великих людях, способных летать, словно птицы и беседовать напрямую с Богами. Чтобы прочитать те древние письмена, надо подготовить свою душу и открыть сердце для истины. Не каждому смертному такое по силам.
Жрец низко поклонился:
- Прошу меня извинить. Мне пора заняться делами. Ничего не бойтесь. Вы в полной безопасности. Если что-нибудь понадобится – попросите. Для вас все сделают.
Жизнь в храме протекала скучно и однообразно. Жрецы вставали с восходом, молились, после занимались делами строго по расписанию. Кто-то переписывал книги, другие трудились в саду или в мастерских, иные лечили людей, которые тянулись сюда со всей Кемет в надежде на исцеление. Все здесь было правильно и размеренно. Втянувшись в этот однообразный ритм жизни, слившись вместе с братьями жрецами, Амени странным образом стал забывать, что такое гнев и обида, исчезал страх перед смертью и болезнями. Ненависть к врагам становилась неуместной и глупой. А зависть к чужому благополучию – смешной. И ход времени постепенно замедлялся. Глядя на лица жрецов: сосредоточенные во время работы, приветливые, когда они беседуют, и блаженные, когда они возносят молитвы, Амени начал подумывать, что вот это и есть счастливые люди.
В один из таких однообразных дней все обитатели храма встали, как обычно, с восходом солнца. Последовала долгая молитва и омовение. После легкого завтрака девушки быстро нашли себе занятие. Им принесли музыкальные инструменты, и они занимались пением возле небольшого пруда, под тенью сикомор. Амени с Туто отправились в пустыню поохотиться в сопровождении больших черных остромордых собак. Но кроме змей и ящериц, им ничего не попалось. Уставшие и разочарованные они к вечеру явились обратно.
На ужин подали рыбу, как и просил Туто. Местный повар готовил просто, но очень вкусно. После ужина, когда непроглядная занавесь ночи окутала пустыню, все собрались на крыше храма. В небольших чашах светильников, наполненных маслом, шипело пламя на фитильках. Старый жрец принялся рассказывать древнюю историю об Осирисе. О том, как старший сын бога земли Геба и богини неба Нут, явился в четвертом колени богов. Царствуя над Та-Кемет, Осирис научил людей земледелию, садоводству и виноделию. Раскрыл секрет огня и тайну слов. Но вскоре был убит своим завистливым братом, богом Сетом, желавшим править вместо него. Жена Осириса, его сестра Исида, нашла его труп и стала оплакивать его вместе со своей сестрой Нефтидой. Их горе было до того безутешное, что Бог солнца Ра, сжалился над ними и послал в помощь шакалоголового бога Анубиса, который собрал разрубленные Сетом части тела Осириса, набальзамировал останки и запеленал его в волшебные бинты. Исида же в виде соколицы опустилась на труп Осириса и, чудесным образом зачала от него. Вскоре у нее родился сын с именем Гор. Гор и зачат и рожден был для того, чтобы отомстить за смерть отца. В то же время он считал себя и единственным законным наследником короны Обеих Земель. Втайне вскормленный и выращенный матерью в болотах Дельты, Гор идет, обутый в белые сандалии, на поединок с Сетом, требуя перед судом богов осуждения обидчика и возвращения наследства Осириса ему, единственному сыну умершего правителя. После длительной тяжбы, продолжавшейся восемьдесят лет, Гор признается правомочным и правогласным наследником Осириса. Он получает царство; бог Тот записывает решение суда богов. После этого Гор воскрешает своего отца Осириса, дав ему проглотить свое око. Однако Осирис не возвращается на землю и остается царем мертвых, предоставляя Гору править царством живых.
Рассказчик вел повествование умело, вкрадчивым тоном, красочно описывая каждую сцену. Амени много раз слышал легенду об Осирисе в разных вариантах но, не смотря на это, ему было интересно слушать историю из уст мудрого старика.
Все вокруг: низкое сияющее звездное небо, загадочно мерцающие светильники, темные громады пирамид казались чем-то необычным, не из этого мира. Даже Меритре, сидевшая очень близко казалась неземной, совсем не той, что при свете дня. Амени скользнул взглядом по профилю девушки. Она устремила задумчивый взор куда-то на вершину пирамиды, сияющей в свете восходящей луны. Амени удивился, подумав, какое у нее красивое лицо, словно высеченное из мрамора, изящный изгиб тонкой шеи, круглые плечи и тонкие красивые руки. Он осторожно потянулся и коснулся кончиков ее пальцев. Меритре вздрогнула, обернулась. Улыбка осветила ее лицо, и совсем не мраморное, а живое и теплое. Она ответила крепким пожатием и больше не выпускала руку Амени из совей.
Юноша почувствовал, что их объединяет невидимая сила, но не мог понять, что это за сила. Он и не старался понять, и без того все казалось волшебным, неправдоподобным.
Рассказчик закончил историю старинной молитвой на ночь. Жрецы отвели детей вниз и уложили спать. Микйот, так же, ушла в свою комнату. Наверху остались только Меритре и Амени. Как всегда неожиданно появился Пера.
- Вам понравился наш чтец? – поинтересовался он.
- Он умеет заставить слушать, - похвалила его Меритре. – Я все явственно представляла с его слов, словно видела все это воочию. Он, наверное, один из мудрейших жрецов.
- Нет, - разочаровал ее Пера, - он всего лишь на первой ступени. Просто, чтец использовал некоторые приемы риторики, к которым обычно прибегают жрецы в своих проповедях.
- Какой же путь к совершенству проходят послушники, чтобы подняться на верхнюю ступень? – удивился Амени.
- Наша каста особая. Все, служители богов, что живут в этой долине, попали не просто так сюда. Они обладают особым даром видеть иные миры. Жрецы преодолевают три стадии подготовки через познание себя и познание окружающего мира.
- Расскажи нам об этом, - попросила Меритре.
- Я даже не знаю, как вам объяснить, - покачал головой Паре. – Поймете ли вы мои слова?
- Мы постараемся, - заверила его Меритре.
- Ну, хорошо. Жрецы, попавшие сюда, готовят свою душу к новой жизни. Долгие тренировки приводят к тому, что душа выходит из тела и бродит в иных мирах. Если хоть раз душа-проявления Ба нашла выход из тела, странствовала в инобытии и запоминала все виденное там, а после смогла вернуться обратно, жрец становится младшим посвященным. Посвященные среднего сана вследствие особых упражнений должен иметь способность по своему желанию отправлять свою душу в странствие по инобытию. Он исследует все доступные его душе пути, запоминая малейшие подробности. Высшие посвященные, иначе называются чудотворцами. Боги наделяют их способностью не только самостоятельно отправлять свою душу в мир иной, но и помогать душам других людей совершать подобные странствия для познания инобытия. – Пера посмотрел на них как на маленьких детей, слушающих сказку. – Я вас не утомил?
- Нет, нисколько, - поспешил заверить его Амени. – Но ты являешься чудотворцем?
- Да, - просто ответил Пера. – Иногда меня просят родственники умершего, помочь его бестелесной оболочке пройти сквозь Дуат.
- Ты посылаешь свою душу под землю и помогаешь умершим? - содрогнулась Меритре.
- Я всего лишь подсказываю душам верный путь, - скромно ответил жрец. – Как не печально это звучит, но ко мне частенько обращаются родственники тех, кто жил неправедно на земле. Грехи так отягощают души, что я не в силах ничего сделать. Они навсегда остаются под землей, так и не преодолев всех врат.
- А будущее ты предвидишь? – спросил Амени.
- Будущее – это прошлое, но в обратную сторону. Каждый может в него заглянуть, но не каждому понравится то, что он там увидит.
- Нам не понять твоих мыслей, - растерялся Амени. – Они словно ласточки пролетает над самой головой, но поймать их невозможно.
- Скажи проще, - попросила Меритре, - что будет с нами.
- С вами? – жрец сделал паузу и взглянул на белый лик луны. Как бы спрашивая: говорить им или нет? подумав, произнес: - Что вы хотите услышать? Про долгие и счастливые годы жизни? Прежде, чем насладиться диким медом, надо перетерпеть укусы пчел.
Он низко поклонился, повернулся и ушел, так и не дав нормального объяснения.
- Как его понять? – удивилась Меритре.
- Я немного научился переводить мысли местных жрецов на человеческий язык, - сказал Амени. – Он хотел сказать, что надо верить в свои силы и вынести все, что нам готовит судьба, тогда мы сможем получить от жизни всего, чего захотим.
- А что бы ты хотел получить от жизни? О чем ты сейчас мечтаешь?
- Я? – голос прозвучал хрипло. Если б не темнота, Меритре заметила бы, как Амени залился краской.
- Да! Вот именно в этот миг, - настаивала Меритре, при этом требовательно смотрела ему прямо в глаза.
- Я хотел бы видеть тебя сестрой в своем доме, - выпалил он.
Амени заметил, как лунный свет вспышкой блеснул в глазах Меритре.
- Я согласна, - неожиданно произнесла она, и сердце Амени чуть не выпрыгнуло от счастья. – Когда все закончится, я предстану перед Семенхкере, разоблачу предателей и объявлю, что ухожу в твой дом.
- Только у меня ничего нет, кроме лука и стрел, - виновато вспомнил Амени.
- Ничего не надо, - смело успокоила его Меритре. – Мы отправимся в Куши.
- Но там неспокойно. Нехсиу все ближе подбираются к первому порогу Хапи.
- Ты забыл о меше Дочери Солнца. Под моим началом бесстрашные воины. Мы прогоним племена нехсиу за третий порог… - Вдруг Меритре остановилась на полуслове и дрожащей рукой указала на верхушку пирамиды.
Амени увидел лишь слабую дымку, которая тут же растаяла в темноте.
- Я увидела отца, - дрожащим голосом произнесла Меритре.
- Так высоко невозможно что-нибудь разглядеть. Может это отблеск луны? – Предположил Амени.
- Нет! – упрямо твердила Меритре. – Это он. Я узнала его.
- Вряд ли. Твой отец уже возродился с Солнцем. Что ему делать здесь?
- Надо будет спросить завтра у чудотворца, - Меритре испуганно огляделась по сторонам и прислушалась к ночной тишине.
- Может, все-таки, показалось. Я вообще ничего не увидел, - успокаивал ее Амени. Но последнее слово потонуло в леденящем душу вое сторожевых собак. Они завыли протяжно и хрипло. Сначала две или три, затем траурный вой подхватили еще с десяток.
Весь вечер, так чудесно начавшийся, был испорчен. Амени проводил Меритре до ее покоев. Сам долго ворочался на жестком ложе под жуткое завывание псов. Туто сопел напротив. Ему все нипочем. Наконец, Амени начинала одолевать дремота. Он проваливался в забытье, но сон исчезал внезапно. Амени переворачивался на другой бок, удобнее укладываясь на деревянный подголовник. Вновь качался на волнах сна. Тело становилось невесомым, а мысли путались. Вновь сон отпускал его. Толи уже на той стороне, толи на яву, он увидел человека, стоявшего у изголовья Туто. Амени попытался вскочить и кинуться на защиту мальчика, но тело отказалось его слушаться, даже язык не шевелился, чтобы позвать на помощь. Его как будто спеленали тугими повязками Осириса. Между тем, Амени узнал в ночном госте самого Эхнэйота, вернее, призрак великого правителя. Да, именно призрак с бледным холодным лицом и пустым бездонным взглядом. Правитель стоял немного сутулясь. Руки его скорбно сложены на груди. Голова в синем венце склонилась на грудь.
«Неужели Туто умрет?» - мелькнула догадка в голове Амени. Призрак, словно услышал его мысли, поднял голову, посмотрел на Амени ледяными глазами и покачал головой: «Не сейчас! Но скоро!». Призрак правителя повернулся и стал удаляться сквозь окно.
«Правитель! Постой! Правитель!» - пытался крикнуть Амени – Но тот шел, не оборачиваясь, и растворялся в воздухе, словно облачко, разгоняемое порывом ветра. «Правитель! Не уходи» - в отчаянии кричал Амени.
- Чего ты там бубнишь? Кто куда уходит? - На нем верхом сидел Туто и смеялся. – Кошмары мучают. Еще бы – кругом могилы. Когда мы отсюда уберемся. Я хочу обратно в Дом Ликования.
Амени стер со лба рукой капельки холодного пота. Сознание ужасно долго возвращалось к нему. Наконец все встало на свои места: высокий белый потолок, расписанные стены замысловатыми картинками, арки широких окон, через которые лился теплый солнечный свет. От кошмара ночи не осталось и следа.
- Мы скоро отсюда уедем, - пообещал Амени.
- Попроси жрецов достать колесницу с парой коней, - обратился после завтрака к нему Туто. – Я обожаю кататься на колеснице. Я хочу стать воином и править повозкой не хуже моего брата Семенхкере.
Амени нашел Перэ между лап Отца Страха, когда жрец совершал молитву перед солнечной стелой. Завершив утреннее прославление солнца, Перэ обернулся к юноше и приветствовал его, затем спросил:
- Тебя что-то тревожит?
Амени рассказал ему о странном видении и попросил дать разъяснение.
- Ничего загадочного, - рассудил Перэ. Они шли по дорожке, окаймляемой низкими молодыми сикоморами. – Правитель должен придти и забрать Туто с собой – такова воля Богов. Но это произойдет не сегодня и не через месяц, и не через год.
- А ты знаешь, когда? – не терпелось Амени.
- Знаю, но сказать не могу. Такова воля Богов, - оправдывался жрец. – Если я начну рассказывать всем об их судьбе, то Боги лишат меня дара предсказания. Я могу только предупреждать. Но все равно: что должно случиться – обязательно произойдет, знаешь ты об этом или нет. У человека никогда не будет достаточно сил, чтобы изменить законы мироздания. Если покатить камень с горы, разве скарабей сможет остановить его падение? А уже боги решают: раздавит камень жука или прокатится мимо.
Они подошли к высокому песчаному холму, из которого торчали осколки скалы.
- Ты видел Отца Страха и трепетал перед его величием, - напомнил Паре Амени. – Его каменное изваяние кажется незыблемым. Но здесь под слоем песка покоится еще более величественный колосс – Мать Страха. Львица с божественным женским лицом в высоком позолоченном венце Обеих Земель. Если человек заглядывал в ее глаза, то после еще несколько дней не мог отойти от чар.
- Что же случилось?
- Туча, которая наводила ужас в начале правления Эхнэйота, проплывала над пирамидами. Молния ударила в Мать Страха. Шея треснула, и голова свалилась между лап. Божество умерло. Понимаешь, даже такие каменные великаны не в силах предотвратить свою гибель – что можно сказать о человеке?
Они присели в тени холма. Солнце начинало раскалять песок. Монотонно заскрипели деревянные механизмы, поднимая воду из канала наверх в сады храмов.
- Объясни мне, - попросил Амени, - что в твоем представлении человек?
- Человек – существо не простое, впрочем, как и все живое на земле. Вроде посмотришь - единое целое, мягкий комок плоти. Но это не так. Кости, мышцы, кровь, кожа, мозги, печень, сердце – все отдельное, все живет своей жизнью. Но отдели хоть одну часть от всего целого – и человек погибнет. И это лишь видимый мир. На самом деле человек состоит из вещественного тела сах. То вещественное тело, которое присутствует в этом мире. Но оно всего лишь малая часть человека. Правда, сах отражает и внутренний мир человека, по которому можно судить о состоянии других составляющих. Ведь болезни – это грязь тех других невидимых составляющих. У каждого человека есть Ка – невидимый двойник. Чудотворцы наблюдают Ка в виде радужного сияния вокруг тела сах. По цвету можно определить: чем болен человек. Когда же близится смерть, Ка становится неуютно, и оно покидает тело. После кончины Ка, обычно обитает рядом с телом умершего и принимает подношения родственников.
Еще у каждого есть Ба – жизненная сила, то есть желания, эмоции, чувства. Когда человек спит, его Ба странствует в иных мирах. После смерти Ба превращается в птицу, но не в простую. Часто можно увидеть сокола, сидящего подле гробницы. Это Ба умершего пришло навестить тело сах и проверить, все ли в порядке, не посетили ли грабители склеп, приносят родственники пищу или забыли о человеке.
Еще есть Эб – вместилище сознания, которое живет в сердце. Эб – бессмертная душа, которая проходит все изменения вместе с телом сах, но по-своему. Человек может быть красивым и сильным, но отягощен грехами – его Эб безобразна. И наоборот: если человек жил праведной жизнью в трудах и молитвах – его Эб прекрасна. Когда хоронят человека, у которого грехов достаточно, чтобы заблудиться в Дуате, ему возле сердца кладут каменного скарабея с заклинаниями, тем самым, заставляя Эб молчать на Страшном Суде. Но, по моему мнению, вряд ли помогает такая уловка. Богов невозможно обмануть.
Еще есть у человека его Хранитель, который отвечает за место и время рождения, за все врожденные пороки. Он общается с другими Хранителями и помогает человеку иногда принять правильное решение, подсознательно. Если ты чувствуешь своего Хранителя, то иногда слышишь его голос. Он как бы разговаривает внутри тебя. Подсказывает тебе. Также существует у каждого Душа-Смысл. Она накапливает мысли человека, помогает строить образы. Самая тайная и самая опасная часть человека. Душа-Смысл, запачканная грязными мыслями, способствует загрязнению и всех остальных оболочек, что приводит к болезням физическим и особенно душевным. Поэтому каждый, кто хочет возродиться со светом, обязан следить за своими мыслями и очищаться молитвами.
В человеческом существе всегда присутствует еще одна составляющая – Ах. Но она не совсем принадлежит телу. Ах – кусочек света, пронизывающий всю вселенную, основа всего сущего. Все состоит из Ах и нигде его нет. Если Ах в большом количестве содержится в каком-нибудь предмете – он становится священным. Человек, до краев наполненный Ах может лечить любые болезни и предвидеть будущее.
- С трудом, но понимаю тебя, - произнес Амени.
- Тебе не обязательно все понимать, - успокоил его жрец. – Главное – жить честно и праведно. Ну, и не забывать молиться.
-Я буду помнить твои слова, - пообещал Амени.
32
Для Амени время совсем потеряло значение среди желтых песков и пирамид. Он целыми днями тренировался с оружием, чтобы не потерять форму: стрелял из лука, сражался на мечах и на копьях. Некоторые жрецы весьма неплохо владели приемами обороны и преподавали хорошие уроки. Иногда они вместе с Туту носились по пустыне на колеснице, поднимая шлейф пыли, закладывая опасные виражи, сходу перемахивая через ямы. Гонял без устали, пока кони не начинали храпеть от усталости.
С огромным нетерпением Амени ждал вечера, когда становится не так жарко. А главное: можно было увидеть Меритре. У девушек были свои занятия: музыка, танцы, вышивание. По вечерам Амени и Меритре вместе сидели на крыше храма или на берегу пруда. Иногда прогуливались вокруг пирамид, сопровождаемые вездесущими черными псами. Жрецы приносили им пожелтевшие свитки папируса, и они разбирали цепочки старинных иероглифов, превращая забытые письмена в захватывающие истории о жизни правителей, которых мало кто помнит, о путешествиях в далекие страны за диковинными животными и редкими деревьями.
Наконец наступало долгожданное время, когда утомленных детей отводили спать. Амени и Меритре оставались одни. Болтали о всякой чепухе и о серьезных делах, строили планы, что-то вспоминали, над чем-то смеялись. Так сидели долго, пока Страж Ночи громко не объявлял полночь. Девушка иногда позволяла поцеловать себя в нежные алые губы на прощание, но не более. Амени находился на вершине счастья и замечал, что Меритре так же очень нравятся эти теплые беззаботные вечера, когда им никто не мешает, ничто не угрожает, да и они никому не нужны, кроме друг друга.
Однажды утром Амени увидел, как двое жрецов нагружают высокую повозку, запряженную понурым длинноухим осликом. В телегу клали свитки священных книг для путешествия по загробному миру, баночки с разноцветной каменной пыли для приготовления красок и корзинки со всевозможными волшебными амулетами.
- Куда вы собираетесь? – поинтересовался Амени.
- Отправляемся к Хекупта, в Дом Смерти, - ответил один из жрецов. – Отвезем изделия наших братьев, а обратно вернемся с зерном и чечевицей. Прихватим немного меда и чистых свитков папируса.
- Мне можно пойти с вами, - попросился Амени.
- Можно, - согласились жрецы, но предупредили, что Дом Смерти представляет собой не совсем приятное зрелище для неподготовленного человека.
Амени было все равно, лишь бы побыстрее прошел нудный день и наступил долгожданный вечер.
Всю дорогу жрецы распевали гимны сильными голосами. Иногда гимны звучали современные и прославляли Йота, а в большинстве старинные, и слова некоторые в них забытые, потерявшие свой смысл. Когда ослик упрямился или прерывал пение громким настойчивым: «И-а!». Его тут же охаживали палкой по бокам, но не сильно, так, для острастки.
Целый город склепов в виде продолговатых ступенчатых пирамидок предстал перед путниками. Некоторые пестрели свежей краской и гирляндами цветов, иные заброшенные, неухоженные, почти заваленные песком. Среди города мертвых возвышался высокий храм строгой прямоугольной формы со строгими квадратными колоннами. Судя по архитектуре, храм простоял здесь не меньше тысячи лет назад. Кругом рассыпались низкие строения, явно предназначенные для живых людей. В нос ударила смесь запахов: едкой щелочи, всевозможных благовоний, кедрового масла и особого запаха - Амени уже хорошо его знал – сладковатый запах смерти. Хоть светило солнце, но мороз пробегал по коже, при взгляде на серое мрачное здание.
- Мы пришли, - произнес один из жрецов. – Здесь готовят тела людей к вечности, а души к долгому нелегкому путешествию. Юный господин может остаться на этом месте и не ходить с нами дальше.
-Нет, я пойду, - решил Амени.
- Как будет угодно.
На сером пилоне из песчаника Амени различил иероглифы, пострадавшие от времени, но все же читаемые.
- Нет ничего ложного более чем смерть, - прочитал он. – Смерть – это не конец, а начало настоящей жизни, - и далее, - Смерть – величайшая из всех истин.
- Это – так, - разом выдохнули жрецы
К ним подошел писец в одежде жреца, но не в белой, а в серой. Старший писец храма кхерхеб держал в руках дощечку со слоем свежей глиной и палочку для письма.
- Узрите мое сердце, братья, - поклонился писец.
- Пусть мудрость не покидает тебя, - дружно ответили писцы. Было заметно по их тону, что они постоянно встречаются.
- Привезли все под заказ, - довольно произнес писец, подсчитывая добро и нанося на глину палочкой цифры. Он вынул из небольшого мешочка медные кольца. – Передайте книги и амулеты в храм. Потом идите к амбарам. Как обычно: большие кольца – мешки ячменя или полбы, маленькие – чечевица или пшеница, на средние возьмите меда или сладкого сока тростника. Пусть будет добр к вам Ра, - поклонился писец и направился по своим делам.
- Ра? – удивился Амени, - Почему не Йот? – но жрецы сделали вид, что не заметили его удивления.
Когда его спутники передавали товар на рука сау – смотрителям, Амени заинтересовался множеством низеньких серых домиков с плоскими крышами.
- Похожи на мастерские.
- Это и есть дома ремесленников, - ответил старший сау, - заканчивая разгрузку. – Ты первый раз попал в Дом Смерти? Хочешь посмотреть, чем занимаются слуги Осириса? Пока твои братья будут получать зерно, я могу показать тебе.
- Я не буду отвлекать слуг Осириса от занятий?
- Нисколько, - заверил его старший сау, - когда мастера за работой, то ничего не слышат и не видят. Но прежде чем пойти туда, нужно произнести особую молитву кекх. Иначе прилипнет какая-нибудь зараза: чей-нибудь грех. Здесь вокруг вся земля пропитана человеческими грехами. Пристанет один такой – потом будешь болеть. Повторяй за мной:
Слава тебе, Осирис,
Владыка вечности, царь богов!
Многоименный,
Дивный образами.
Тайный обрядами в храмах,
Чье имя пребывает в устах людей,
Издревле сущий для всего Египта.
Пища и яства пред Девяткой богов,
Дух блаженный среди духов.
Излил ему Нун воды свои,
Дует к югу для него ветер северный,
Рождает небо ветер для носа его,
Для успокоения сердца его.
Растут растения по воле его,
И родит ему поле пищу.
Покорно ему небо и звезды его,
И открыты ему врата великие.
Владыка восхвалений в небе южном,
И прославлений в небе северном.
Незаходящие звезды пред лицом его,
И жилище его – неподвижные
В преисподней сущие целуют землю,
И жители некрополя склоняются.
Предки ликуют, когда видят его,
И находящиеся там - в страхе перед ним.
Обе Земли вместе восхваляют его,
При приближении его величества.
Знатный, дивный, первый среди знатных,
С вечным саном и укрепленной властью.
Могучий, прекрасный для Девятки богов,
Сладостноликий, любят смотреть на него,
Исполнивший страхом своим все земли,
Да называют они имя его.
Пред всем, что приносят они ему.
Владыка поминаний на небе и земле.
Многохвалимый на празднике Уаг,
Творит ему хвалы весь Египет.
Всестарейший из братьев его,
Древнейший из Девятки богов.
Укрепляющий истину на берегах обоих,
Утверждающий сына на месте отца.
Слава тебе, Осирис!
Амени повторил слова молитвы вслед за жрецом, и ему как-то спокойно стало на душе, прошел страх и брезгливость. Они направились к мастерским. Под камышовым навесом стояло множество кувшинов и чанов. В первом доме они увидели каменный стол, на котором двое жрецов работали над телом.
- Что они делают? – спросил Амени.
- Готовят к бальзамированию тело Сах.
- Как же они это делают?
- У одного, видишь, тонкий крюк. Он через нос удаляет часть мозга. Затем нальет в голову едкий раствор, который растворит остатки мозга. Потом все выкачает.
- А второй ему помогает?
- Нет. У того своя работа. Он кремневым ножом вспарывает живот и очищает тело от внутренностей. Этому искусству учатся очень долго. Надо выверять каждое движение, чтобы не испортить тело. Работник вытаскивает все из живота, оставляя на месте только сердце. Сердце – вместилище души Эб. К нему даже нельзя прикасаться.
В комнатку вошли еще двое работников, неся высокие сосуды из алебастрового камня.
- Пришли бальзамировщики внутренностей, - объяснял дальше провожатый. – Они принесли канопы – емкости для бальзамирования внутренностей. Крышки сосудов в виде голов детей Гора: Имеет — хранитель канопа с печенью; Хани — хранитель канопа с легкими; Дуамутеф — хранитель канопа с желудком; Кебехсенуф — хранитель канопа с кишечником.
- Что дальше будут делать с телом?
- Промоют его хорошенько пальмовым вином, наполнят растертой миррой, кассией, и другими благовониями. Все зависит от щедрости родственников. Затем зашьют так аккуратно, что разрезов не будет видно. Тело после этого относят в подземное озеро, наполненное раствором щелока. Там оно замачивается семьдесят дней. Туда я тебя не поведу. Мне самому жутко спускаться в подземелье, полное покойников. Никакие молитвы не помогают мне преодолеть страх, хотя я давно здесь работаю. – Он виновато улыбнулся. - Через семьдесят дней тело обмывают водой, смешанной с вином и ароматным маслом, высушат и передадут пеленальщикам. Пеленальщики тонкими полосками виссона забинтовывают тело. Тоже особое искусство: не должно видно ни единой складочки. Повязки скрепляют камедью, а между ними кладут амулеты.
- Всех людей так бальзамируют?
- Нет, только богатых. Кто победнее – проще. Если у родственников нет средств на канопы, то тело не разрезают, а вливают в него много кедрового масло, затыкают все отверстия - и в озеро на семьдесят дней. Масло растворяет все внутри. Его сливают. Дальше преступают Пеленальщики к своей работе.
- Если человек совсем бедный?
- В того вливают сок горькой редьки. Ее специально выращивают неподалеку, и так же - в озеро. Потом сок сливают и зашивают в мешок. Соответственно и могилы у всех разные: кому строят просторный склеп с молельней и комнатой для жертвоприношений, кого хоронят в простой кирпичной постройке, как ступенчатая пирамидка, бедняков - в яме.
- Возле этого дома пахнет красками.
- Здесь трудятся столяры и художники.
Они обогнули дом и увидели возле стены ряд деревянных саркофагов. На некоторых еще не высохла свежая краска, иные только отшлифованы и подготовлены к росписи. Двое художников очень кропотливо трудились над одним из саркофагов. Один рисовал лицо, там, где угадывалась голова, другой выводил разноцветный орнамент на теле. Все их движения уверенные, заученные.
- Цветные деревянные саркофаги для людей с достатком, - объяснял дальше провожатый. – Для тех, кто победней делают глиняные гробы и грубо расписывают двумя – тремя красками. Совсем бедных зашивают в шкуры и пропитывают специальной смолой, отбивающей запах. Иначе шакалы разроют могилу.
Они прошли дальше в просторный двор, где слышался стук молотков. Резчики обрабатывали камни. Тут же другие ваятели замешивали глину. На длинных столах и на земле стояли разнообразные канопы и ушебти, фигурки богов и защитников. Художники наносили на фигурки краски или золотую фольгу.
- У них много работы, - Амени с любопытством наблюдал за умелыми движениями мастеров.
- Недавно наши работники сидели без дела и голодали. Но как только Солнечный Правитель покинул этот мир, так сразу посыпались заказы. При Эхнэйоте не разрешали хоронить вместе со статуэтками богов. Да и сами Боги были под запретом. Теперь же вновь можно соблюдать все старинные обряды.
- Пора в обратный путь! – позвали Амени жрецы, с которыми он пришел. Его спутники уже нагрузили повозку мешками с провизией. – К проводу солнца надо успеть вернуться в храм.
- Иди, - попрощался с юношей сау. – Пусть мысли твои останутся чистыми, а сердце спокойное.
Амени поблагодарил старшего сау и побрел вслед за жрецами. Весь обратный путь жрецы распевали гимны и славили Солнце. Редкие прохожие склоняли головы перед служителями Богов и просили благословения.
33
Амени проснулся от протяжного воя серебряных труб, возвещающих о прибытии важного гостя. Он поднялся на крышу храма и увидел, как по каналу в лучах восходящего солнцу к Великим Пирамидам неспешно двигалась раззолоченная ладья. Многоцветный стяг Йота развивался на мачте. Нос украшала голова льва, покрытая золотом. Расшитый затейливым орнаментом шатер возвышался над палубой. Умелые гребцы плавно, почти неслышно опускали весла в воду. Жрецы выстроились на берегу, приветствуя гостей. Процессия во главе с Эйей сошла на берег. На алтарь между лапами Отца Страха Эйя возложил фрукты и гирлянды цветов.
Верховный жрец Йота важно прошествовал к храму, где его встретил Парэ и другие почтенные мудрецы. После долгих церемониальных приветствий, Эйя пожелал увидеть Туто. Мальчика сразу же привели.
- Мудрейший! – обрадовался Туто. – Ты приплыл за мной?
- За тобой, - обнял его Эйя.
- Мы возвратимся в Солнечный Город?
- Нет. Мы отправимся в Хекупта. Туто стал взрослым. Тебе предстоит пройти обряд посвящение в юноши. Названный отец обрежет серебряными ножницами твою младенческую прядь. Город будет чествовать нового воина. Для тебя приготовили целый дворец. В твоем распоряжении будет все: слуги, зверинец, воины, колесницы и собственный корабль.
- Кто так щедро одарил меня? – не совсем поверил Туто.
- Твой старший брат и наш великий правитель Семенхкере.
- Когда я смогу увидеть Солнцеподобного и отблагодарить?
- Позже. Правитель очень занят. Он трудится на благо и процветания великой Кемет.
- А Анхесэмпйот поедет в мой дворец?
- Конечно, ведь она твоя будущая супруга. И Микйот поедет с вами.
- Тогда возьмем Меритре и Амени.
- У них важные дела, - немного мрачно сказал Эйя. - Но через какое-то время, твои друзья присоединятся к тебе.
- Но кто же мне отрежет локон? – недоумевал Туто. – Мой отец давно умер. Старший брат занят. Я хочу, чтобы это сделал Амени.
- Сам Хармхаб, наш непобедимый полководец, посвятит тебя в юноши, - успокоил его Эйя.
- Но как же Меритре? Почему ее не будет на моем празднике?
- Дочь Солнца хочет видеть властитель, - объяснил Эйя. – Он не может ждать. А ты не должен ходить с косичкой, потому, как, будешь встречать уже девятый разлив Хапи. Девять лет – священный возраст, когда заканчивается детство. В этом возрасте мальчики и девочки превращаются в юношей и девушек, готовясь к предстоящей взрослой жизни.
Амени попрощался с Перэ:
- Я надеюсь еще тебя увидеть.
- Обязательно встретимся, - пообещал Парэ. – Хочу напоследок подарить тебе книгу. Я ее переписал специально для тебя с оригинальной рукописи, которую храню долгие годы. – Он протянул Амени лакированный чехол из палисандра цилиндрической формы. – Здесь бессмертные слова твоего деда, великого и мудрого Себхота.
Амени осторожно развернул серовато-зеленый свиток и прочитал:
- Сердце человека — это дар Бога. Будь осторожен, не отнесись к нему небрежно. Когда твое сердце и твой язык без изъянов, ты владыка собственной жизни. Следуй за своим Сердцем, пока продолжается твоя жизнь. Не совершай глупостей, которых сердце твое тебе не разрешает. Не сокращай время, необходимое, чтобы следовать законам Сердца. Если пропустишь даже одно мгновение, дарующее тебе возможность действовать с Сердцем, и если злоупотребишь им, знай, это разрушит твою жизненную силу. Что бы ни происходило, слушай свое сердце и следуй за ним. Удача не приходит к тому, кто пренебрегает своим Сердцем.
- Спасибо за столь ценный подарок, - поблагодарил его Амени. - У меня уже скопилось целое сокровище. Один свиток мне подарил правитель, второй ты.
- Пусть всегда над твоей головой сияет солнце, и поют птицы. Прощай!
Когда барка Йота отплыла от пристани, жрецы еще долго стояли, словно каменные столбы, провожая взглядом удаляющийся корабль.
- Сколько же мы прожили среди служителей вечности? - обратился Амени к Эйе.
- Долго. Скоро ветер пустыни с запада принесет знойное дыхание, и вся природа замрет в ожидании разлива.
- Что изменилось в стране?
- Многое. – Эйя сам сильно изменился. Он постарел и немного сутулился, что раньше за ним не замечалось. В глазах его Амени уловил печаль и усталость.
- Как Хармхаб.
- У Хармхаба горе. И у меня горе. Моя вторая дочь – его жена не смогла родить шестого ребенка и умерла.
- Нам очень жаль Мутнежмет, - чуть не заплакала Меритре.
- На все воля Йота, - тяжело вздохнул Эйя и как-то весь съежился.
- Полководец держится? – осторожно спросил Амени.
- Со смертью жены он изменился. Стал еще более грубым и молчаливым. Опять учинил резню в Хутуарете. В Нижней стране скоро не останется дома, который бы его не проклинал.
- А что в Горизонте Йота? Заговорщиков схватили? – не терпелось узнать Амени.
- Никаких заговорщиков не было, - каменным голосом ответил Эйя. Взгляд его похолодел. – И вы забудьте об этом.
- Но как же так? – возмутилась Меритре. – Они хотели убить правителя, убить Туто. Я сама слышала.
- Ты сможешь доказать свои слова? Все живы, здоровы, слава Йоту. А заговорщики? Честно трудятся на благо страны, с усердием выполняя приказы правителя. К тому же у них сила: наемники, колесницы. А армию Хармхаба кормить нечем. Чтобы хоть как-то добыть хлеба, приходиться воинов отправлять работать в каменоломни.
- А что Семенхкере?
- Властитель боится заговорщиков, но и нам не доверяет. Пытается приблизить к себе новых людей, но совсем не надежных, продажных. Жрецы Амуна просили у него аудиенции. Он их прогнал, даже не соизволив выслушать. Какие-то тайные послы появляются в столице: то из Вавилона, то из Керкемиша. Никого к ним не допускают. Правитель лично проводит беседы с послами. О чем они ведут переговоры, даже я не имею понятия.
- Что ты собираешься делать с нами? – спросила Меритре.
- Для начала оставим детей в Хекупта под защитой Маха и его маджаев. Сами направимся в столицу. Правитель потребовал привести Дочь Солнца.
- Если он будет настаивать, чтобы я стала супругой Ахмосе, то мне нечего делать в Горизонте Йота. Я вообще покину Кемет. Отправлюсь в Нахарину! – горячо воскликнула девушка.
- Во-первых, правитель сам не хочет, чтобы ты становилась сестрой Ахмосе и давала этому юнцу хоть малейшее право претендовать на престол. Семенхкере не глуп, и понимает, кто его враги, хотя не показывает виду. Во-вторых, звучит печально, но Нахарины больше нет. Суппилулиума разграбил Вашшукканни, а затем продал Митанни по частям Керкемишу и Ассирии. Тушратту убили свои же приближенные. Сейчас за трон грызутся Артатама, бывший главнокомандующий армией Митанни, поддерживаемый Ашшуром и Шутарна – его сын. У того за спиной Керкемиш.
- Так вот зачем вам маленький Тутанхейот нужен, - сообразила Меритре. – Чтобы держать в узде Семенхкере. Как только ему обрежут детский локон, он становится равноправным претендентом на престол. Ты, ведь еще не помазал Семенхкере священным маслом и не надел на него венец Обеих Земель?
- Ты все правильно поняла, - холодно подтвердил Эйя.
- Но это же равносильно заговору! – возмутилась Меритре.
- И вы в нем приняли самое живое участие, - напомнил ей Эйя. – Именно вы украли детей и прятали их здесь, тем самым, оказав нам неоценимую услугу. Только не надо так гневно сверкать очами. Если бы дети остались при дворе, неизвестно как повернулись события. Возможно, их уже бы хоронили в золотых гробиках. Впрочем, и нас бы в покое не оставили. Вспомни Кейе и ее маленькую дочь. До сих пор не можем найти никаких следов.
- Я не верю, что Хармхаб способен на заговор, - возмутился Амени.
- Он всего лишь хочет сохранить жизнь себе, своей семье и спокойствие в стране, - возразил ему Эйя. – Поймите, Семенхкере удобен только кучке вороватых придворных. Ни нас, ни наших врагов, ни жречества Амуна он не устраивает. Мы вынуждены найти хоть какой-то способ влияния на правителя. Пока Туто у нас, мы сможем удержать его от неверных решений.
- Но что же он такого глупого хочет совершить? – не понимала Меритре. – Семенхкере умен. Недаром мой отец доверял ему.
- Он слишком самонадеян и, порой, не понимает, чем может обернуться его недальновидная политика. Скоро сами все увидите. – Эйя отвернулся, давая понять, что не намерен продолжать разговор.
Амени и Меритре переглянулись.
– Он чего-то не договаривает, - тихо сказал юноша.
- Я не узнаю Эйю, - призналась Меритре.
- Может, не следует нам показываться в Ахйоте? – несмело предложил Амени.
- У меня тоже дурное предчувствие. Но выбора нет: правитель призвал меня, и я обязана явиться перед его очами. Надо, просто, быть осторожными и не расставаться с оружием. А самое противное – никому сейчас нельзя верить, даже друзьям.
- Ничего, - успокоил ее Амени. – Нас двое – а это сила.
34
Семенхкере принимал послов и чиновников с докладами не в Доме Ликования, где Эхнэйот специально построил зал для приема, а во дворе Солнечного Храма, в окружении огромных статуй усопшего правителя. Множество каменных двойников Эхнэйота загадочно улыбались, лукаво и внимательно глядя на присутствующих, казалось, живыми глазами. Округлые широкие бедра, впалая грудь, неестественно вытянутые лица уродовали образ правителя, но в позе его, во взгляде, в улыбке, чувствовалась необъяснимая магическая сила, заставляющая ощущать незримое присутствие сиятельного повелителя, ставшего богом, его бесспорное превосходство перед людишками, что копошатся у его ног.
Семенхкере чувствовал себя спокойней под защитой этих каменных стражей. Он ощущал магическую поддержку Эхнэйота. Как будто дух его стоит за спиной и подсказывает правильные мысли.
Правитель восседал на высоком каменном троне. Спинка трона возвышалась над головой, где сверкал золотом диск Йота и протягивал к голове Семенхкере руки-лучики. Мийот сегодня не здоровилось после очередного ночного веселья, и супруга не смогла присутствовать на приеме. Справа и слева от трона стояли высшие чиновники. Самые приближенные с пушистыми опахалами из павлиньих перьев плавно обмахивали правителя. Чуть дальше, менее значимые держали наготове кувшины с вином и пивом, подносы с фруктами, на случай, если вдруг Семенхкере захочется промочить горло. Меритре никого из них не знала. Сплошь новые лица. Отдельной кучкой, где-то возле колонн толпились старые придворные Эхнэйота. Они уже не имели былой власти. Да и должности почти у всех отобрали и раздали новым подхалимам.
Рамосе, Ранофре, братья Нештсук, Небнуфе и еще несколько человек из их круга собрались отдельно.
- Живи вечно, вековечно! – приветствовал правителя Эйя.
- Пусть боги всегда покровительствуют тебе. Где мой брат? – встретил его вопросом Семенхкере
- Радуется солнцу, - ответил жрец. – Просил поблагодарить тебя за ту щедрость, что ты оказал ему. Он счастлив служить наместником огромного и шумного Хекупта.
- Надежно ли его охраняют? – вопрошал Семенхкере. После его вопроса братья Нетшсук и Небнуфе переглянулись.
- Надежно, - нарочно громко ответил Эйя. - К нему приставлены чернокожие женщины из Куши. Сам Мах подбирал телохранительниц. Они не понимают наш язык и абсолютно неподкупны. Но если надо драться - дерутся на кинжалах не хуже мужчин и готовы стоять насмерть, как пантеры, защищающие свое логово.
Вслед за Эйей вошла Меритре.
- Живи вечно, вековечно, - протянула она к правителю раскрытые ладони.
-Живи правдою, Дочь Солнца! – Семенхкере нахмурился. – Я очень зол на тебя, за дерзость и неповиновение, но восхищаюсь твоей отвагой и смелостью. – Он выпрямился, вздернув кверху свой тяжелый подбородок с накладной бородкой. Лицо его приняло выражение снисходительности и благодушия. - Я хочу назначить тебя старшей после Мийот в моем женском доме и назвать любимой сестрой.
- Я счастлива, солнцеподобный, - удивилась Меритре столь неожиданной щедрости. – Всеми силами готова оправдать твое доверие. Мое сердце открыто для твоих мыслей, мои уши ловят каждое твое слово.
- Хочу возложить на тебя очень большую ответственность, - продолжал Семенхкере, не слушая ее. - Ты можешь послужить своей стране, не хуже полководца на поле боя.
- Всегда рада отдать жизнь за тебя и за родную землю, - заверила его Меритре.
- Мне стало известно, что хетты разгромили Митанни, и на этом не остановятся. В подвластных нам землях Лабана и Приморья вспыхивают восстания. Племена, подстрекаемые Суппилулиумой, отрекаются от нас и просят Хатти покровительствовать им. Нельзя допустить, чтобы враги вплотную подошла к границам Кемет. Поэтому я решил укрепить наш союз с правителем Керкемиша. Имея под носом у хеттов мощного союзника, мы не допустим, чтобы его колесниц оказались на западном берегу Оронты.
- В чем же заключается моя помощь? – не поняла Меритре.
- Я отдаю тебя в жены правителю Керкемиша.
Слова прозвучали в ушах Меритре, словно удар по голове, после которого сознание на несколько мгновений покидает человека. Она оглядела всех присутствующих, как бы спрашивая: ослышалась она или действительно это произнес правитель. Все молчали. Даже Эйя потупил взор.
- Но, я – Дочь Солнца! – не поняла Меритре. – Никогда дочери правителей не покидали пределы Та-Кемет, чтобы осчастливить чужеземных правителей. Они - достояние страны, часть божественной силы, охраняющей Та-Кемет.
- Так было раньше, - с легкостью возразил Семенхкере, - но теперь иные времена. Посмотри на других правителей. Суппилулиуму выдает своих дочерей и сестер за правителей соседних государств и, тем самым, приумножил свое влияние. Да еще как! Никогда Хатти не была такой могущественной. Кровные узы надежней всяких договоров. Вспомни своего деда. Тушратта имел огромное влияние на севере, только благодаря тому, что его сестра, а после и его дочь находились при правителях Кемет на правах жен.
- Ты говоришь о народах, у которых другие Боги и другие нравы. Они могут себе позволить отдать дочь чужеземцам, но наши предки никогда такого не делали, - попробовала упрекнуть его Меритре.
- Не забывай, что в тебе течет хурритская кровь, - холодно напомнил ей Семенхкере. - Ты рождена от митаннийской принцессы. В тебе половина чужеземной крови. Так чего здесь незаконного? Ты станешь правительницей Керкемиша, а может, впоследствии будешь править и частью Митанни. Я обязательно совершу военный поход на север и отвоюю Вашшукканни.
- Но, так нельзя, - все еще пыталась защищаться Меритре. – Закон Та-Кемет запрещает выдавать дочерей правителя за инородцев. Помимо хурритской крови, во мне еще кровь властителей Обеих Земель. Ты нанесешь оскорбление их памяти. Прогневаешь Богов.
- Бог – я! – жестко отчеканил Семенхкере. Он начинал терять терпение. Брови его гневно сошлись к переносице. – Я издаю законы! Почему ему можно было менять законы, а мне нет? – он указал на одну из статуй Эхнэйота. Статуя все так же холодно улыбалась. – Все в мире меняется, и законы должны меняться. Ты еще вспомни времена Мааткара Хенеметамон Хатшепсут, когда женщина командовала мужчинами. Не смей меня упрекать. Я – властитель Обеих Земель. Я – Бог. Никто не должен сомневаться в моих мудрых словах. Иди! Готовься к великой миссии, которую на тебя возлагаю я и весь народ!
Меритре с надеждой еще раз взглянула на Эйю, но у того лицо оставалось непроницаемым, как у статуй Эхнэйота. Понятно, что помощи от него, или хотя бы одного слова в защиту, ждать бесполезно. Она окончательно осознала, что ее предали. Продали, как племенную корову.
Меритре вышла из Дома Ликования с гордо поднятой головой. И лишь за воротами не выдержала. У нее от обиды слезы сами полились ручьями из глаз. Она никак не могла успокоиться и рыдала на груди Амени, пока он не заставил ее выпить несколько глотков крепкого вина. Когда же девушка смогла все ему рассказать, Амени стал мрачен. Но больше всего его злило то, что Эйя и Хармхаб их предали. Неужели в этом мире никому нельзя верить? Он не ожидал от Хармхаба такой подлости. Человек, которого он любил почти, как отца, стремился быть похожим на него, готов был по одному его приказу сражаться насмерть, оказался предателем.
А Эйя! Служитель истины и порядка. Такой же продажный, как и все окружение Семенхкере.
Амени злился все больше. Его и Меритре вновь разлучают. Но что же теперь им придумать? Нельзя ослушаться правителя. Его воля – закон! Если только бежать и укрыться на чужбине. Аменнеф куда-то пропал, и от него не поступало никаких вестей. Может он смог бы что-то подсказать или как-то помочь. Амени вышел во двор, где садовник ухаживал за клумбой перед алебастровым изваянием. Хармхаб возносил молитвы Йоту, протягивая руки на восток. Одна нога чуть впереди. Лицо сосредоточенное и отрешенное. Амени схватил топор садовника и со всего маху рубанул бронзовым лезвием по голове алебастрового Хармхаба. Голова откололась и полетела в траву.
- Что ты делаешь, господин! – испугался садовник. – Статуя дорогая. Ее ваяли в мастерских Ахйота сам глава скульпторов Тутмес.
- Именно так поступают с предателями, - прорычал в ответ Амени, и тут же отколол статуи одну руку.
Он бы разнес до основания дорогое изваяние Хармхаба, если бы в ворота громко не постучали. Рисут из Дома Ликования передал приказ от правителя: Семенхкере хочет видеть Меритре немедленно в своих покоях.
- Разреши тебя проводить, - попросил Амени.
- Нет! – Меритре взглянула на топор в его руках. – Нельзя горячиться. Этим делу не поможешь. Я просто так не сдамся.
Правитель отдыхал от дел в своих покоях. Просторная комната с узкими окошками раньше принадлежала Эхнэйоту. Обстановка в покоях строгая, без излишеств: только кое-где росписи, да немного позолоты. Семенхкере поедал фрукты с огромного серебряного подноса. Меритре вошла спокойная и сдержано поклонилась повелителю. Он тут же приказал всем слугам удалиться, отодвинул поднос и набрал воздух полной грудью, готовясь к нелегкому разговору.
- Я могу тебя взять в жены, но не сделаю этого, - начал правитель без вступления.
- Мийот не очень понравилось бы мое соперничество. Характер у меня скверный, - дерзко ответил Меритре.
- Только не начинай речь о том, что спасла меня и моего брата Туто от смерти. Я не верю ни в какие заговоры. Меня охраняют лучшие воины. От одной мысли, что на меня, на Семенхкере кто-то посмеет поднять руку… Нет! Никогда! Даже подумать о таком, становится смешно. Скоро я буду великим правителем и намерен затмить своими подвигами всех предыдущих владельцев венцом Обеих Земель. Да! Я вновь покорю весь мир. К моим ногам упадут правители и будут молить о дружбе. Великая Та-Кемет! Великий Семенхкере! – Он наслаждался произносимыми словами. - Ты должна мне помочь. Это твой долг, как дочери Сына Йота.
Что за бред он нес? Как будто стать великим правителем так же просто, как облегчиться после хорошего обеда. Как он намерен покорить мир? Меритре совсем не впечатлили бравурные речи правителя, даже слегка передернуло от омерзения.
- Могу я отказаться от чести называться Дочерью Солнца и снять анх? – спросила Она.
- Нет! – он резко встал. – Если снимешь анх, я сделаю тебя чистой жрицей. Ты будешь танцевать каждый праздник перед толпой и собирать подношения. И вся твоя жизнь будет проходить в стенах храма, пока не успокоишься.
- Чистая жрица из меня не выйдет. Я познала любовь, - нагло соврала Меритре. Хотя она тут же пожалела об этом.
- Что! – Семенхкере всего перекосило. – Это тот… Сын Хеви? Как его? – Он зашипел, замычал, не в силах выразить свой гнев. - Я прикажу побрить тебя в жрицы и отправлю куда-нибудь в пустыню. Хочешь остаток своих дней провести в отдаленном храме и ухаживать за прокаженными? У тебя не будет ничего: ни дома, ни детей, ни любимого мужа. Только такие же несчастные, как ты в рубище из грубого льна, ежедневные молитвы и черствый хлеб на обед.
- Я согласна, - не задумываясь, ответила Меритре.
Семенхкере весь побагровел от злости.
- Нет, - прохрипел он. – Ты все же отправишься в Керкемиш! Я заставлю тебя! Я – Правитель! Ты обязана выполнять мою волю! Моими устами говорит Йот! Ты поняла меня? Все обязаны выполнять мою волю! И ты ее выполнишь!
Меритре решила больше не злить Семенхкере. Она склонила голову и удалилась, не обращая внимание на угрозы и злое шипение. Она не на шутку перепугалась. Не потому, что боялась Семенхкере, она вдруг испугалась за Амени. Самой ей ничего не страшно, да и Семенхкере не посмеет даже пальцем тронуть Дочь Солнца. Но Амени могут убить по приказу правителя. Надо срочно бежать из Ахйота, и как можно скорее. Теперь надеяться не на кого, даже на Эйю и Хармхаба. В голове роились планы. Куда бежать? В Куши. Тогда Хеви впадет в немилость. Семенхкере его легко сместит и поставит на должность какого-нибудь своего лизоблюда. Попросить убежище у престарелой правительницы Тейе. Ненадежно. В окружении правительницы полно продажных вельмож. Единственное – покинуть страну. Но куда идти? У них с Амени за душой ничего нет. Придется всю жизнь прожить в изгнании, на чужой земле, среди чужих людей в нищете и страхе. Всю жизнь! А они еще только-только начинают взрослеть.
Когда Меритре покинула покои правителя, Семенхкере долго сидел, размышляя, как заставить эту дерзкую девчонку подчиниться. Он построил такой грандиозный план по захвату Нахарины, все продумал, вел долгие переговоры с послами из Керкемиша. А эта полукровка смеет ослушаться его! Да еще смеется над его великими замыслами! Он заставит ее! Но тут же подумал: убежит! Удерет по дороге! Сколько раз она обманывала бдительных страж! Еще маленькая вечно пропадала из дворца. Постоянно ее искали. Два раза удирала от Ахмосе. Один раз перед самой свадьбой, из дома, полным слуг. Второй раз так отделала своего бывшего жениха, что он дней семь не мог с постели подняться. Чуть череп ему не расколола. Да еще прихватила с собой детей из Дома Ликования, где на каждом шагу охрана.
Вдруг его осенило. Гениальная мысль! Как он сразу не догадался? Он велел позвать к себе Ахмосе. Тот немедля явился и упал на колени перед правителем.
- Я знаю тебя как отважного и гордого воина, готового за честь своего Дома пролить всю кровь.
- Это так, о, солнцеподобный.
- Почему же ты не ответишь за все оскорбления нанесенные тебе. Разве ты не мужчина? Ты знаешь, о ком я говорю. О сыне Хеви – этом выскочке, прихвостне Хармхаба.
- Что мне с ним сделать? – Ахмосе клацнул зубами, словно разъяренный шакал.
- Иди и убей его!
- Я подкрадусь незаметно в темноте и вспорю ему брюхо!
- Нет! Ты честный воин и должен вызвать его на поединок. Если отомстишь за себя, я поставлю тебя на должность выше, чем занимает твой отец. Мне нужны достойные слуги.
- Да! Я вызову его на честный поединок! Пусть все будут свидетелями, как я его собачьей кровью смою позор с моего имени и моего Дома! – с горящими глазами поклялся Ахмосе.
35
В ворота настойчиво громко постучали. Рисут Хармхаба крикнул, что хозяин в отъезде.
- Я желаю видеть не твоего Хозяина, а того, кто прячется за его именем, - дерзко закричал Ахмосе в ответ, да так громко, чтобы вся улица слышала. – Амени, сын Хеви выходи на честный поединок, если ты еще не носишь женское платье. Тебя вызываю биться я – Ахмосе, сын Ранофре. Не прячься! Я знаю, что ты здесь. Как только солнце поднимется в зените, я жду тебя у северной границы города, возле стелы Эхнэйота.
- Не ходи! – Меритре крепко схватила за руку Амени. – Тебе не дадут живым выйти из поединка.
- Я не могу отказаться, - нахмурился Амени. – Если я не приму вызов, то опозорю себя и весь свой Дом.
- Но тебя пытаются заманить в ловушку и убить, - уговаривала его Меритре. – Как ты этого не понимаешь!
- Значит, я в нее уже попался, - спокойно решил Амени. - Но если я погибну, то только после того, как выпущу из Ахмосе всю кровь.
- Ахмосе – всего лишь жалкая муха. Наживка. Если ты его убьешь, тебя тут же схватят и обвинят в покушении на приближенного к правителю. Будет лучше, если мы тайком покинем город.
- Но куда мы направим свои стопа? Одно дело, когда нас поддерживал Аменнеф и Хармхаб. А сейчас? Мы остались одни – и нет ни на кого надежды.
К ним подошел слуга и, поклонившись, сказал:
- Возле дома крутятся какие-то нищие.
- Так дай им хлеба - и пусть убираются, - приказал Амени.
- Я раньше не видел нищих в сандалиях, да еще в дорогих, - покачал головой слуга.
- Нас не выпустят из города. Я должен идти на поединок. Семенхкере хитро расставил ловушки, как на зверей. У меня нет выбора. Но легко меня не одолеть. Они хотят моей крови – сперва напьются своей.
- Тогда, будь осторожен. Я совершу над тобой сильное заклинание, и буду молоться за тебя, - вздохнула Меритре.
-Не переживай, - через силу улыбнулся Амени. – Вспомни, как мы бились с хеттами. Они мускулистые, бородатые, с безумием в глазах. Душа уходила в пятки от одного их взгляда. Но мы выстояли и победили. А тут какой-то Ахмосе… Один раз я его уже поколотил.
- Все равно, осторожней с ним, - настаивала Меритре. – На сердце не спокойно.
- Единственное, чего я боюсь, - тихо произнес Амени, - если со мной что-нибудь случиться… Сможешь ты себя защитить?
- Обо мне не беспокойся! – она вынула из складок тонкий железный кинжал – подарок Амени. – Он всегда со мной. Если с тобой произойдет беда, на острие этого клинка засверкает смерть. Никого не пощажу!
Ровная широкая дорога, мощенная белыми каменными плитами, обрывалась на границе города. За стеной деревьев, выращенных заботливыми руками, сразу же начиналась каменистая унылая пустыня. Серые казармы и домики камнетесов почти сливались с такими же серыми скалами. На отполированном гладком куске скалы, прямо у края пустыни, Эхнэйот приказал вырезать слова клятвы, произнесенные им перед тем, как заложить Солнечный город. Такие же памятные знаки стояли на всех дорогах, идущих в Ахйот. Каждый путник, шедший в столицу, обязан был прочесть божественные слова, лишь после этого имел право ступить на мостовую Солнечной столицы.
«Построю я в этом месте город для отца своего Йота. Не на севере, не на юге, не на западе и не на востоке. Город должен стоять здесь, в центре земли. Я буду править в нем и не покину его, ибо на этом месте Йот послал свое знамение. Назову я город своего отца Горизонт Йота, ибо нет у него горизонта».
Амени увидел Ахмосе издалека. Юноша сидел неподвижно на гранитном валуне и угрюмо уставился в землю. Рядом с ним стояли Нештсук и Небнуфе. Нетшсук что-то объяснял юноше. Заметив Амени, он замолчал. Ахмосе поднялся.
- Ты вызвал меня – я пришел, - сказал Амени. Горло жгло от напитка, который ему приготовила Меритре. Она долго шептала над снадобьем из каких-то трав, затем заставила его выпить и произнести заклинание, но не воинское, а жреческое. Зачем ему жреческие заклинания? Он – воин. Но Меритре настаивала, и Амени вынужден был все сделать, как она его просила. Меритре обмакнула гусиное перышко в другую прозрачную жидкость и нарисовала какие-то символы на груди Амени и на руках. Только после всех церемоний разрешила ему отправиться на поединок.
- Я хочу с тобой драться, как воин за нанесенные мне оскорбления. Ты отнял у меня девушку, которая должна была стать моей сестрой и матерью моих детей. За это ты ответишь. На моей стороне Маат – богиня истины! Йот нас рассудит! – горячо произнес свою речь Ахмосе. Глаза его метали огненные искры. Лицо горело благородным гневом.
- Маат вряд ли понравилось, как ты пытался надругаться над Дочерью Солнца, - мрачно напомнил ему Амени. - Йот не прощает оскорбление, нанесенное его детям. За Меритре ты ответишь передо мной, перед Йотом и перед Солнечным образом Ре, под чьим покровительством находится Дочь Солнца. Ее имя Меритре – любимица Ре.
Ахмосе сразу изменился в лице. Он побледнел, и от страха его прошиб пот.
- О чем ты говоришь! Я всегда честно служил Йоту и никогда не посмел бы даже в мыслях плохо подумать о Дочери Солнца, - попытался оправдаться Ахмосе, изменившимся голосом. Весь благородный гнев куда-то улетучился.
- Ты привез ее в свой дом обманом и попытался принудить стать твоей сестрой. За такой поступок наказание – смерть! Ты предстанешь перед Великими судьями, которые не знают пощады, и которых невозможно обмануть. Тогда твое черное сердце сожрет богиня Тоэрис.
- Довольно сражаться языками. Пора браться за оружие, - вмешался Нештсук, заметив, как Ахмосе побледнел, и руки у него затряслись при упоминании о безжалостной Богине в образе бегемотихи, которая пожирает сердца грешников. – Драться будете на кинжалах.
- Меня вызвали, и я выбираю оружие, - возразил Амени, помня правила поединка.
Нештсук растерялся, но лишь на краткий миг.
- Хорошо! – совладал он с собой. – Выбирай. Но только на этот раз палками биться не будете.
- Меч! – тихо сказал Амени, вынимая из-за пояса изогнутый серпом бронзовый клинок.
- И ты еще называешь себя воином? – усмехнулся Нештсук. – Заранее знаешь, что любой пехотинец мечом владеет лучше колесничего.
Амени не мог понять, почему их хотят столкнуть на кинжалах? Как будто колесничие обучаются кинжальному бою.
- На кинжалах, - согласился Амени и отложил меч в сторону. Теперь у него в руках сверкнул кривой кушитский нож.
Ахмосе вооружился тонким аккадским клинком. Странно выглядел клинок. Он не блестел отточенными гранями, как будто его давно не чистили и весь в каких-то темных подтеках. Враги сошлись по команде Нетшсука. Ахмосе сразу полез вперед, сделав несколько одинаковых выпадов. Видать, долго отрабатывал этот прием. Даже чиркнул Амени по руке. Но на большее Ахмосе не хватило, как только чуть поцарапать противника. Кровь выступила из пореза, чем еще больше раззадорила Амени. Внезапно Амени почувствовал, что силы покидают его. Ноги стали каменными и не слушались. В глазах все поплыло. Неожиданно слабость навалилась на плечи и гнула к земле. Клинок отравленный, - мелькнуло в голове. Ахмосе заметил неуверенные движения своего противника и тут же ринулся вперед. Добить! Почти ничего не осознавая, Амени заученным движением перехватил занесенную сверху руку Ахмосе и погрузил свой нож ему в грудь.
Они оба рухнули. Амени, теряя сознание, как сквозь закрытую дверь слышал голоса.
- Сюда бегут стражники города, - беспокоился Небнуфе.
- Проклятье! – кричал Нештсук. – Он зарезал Ахмосе!
- Еще дышит! Надо скорее отнести его к лекарю. Кинжал вошел не глубоко. А почему этот прихвостень Хармхаба не сдох?
- Смотри: у него на груди проявляются какие-то символы.
- Меритре! Эта змея его заговорила, вот яд и не убил его.
- Давай перережем ему горло.
- Поздно! Стражники уже близко.
Дальше он, как будто ушел на дно черного омута.
36
Амени очнулся с сильной головной болью. Все тело сотрясал озноб. Пот стекал липкими струйками по лбу и по груди. В горле першило от сухости. Ужасно хотелось пить. Амени полулежал, полусидел, прислонившись спиной к холодной неровной каменной стене. Пытаясь понять, где он находится, Амени напряг зрение. Очертания двоились и плыли перед глазами. Наконец он различил темные своды небольшого грота. Неровный вход закрывала деревянная решетка из толстых кольев. Прямо перед ним стоял кувшин и грубая деревянная миска с молодыми побегами папируса. Амени заставил дрожащую непослушную руку потянуться к кувшину. В чреве старого керамического сосуда оказалась теплая, пахнущая тиной, вода. Амени жадно приложился к горлышку с неровными побитыми краями и выпил все содержимое до дна. Его тут же вырвало. Стало легче. Силы потихоньку возвращались. Он сел, удобнее устроившись на подстилке из старой почерневшей соломы.
Немного отдышавшись, Амени кое-как поднялся на ноги и подошел к решетке. Грот, в котором он оказался, был частью заброшенной каменоломни. Когда-то в этом месте добывали желтый песчаник. Виднелись в стенах борозды, проделанные инструментами камнерезов и куски выпиленных прямоугольных блоков. Теперь же каменоломня служила для содержания преступников. Он попробовал решетку на прочность. Толстые колья даже не пошевелились. Загородку надежно подпирал снаружи толстый кусок бревна. Напротив, на расстоянии трех шагов чернел еще один грот. Такая же решетка, из толстых кольев прикрывала дыру. Но только прикрывала. Не засовов, не бревна, подпирающего решетку, как у него, он не увидел. Амени понял, что там никого нет. Он один в пещере. Справа пробивались лучи заходящего солнца. Виднелся в проходе кусочек синего неба и край каменной лестницы, спускавшейся вниз.
Снаружи донеслись шаги. Амени встал на носочки, чтобы разглядеть, что там внизу, и увидел трех человек, остановившихся возле лестницы: двое стражников с копьями и, он не мог ошибиться, все тот же гнусный Нештсук.
- Здесь. – Стражник ткнул копьем в сторону пещеры Амени.
- Все, как договорились, - тихо произнес Нештсук. – Вы вывели его на прогулку, а он попробовал бежать. Тогда вы его прикончили. Каждый получит по мешку чечевицы.
Амени понял, что речь идет о нем. Его хотят прирезать. Удобное место: вокруг ни души. К тому же, всем известно, что самые продажные стражники те, что охраняют преступников. Самых ненадежных отправляют сторожить тюрьмы, так, как не доверяют им охранять городские ворота и, тем более, склады.
- Господин, - несмело начал один из стражников. – А если нам не поверят. Все же он сын Хеви, наместника Куши.
- Ты смеешь торговаться со мной? – взбесился Нештсук. – идите и убейте его!
Стражники не тронулись с места.
- Все очень просто, - сказал Нештсук, поднял с земли булыжник, размахнулся и неожиданно ударил им одного стражника по голове. Тот вскрикнул и повалился на землю.
- Господин, ты разбил ему голову, - испугался второй.
- Теперь вам поверят. Поднимайся наверх, прирежь пленника, затем выволоки труп наружу и зови помощь. Скажешь, что это он огрел твоего товарища, а ты вынужден был защищаться. Получишь еще мешочек благовоний за старание и кувшин масла.
Стражник не очень охотно направился к лестнице. Амени отступил обратно в грот, пытаясь найти хоть что-нибудь для защиты. Но кроме кувшина и миски ничего под рукой не оказалось. Привычным движением он ощупал пояс. Но откуда там взяться ножу? Осталось только покорно ждать смерти. Он решил встретить ее смело, глядя прямо в глаза своему палачу.
Тем временем стражник поднялся, отодвинул бревно, подпиравшее решетку, немного постоял, борясь с совестью или со страхом, затем решительно приказал:
- Выходи!
Но вдруг за его спиной, словно тень, очутился еще один человек. Он прятался в гроте напротив, в том, что сначала показался Амени пустым. Крепкий кулак двинул по бритому затылку, стражник обмяк и рухнул на колени. Второй удар - и он уткнулся лицом в каменный пол. Хуто вытянул вперед ладонь, предупреждая радость Амени.
- Как ты меня нашел? – удивился юноша.
- Аменнеф послал меня к тебе на помощь. Пока ты был без сознания, я прятался напротив. – Он протянул Амени меч. – Твое оружие. Клинок нашел на месте поединка.
- Я навеки перед тобой в долгу!
- Уходим отсюда, - поторопил его Хуто, подобрав копье стражника.
Они выбрались на свободу. К тому времени сумерки спустились на землю, смешивая все краски в единый серый цвет.
- Зачем ты его сюда ведешь? – сердито закричал Нештсук, увидев беглецов. Он подумал, что это купленный им стражник сопровождает пленного.
- Чтобы там не наследить кровью, - ответил Хуто.
- Я его сейчас сам зарежу, - стиснув зубы, прорычал Нештсук и приготовил меч.
Амени рубанул первым. Острое лезвие ударило прямо в то место, где плечо переходит в шею. Несмотря на слабость, Амени вложил все остатки силы в удар. Нештсук ничего не успел понять. Ключица хрустнула. Изо рта фонтаном хлынула кровь. Он рухнул на землю, так и не поняв, что же произошло. Хуто и Амени, не оборачиваясь, побежали прочь от каменоломен. На дороге они наткнулись на колесницу. Возничий Нештсука дремал, опустившись на дно. Хуто оглушил его крепким ударом кулака в челюсть и выкинул обмякшее тело на обочину. Беглецы взобрались в повозку и умчались по пустынной неровной дороге.
Меритре потребовала, чтобы ее немедленно допустили к правителю. Старший стражник нехотя отправился с докладом и долго не возвращался. Меритре начала терять терпение. Наконец ее пригласили в покои.
- Я знаю, зачем ты пришла, - встретил ее Семенхкере. – хочешь просить за своего воина? Он тяжело ранил одного из моих чати.
- Они сражались в честном поединке, - пыталась защитить Амени Меритре. – Тем более, его вызвал на бой твой чати.
- Поединки с оружием запретил еще Тот, кого любил Йот. Проливать кровь в городе Солнца – равносильно оскорблению Йота. Жрецы могут потребовать отрезать ему ноздри и сослать в каменоломню.
- Ахмосе ты тоже отрежешь ноздри?
- Ахмосе – сын старшего над колесничими.
- Амени - сын наместника Куши.
- Не имеет значения. Закон един для всех. Как решат жрецы. Если виновны оба – накажут обоих.
- Но они – воины, и бились честно!– возражала Меритре.
- А мне рассказали другое: Амени напал на Ахмосе с ножом, и тот даже не успел вынуть кинжал.
- Кто рассказал?
- Стражники. Те, что охраняли город. Они все видели. Им пришлось обезоружить твоего воина и отправить в старую каменоломню.
- Пусть приведут стражников! – потребовала Меритре.
- Хорошо. Ты думаешь, они при тебе начнут отпираться от своих показаний? Тогда, выходит, стражники соврали самому правителю! Я их тут же подвергну пыткам. Ну что? Звать?
Меритре осознала, что проиграла и ничего не сможет сделать для спасения Амени. Стражников подкупили или запугали. Да и сами охранники порядка – воины Ранофре – старшего над войском Ахйота. А Ранофре заодно с Нестшуком и Небнуфе. На суде они поклянутся, что на их глазах Амени зарезал безоружного Ахмосе, и тогда его ничто уже не спасет. Хоть бы Ахмосе не помер от раны. Семенхкере ловко все подстроил. Все сделал, чтобы сломить Меритре. Он хочет видеть ее послушной. Внутри Меритре боролись гордость, самолюбие и страх за Амени. Страх победил.
- Чего ты хочешь? – спросила покорно она, опускаясь на колени перед Семенхкере.
Увидев Меритре коленопреклоненной и смиренной, правитель весь просиял и заерзал на троне.
- Я не узнаю тебя, Дочь Солнца. Неужели ради этого юнца ты готова пожертвовать всем? Да кто он такой? - с довольной ухмылкой спросил Семенхкере
- Не смогу тебе этого объяснить, Солнцеликий. Ты не поймешь. – Слезы показались на глазах Меритре.
- Можешь не объяснять. Мне - безразлично. Но если он так тебе дорог… Что не сделаешь ради сестры. Я оставлю ему жизнь, - снисходительным тоном решил правитель. – Даже отпущу его на волю. Если ты говоришь, что он честный воин, он будет свободен и останется при звании и своих наградах, но после того, как до меня долетят вести о великом празднике, на котором правитель Керкемиша взял себе в жены принцессу из Та-Кемет. Она доплыла благополучно до северного порта Угарита и не вздумала сбежать по дороге. А после стала покорной супругой и справедливой правительницей Керкемиша и, возможно, Митанни. А до того времени твой воин будет содержаться под стражей. И если что… Даже Хармхаб не поможет. Сбежишь – его подвергнут пыткам и казнят.
- Я согласна, - еле слышно выдохнула Меритре. – Когда собираться?
- Нет, погоди. Сначала давай договоримся с тобой до конца. Я беру в свидетели Йота. Поклянись на священном анхе, что висит у тебя на правой руке.
- Клянусь! – так же тихо прошептала Меритре, поднеся к губам крест.
- Йота беру в свидетели! - прошипел Семенхкере, превратившись в надменного правителя. – Нарушение клятвы равносильно забвению. Клятвопреступник, давший обещание на священным анхе никогда не возродится вместе с солнцем и будет проклят навеки.
- Я помню это, - еле слышно прошептала подавленная Меритре.
- Отправляйся прямо сейчас! Корабль ждет. Правитель Керкемиша специально для тебя снарядил судно с охраной в пятьдесят человек. Там же есть все необходимое: одежда, обувь, украшения, даже служанки-невольницы. Вместе с тобой поплывет еще одно судно от меня с подарками. Да сохранит тебя Йот в дороге!
- Но и ты клянись! - потребовала Меритре. – Амени не должен умереть. Иначе месть моя будет страшная.
- Слово правителя – он будет жить, - торжественно произнес Семенхкере. – Только не пойму, зачем тебе сдался этот мальчишка. Теперь у вас совершенно разные судьбы. Как только ты наденешь венец повелительницы Керкемиша, я женю его на старшей дочери Хармхаба. Неплохая мысль: соединить два сильных Дома.
37
Амени лихорадило пять дней. Бросало то в жар, то в холод. Сон больше походил на бездну, с кошмарами. Хуто готовил ему снадобья, от которых он обливался потом, а местный жрец и знахарь бубнил нудные заклинания и окуривал смесью сухих трав, испускавший едкий дым с кисловатым запахом. Наконец сильный молодой организм победил яд, и к юноше возвращались силы. На пятые сутки бледный, исхудавший, с темными кругами под глазами, Амени забылся спокойным приятным сном. Дыхание его сделалось ровным, а глаза не бегали бешено под синими веками. Местный знахарь потрогал его руку и сообщил Хуто, что сердце юноши бьется размеренно, а тело теплеет. Синева на месте подлого пореза прошла, и рана затягивалась.
Амени проснулся поздно. Солнце сияло высоко в прозрачном лазоревом небе. Он поднялся с камышовой циновки, расстеленной прямо на земляном полу убогой низенькой хижины. Покачиваясь от слабости, юноша добрел до берега Хапи. Река вскоре должен был наливаться силой и мутными потоками затопить поля. А сейчас вода текла чистая и прозрачная. Амени вошел в прохладную воду, и почувствовал, как Хапи вливает в него свежесть и силы. Он поблагодарил реку и пообещал принести щедрые дары за исцеление. Амени вышел из воды и блаженно растянулся на горячем песке. Рядом протяжно мычали быки, пасущиеся на небольшом лугу. Землепашцы громко переговаривались в поле. Пели птицы в ветвях деревьев. Доносился откуда-то запах свежего хлеба и чечевичной похлебки. Как хорошо и приятно вновь ощутить себя здоровым и наполненным жизнью.
Беглецов приютили в небольшом поселении землепашцев. Ничем не приметное, с десятком кирпичных домиков из сушеной глины вперемешку с соломой. Таких поселений сотни разбросанных по берегам кормильца-Хапи. В них живут в достатке землепашцы, скотоводы и рыбаки, зарабатывающие пропитание честным трудом, почитающие Йота, а в тайне и других богов. Угодья принадлежали какому-то знатному писцу из Уаста. В свои владения хозяин наведывался редко, как, впрочем, и все состоятельные чиновники. Хуто вручил старосте несколько серебряных колец. За столь щедрую плату староста укрыл беглецов у себя в доме и заставил всех в поселении молчать о странных гостях.
Хуто на рассвете отправился в Горизонт Йота разузнать: как там и что. Амени с нетерпением ждал вестей. Больше всего он беспокоился за Меритре.
Она осталась одна в Ахйоте без его защиты.
Охотник появился поздно вечером.
- Рассказывай! – не терпелось Амени.
Хуто присел напротив очага, Выпил кружку свежего пива и только после этого начал говорить:
- Нештсука ты убил, и многие тебе за это благодарны. Его тело уже бальзамируют. Ахмосе жив, но не скоро поднимется с ложа. Острие кинжала едва не проткнуло сердце.
- Это все не важно, - перебил его Амени. - Что с Меритре?
Охотник опустил глаза.
- Пока ты сидел в каменоломне, она отправилась к правителю заступиться за тебя. После аудиенции ее посадили на корабль, и она отплыла в Керкемиш.
У Амени так больно сжалось сердце, что он невольно застонал.
- Она обменяла свою свободу на мою жизнь. Я должен ее найти.
- Ты еще слаб.
- Но я не могу медлить.
- Как же ты собираешься ей помочь?
- Не знаю. Но я должен сдержать клятву, или погибнуть. Все равно я не смогу жить без нее.
- Тебе самому нужна помощь, - возразил Хуто. – Тебя разыскивают люди Небнуфе. Жажда мести пылает в его груди. Хармхаб убил младшего брата, ты отправил к закату старшего. У тебя два пути: добраться в Хекупта под защиту Хармхаба или отправиться на юг в Бухен. Там тебя Небнуфе не посмеет тронуть.
- К Хармхабу я не пойду. Он предал нас. А прятаться за спину отца я не намерен.
- Что же ты хочешь делать?
- Еще не знаю.
Они долго молчали, глядя на пылающие поленья в круглом каменном очаге. Наконец Хуто решительно произнес:
- Завтра на рассвете я отправлюсь к Хармхабу. Если, как ты утверждаешь, он вас с Меритре предал, теперь пусть все исправляет. Иначе я не намерен больше у него служить. Предателей призираю.
Амени почти всю ночь не спал. Ворочаясь с боку на бок, он размышлял над положением в котором оказался и искал единственный правильный выход. В конце концов, решил отправляться вслед за Меритре. Будь, что будет! Если суждено погибнуть, значит, он достойно встретит смерть. А если не сможет помочь Меритре, и она станет правительницей Керкемиша, то останется на чужбине вместе с ней. Как ему жить без нее в Кемет?
Амени решил ничего не говорить Хуто, иначе охотник не отпустит его одного. А он не хотелось втягивать Хуто в опасное путешествие. Охотник и без того несколько раз спасал ему жизнь, рискуя собственной.
Хуто, как и решил, с первыми лучами собрался, произнес молитву перед неказистой грубо вытесанной каменной стелой, посвященной Йоту, и направился на север. Лишь только он скрылся за поворотом, Амени запряг колесницу и поехал в ближайший городок, где имелась торговая пристань со складами.
В обмен на колесницу Нештсука, богатый торговец с севера посадил Амени на одно из своих легких суденышек. Юркая посудина с товаром благовоний и масел следовало в Библ, а затем на далекий север, в Угарит. Из Угарита до Керкемиша рукой подать. Судно быстрое, да и хозяин судна не очень любопытный. Ему платят – он везет.
В каждом порту Амени расспрашивал грузчиков и кормчих: не проходили мимо военные корабли под стягом Йота. Везде их видели. Амени отставал на несколько дней. Когда причалили в Библе, ему сообщили, что два дня назад судна со стягом Йота вышли из порта.
Амени торопил хозяина торгового корабля. Но тот встретил своего давнего приятеля. Им оказался зажиточный торговец из местных, с неприятным лицом и в неопрятной одежде. Крупная вытянутая нижняя челюсть с кривыми зубами, крашеная хной борода, горбатый кривой нос и маленькие, вечно бегающие глазки. Торговец пригласил хозяина корабля и Амени к себе в гости.
Дом у торговца был выстроен приличный: каменный в два этажа, с прочной плоской крышей и узкими окошечками, украшенными кованой решеткой. Большой грязный двор завален тюками с различным товаром. Гуси разгуливали среди кладок мешков и больших корзин. Тут же серые козы щипали траву, чудом выраставшую вдоль кривых стен. Стоял устойчивый запах подпортившейся рыбы и прелого зерна. Внизу, на первом этаже располагалась лавка, где днем торговали шерстью маслом, горшками, а ночью устраивали попойки для чужеземных мореходов. К тому же торговец содержал невольниц, которых продавал на ночь всем желающим, у кого водилось золото или серебро. А чтобы жрецы и городские стражники не донимали его за незаконную ночную торговлю, он их щедро снабжал зерном и оливковым маслом.
Ужин, которым торговец угощал гостей, состоял из жирного жареного гуся, пирогов, фруктов и кувшина кислого крепкого вина. Хозяин судна после нескольких выпитых кружек захмелел и громко стал расхваливать свой корабль и качество товара, который он везет. Местный торговец, напротив, молчал и внимательно слушал. За выпивкой и разговорами не заметили, как спустились сумерки. Щедрый хозяин пригласил гостей заночевать у него.
Амени неприятно было оставаться в доме торговца. Его угнетали серые некрашеные стены, грязный пол, грубо сколоченная мебель. Но особенно ему не понравились слуги торговца. На вид – настоящие разбойники: бородатые, неопрятные, но в добротной одежде. Когда им смотришь в глаза, сразу отводят взгляд. У каждого по огромному тесаку за поясом. Зачем торговцам оружие? Тем не менее, он поблагодарил хозяина за гостеприимство, но спать отправился на судно.
Наутро явился хозяин корабля с больной головой после чрезмерного питья и приказал ставить парус. Корабль отплыл из Библа. Погода стояла спокойная. Море сильно не волновалось. Попутный ветер раздувал полосатый парус. Белые чайки проносились над палубой, с пронзительным криком. Гребцы в полусонном состоянии ворочали веслами. Охранники на носу играли в камушки и потягивали пиво.
Кормчий направлял корабль между двумя скалистыми островками, как вдруг из-за скал наперерез выскочило низкое длинное судно с черным парусом. Весла пенили воду.
- Морские разбойники! – в ужасе закричал кормчий.
Все, кто находился на палубе, схватились за оружие. Хозяин корабля подгонял гребцов. Но все оказалось напрасно. Зашуршали стрелы. Кормчий упал с пробитой грудью. Судно разбойников стукнулось носом в борт, и вооруженные грабители посыпались на палубу. Завязалась недолгая кровавая схватка. Амени удавалось отбиваться сразу от троих нападающих. Даже одного ранить. Но на него накинули сеть, свалили с ног и связали.
Разбойники перегнали пленников на свое судно, перегрузили товар и запалили торговый корабль. Всех уцелевших поставили на колени в ряд. Старший над разбойниками осматривал каждого и кидал отрывистые команды своим подельщикам:
- Этот старый. Убить и за борт. Этого тоже – он худой. Этот сойдет в гребцы. Тех двух продадим в Аласии. Выглядят неплохо.
Настала очередь хозяина корабля, и тут Амени узнал в старшем разбойнике того неприятного торговца, у которого они недавно гостили.
- Как ты мог напасть на меня? – укорял его хозяин потерпевшего судна. – Я же твой друг.
- Никакой ты мне не друг, - оскалил неровные зубы разбойник. – Таких друзей я уже с десяток скормил рыбам. Убить его и за борт. А вот с этим надо потолковать. – Он пнул ногой Амени в бок.
- В гребцы его? – предположил один грабителей. – Молодой, здоровый, плечи широкие. Лет пять протянет за веслом.
- Прежде я хочу узнать: с каким делом он плыл в Угарит. Посмотри на него: он благородных кровей, ни какой-то рыбак или пастух. Дрался умело, не как простой воин. Выпытаю из него все, потом убью. В живых его оставлять не стоит. Он знает, где мой дом.
- Не надо меня пытать, - хладнокровно сказал Амени. – В Кемет я убил одного влиятельного вельможу и теперь скрываюсь от гнева правителя.
- Так может лучше тебя выдать наместнику Библа и получить награду, - стал строить планы главарь.
- Много за меня вы не получите, - возразил Амени, - но я знаю, где можно достать много золота и хорошего оружия.
- Ты решил соврать, чтобы продлить на несколько дней свою жалкую жизнь? – недоверчиво усмехнулся главарь.
- Можешь проверить, - настаивал на своем Амени. - Три дня назад в Библ заходили корабли под стягом Йота.
- Были два кораблика, - припомнил главарь. – Только они не торговые, а военные суда.
- Их трюмы забиты золотом, благовониями и оружием. Правитель Кемет отправил все это богатство в Керкемиш для вооружения местной армии.
- Зачем правителю Та-Кемет вооружать армию Керкемиша?
- Боится, как бы хетты не подошли к стенам Кадеша.
- Много добра на кораблях.
- Хватит, чтобы скупить весь Библ.
- А охрана?
- Охраны немного, - соврал Амени. На самом деле он не знал, сколько воинов оберегает сокровища.
- Неужели? – опять засомневался главарь. – Везут гору добра без надежной охраны?
- Кого им бояться? Такие, как вы, разбойники не нападают на военные суда, а грабят только торговые.
- Возможно, - покачал головой главарь.
- Хозяин, - подал голос один из разбойников. – Если этот шакал не врет, то мы можем разбогатеть. Другого такого раза не будет. Если захватим много золота, то нам больше не придется ходить в море. Мы можем купить все: дома, земли, невольников.
- Заткнись! – прикрикнул на него главарь. – Сначала надо все точно разузнать.
- Ты не успеешь, - предупредил его Амени. – В Угарите корабли ждет большая охрана.
Главный разбойник собрал в круг всю свою команду. Они долго спорили и совещались. Наконец разбойники всей толпой окружили Амени.
- Хозяин, давай попробуем! – настаивали самые горячие.
- Да погодите вы! – начинал злиться главарь и пристально посмотрел прямо в глаза Амени, пытаясь понять: хочет он обмануть его или говорит правду: -
Ты хотел догнать эти корабли? Зачем? Неужели думал захватить их в одиночку?
- На одном из судов везут пленника. Мне надо его освободить.
- Что за пленник?
- Этого я не могу тебе сказать, даже если ты будешь меня пытать самыми страшными пытками.
- Пленник очень ценный, если ты готов отдать жизнь за него! – удивился главарь.
- Он ценен только для меня.
- Но кто послал тебя выручить его? И как ты намеревался освободить пленника из под надежной охраны?
Амени промолчал.
- Кому принадлежит пленник?
- Правителю Керкемиша.
- Да что нам этот пленник! Там такие богатства! – опять загалдели разбойники.
Главарь устал их слушать.
- Хорошо! – согласился он, но опять пристально и холодно взглянул в глаза Амени. – Если ты говоришь правду, я отпущу тебя с этим пленником, куда захочешь. Нам нужно только золото. Но если обманул, с тебя живым сдерем кожу. А пока посидишь на привязи.
38
Корабль несся, рассекая волны. Красные рубцы от плети надсмотрщика не сходили с обнаженный спин гребцов-невольников. Если кто-нибудь из них терял сознание, то его окатывали забортной водой, приводя в чувства. Парус надулся полосатым пузырем, надежно схватив ветер.
Однажды ночью, корабль скрытно вошел в порт какого-то маленького грязного городишки. Недовольный разбуженный стражник потребовал от хозяина судна двойной платы. Он ее получил и тут же заткнулся. Гребцам разрешили немного поспать, прямо возле весел и дали по куску хлеба с жиром. Амени сидел привязанный возле мачты и притворялся спящим. Послышался стук спускаемых сходен. Через некоторое время на борт поднялся толстый бородатый человек в богатой одежде. По кораблю разнесся запах дорогих благовоний.
- Где он? – спросил гость у старшего разбойника.
Лицо Амени осветило пламя факела, но глаза он не открыл.
- Как же, как же, - удовлетворенно произнес загадочный гость. – Я его припоминаю. Он из окружения Хармхаба.
Разбойники отошли к корме и расселись на мешках. Забулькало вино, разливаемое по кружкам. Амени напряг слух. До него донеслись обрывки разговора.
- Ты видел корабли? – спрашивал старший разбойник.
- Заходили в порт, - ответил таинственный гость. – Один корабль боевой. За ним следом барка. Судя по усадке, барка загружена до предела. Торговцев, что лезли на корабль, предлагая свои услуги, не пускали. Потребовали старшего. Я появился. Мне сделали заказ на продукты вино и воду. Причем заказывали все самое дорогое. При оплате не скупились.
- Не удалось выведать, что они везут? – допытывался старший разбойник.
- На боевом корабле я видел большой красивый шатер, - вспомнил гость. – Пару раз из него выходила невольница, но одежды на невольницах не дешевле моей.
- А барка? Что на барке? – не терпелось разбойникам.
- У них возникла течь. Судно все же перегружено. От меня потребовали хорошего плотника. Я послал за деревянных дел мастером. Но его только одного пустили на борт. Даже подмастерьев не разрешили брать. Плотник течь устранил. И заплатили ему не плохо.
- Что он там видел?
- Трюмы заполнены добротными мешками с печатью правителя Та-Кемет. Большие кувшины. Сундуки с резьбой из отличного дерева. Когда плотник попросил сдвинуть один из сундуков, чтобы проверить крепление досок, то даже четверо воинов еле подняли сундук.
Разбойники возбужденно заголосили.
- Тихо! – успокоил их старший и вновь обратился к гостю: - Сколько воинов охраняют караван.
- Точно сказать не могу, но, судя по сделанным запасам, и тех, что я видел, человек тридцать, может пятьдесят.
- Как думаешь, почему такая малочисленная охрана?
-Кого им бояться в море? А потом, по говору и по снаряжению, я понял, что эти корабли принадлежат правителю Керкемиша. А он известный жмот. Земля у него бедная и сам он не жирует.
- Мне нужно заменить гребцов, - сказал старший разбойник. – Мои совсем выдохлись. Мы не успеем догнать караван. Одолжи мне свежих.
- Ты уверен, что справишься? – с сомнением произнес гость. – Ведь вы собрались напасть на боевой корабль, а не на торговую посудину.
- Успокойся! Мы свое дело знаем, - заверил его разбойник. – Получишь часть добычи, да и продажа награбленного пойдет через тебя.
- Хорошо. Дам тебе пять свежих невольников.
- Десять! – настаивал разбойник. – И самых сильных, иначе останешься не при деле.
На том и порешили. Самых ослабевших невольников на веслах заменили. С рассветом корабль двинулся дальше.
Когда до Угарита оставалось около двух дней пути, впереди, среди белых гребней волн показались два паруса. Корабли под стягом Йота двигались неспешно вдоль побережья. Разбойники радостно заголосили и принялись размахивать оружием. Погонщик заработал кнутом, охаживая худые спины гребцов. Расстояние быстро сокращалось. К полудню можно было хорошо рассмотреть высокие борта военного корабля, шедшего впереди и следовавшей за ним торговой барки.
- Быстро всем спрятаться! – скомандовал главный. – Они должны принять нас за торговцев.
Когда расстояние сократилось до полета стрелы, С военного корабля их окликнули:
- Кто такие?
- Торговцы из Библа следуем в Угарит, - ответил самый горластый разбойник. – Хотели пристроиться к вашему каравану.
- Не приближайтесь! – предупредили с военного корабля, - иначе мы вас подожжем. Для острастки несколько стрел, описав высокую дугу, нырнули в воду перед носом разбойничьего корабля.
- Отстанем, - решил главарь. – Ночью догоним, а перед рассветом нападем. Охрана будут спать. Перережем всех, как баранов.
Корабль разбойников замедлил ход, но из вида не упускал два полосатых паруса.
- А суденышки добротные, - переговаривались между собой разбойники, предвкушая скорую безбедную жизнь, - резьба на носу золотом покрыта. Обшивка бортов кедровая, свежая. Паруса новые. Наверное, много везут добра. Даже приблизиться не разрешили.
Они уже начали прикидывать, как будут делить награбленное. Тем временем Амени, сидел со связанными руками и ногами возле мачты и отчаянно придумывал, что он будет делать дальше. Освобождать его главарь и не подумает, даже если все пройдет удачно. Да и сам Амени не верил разбойнику. Когда начнется бой, нужно любым образом развязать путы и спешить на защиту Меритре. Он чувствовал, что она рядом.
Как только спустилась ночь, гребцов заставляли работать с удвоенной силой. Все внимательно прислушивались и вглядывались в даль, пытаясь разглядеть в бледно-зеленом свете луны край паруса или услышать всплеск весел с чужого корабля. Ближе к полуночи впереди замерцали еле заметные огоньки. Никто не сомневался – это светильники на преследуемых судах. Но почти перед самым рассветом откуда-то легкий ветерок принес клубы густого желтого тумана. Все заволокло непроницаемой влажной пеленой. Разбойники злились. Нежили, они упустят добычу? Плыли наугад. Все молчали и слушали. Гребцы очень осторожно опускали весла в воду, чтобы не производить много шума.
Кто-то уловил впереди всплески. Туда! Все собрались на носу, лишь только погонщик ходил, подгоняя гребцов, да кормчий остался на своем месте возле рулевого весла.
Туман все сгущался. На три шага впереди ничего не различишь. Воспользовавшись этим, Амени поднялся на ноги и прислонился спиной к мачте. Хорошо, что руки у него связали не за спиной, а впереди и конец веревки прикреплен к палубе. Когда погонщик с кнутом в руках проходил мимо него, Амени накинул ему на шею веревку и сдавил петлю со всей силы. Погонщик захрипел, дернулся несколько раз и затих. Юноша нащупал у него за поясом большой нож, достал и быстро перерезал путы.
Солнце показалось над горизонтом огромной красной дугой, туман нехотя стал расходиться, и неожиданно, прямо перед грабителями обрисовалась корма барки, трюмы которой наполнены сокровищами. Все закричали и спешно готовились к бою. Нос корабля ощетинился длинными жердями с крючьями на конце. Никто из разбойников не заметил, как сбоку из тумана вынырнул боевой корабль. Таран с бронзовой шакальей головой на конце с громким треском проломил борт. Вода хлынула в пробоину. От удара многие попадали за борт. Амени еле удержался на палубе. Разбойники кинулись в атаку на военный корабль, но наскочили на лес копей. Кое-как нескольким удалось пробиться на вражескую палубу, но они тут же были убиты или обезоружены.
Корабль быстро тонул. Гребцы молили о спасении и тщетно пытались выдрать из палубы цепи, к которым были прикованы. Амени удалось опрокинуть двух копьеносцев и прорваться на военный корабль. Он увидел на корме расписной шатер, над пологом которого развивался стяг с изображением анха. Забыв про все опасности, он бросился к шатру, но его тут же сбили с ног и оглушили.
Бородатые воины связали всех пленных и побросали на палубу. Военачальник в кожаных доспехах, украшенных медными пластинами, презрительным взглядом окинул кучку оставшихся в живых разбойников и спросил громким голосом:
- Вы на кого решили напасть, вонючие шакалы? Вы хоть знаете, чей это корабль, грязные гиены?
- Мы простые торговцы, - пролепетал жалостно главарь разбойников. – Можешь у любого спросить. Я торгую в Библе. Плыл в Угарит за товаром.
- А почему преследовали нас?
- Мы не преследовали, просто плыли за вами. Ведь вы тоже идете в Угарит?
- Зачем же кинулись на нас с оружием?
- Мы подумали, что вы разбойники.
- Плохо умеешь врать! - Бородатый военачальник не верил ни еденному слову.
- Где ты видел разбойников под знаменами Йота, выродок свиньи? - Вот его! – он указал на главаря. – Подвесить на крючьях и сдирать кожу тонкими полосками, пока он все не расскажет.
- Я расскажу! Все расскажу! - испуганно завыл главарь. – Это все он! – разбойник показал на Амени. – Он сообщил нам о золоте, которое вы везете.
- Ты кто? – Военачальник пнул носком сапога юношу в бок. Но Амени молчал. – На крючья его!
Двое здоровенных воинов оторвали Амени от палубы и подвели к мачте. Сверху свисали два медных, потемневших от крови крюка. Несчастным протыкали ключицы крючьями и в таком состоянии подвешивали, пока смерть не освобождала их от мучений.
- Остановитесь! – услышал Амени за спиной, и сердце его бешено заколотилось. Он не мог ошибиться. Голос Меритре он узнал бы из тысяч. – Отпустите его. Это мой рисут.
- Он пленен среди разбойников, госпожа, - возразил несмело военачальник с поклоном.
- Скольких твоих воинов он убил? – спросила Меритре.
- Никого не убил. Но главарь разбойников утверждает, что твой слуга рассказал о золоте, которое мы везем, и подговорил напасть на караван.
- И ты веришь этому грязному шакалу?
- Я бы предостерег тебя, госпожа…
- Довольно! – властно прикрикнула Меритре. – Я приказываю освободить моего рисута, одеть и накормить. С остальными можешь поступать по своему усмотрению.
- Я прах у ног твоих, - покорно склонил голову военачальник. – Сделаю, как велишь.
Амени выдали грубую льняную рубаху до колен, без рукавов, шерстяной плащ и высокие кожаные сапоги с загнутыми кверху носами. Юноша разыскал среди оружия разбойников хороший острый тесак и заткнул его за широкий кожаный пояс.
Стражники пропустили Амени в шатер. Меритре сидела на высоком стуле. Ее нежное лицо осунулось и побледнело. Юноша мысленно сравнил ее с Исидой, сошедшей со стенной росписи храма, до того она была прекрасна в тонкой длинной одежде нежно-розового цвета. Из-под головного убора в виде лебедя свободно спадали темные локоны до самого пояса. Оголенные руки увивали серебряные браслеты. На высокой тонкой шее покоилось золотое ожерелье.
При виде Амени ее взгляд потеплел, а в уголках рта промелькнула невольная улыбка. Она приказала служанкам удалиться. Юноша опустился перед ней на колени.
- Зачем ты здесь? – упрекнула его девушка. В ее голосе прозвучала печаль. – Мне без того больно, а теперь, когда ты рядом - хоть вены вскрывай.
- Я сбежал из темницы, спешил сюда, чтобы освободить тебя.
- Поздно. Я поклялась на анхе именем Йота.
- Зачем ты это сделала! – простонал Амени.
- Чтобы спасти твою жизнь.
- Мне не нужна такая жизнь вдали от тебя.
- Перестань. Не говори так. У меня сердце разрывается, - взмолилась Меритре. – Нам не суждено быть вместе. Мы долго обманывали судьбу, но она, в конце концов, нас наказала. Ничего нельзя исправить, и никто нам не поможет. – Меритре долго молчала, затем тихо, чужим твердым голосом произнесла: - Скоро мы пристанем к берегу. Ты сможешь проводить меня только до стен Керкемиша, затем – возвращайся в Кемет. Если мы будем далеко друг от друга, рана на сердце постепенно затянется, останется только шрам. Отныне у нас разные пути. Я - жертвенная птица на закланье ради спасения Кемет. Моя боль – это моя боль. Твоя судьба – это твоя судьба. Ты найдешь на берегах Хапи другую девушку и назовешь ее сестрой.
- Не смогу, - промычал Амени. – Лучше я стану чистым жрецом и больше не прикоснусь ни к одной женщине.
- Как знаешь. Ты давал мне клятву: по первому зову прийти ко мне на помощь и защитить.
- Я помню.
- Освобождаю тебя от клятвы. А теперь уходи, иначе я расплачусь.
39
В Угарите остановку не делали. Ночью миновали порт. Караван вошел в устье Оронты и направился вверх по течению. Там, где река делала поворот на юг широким изгибом, корабли причалили к берегу. До Керкемиша оставалось несколько дней пути по суше.
На Амени было жалко смотреть. Он осунулся и сильно похудел. Его угнетала мысль о скором расставании с Меритре. Он с ужасом ждал этого дня. Сама Меритре крепилась, как могла, но лила слезы по ночам, отчего ее черные глаза потускнели, а румянец почти сошел со щек.
Военачальник, возглавлявший охрану, занервничал, когда обнаружил, что берег в условленном месте оказался пуст: ни почетной охраны, ни повозок для сокровищ. Он не мог ошибиться. Именно здесь должны их встретить. Сам правитель Керкемиша обещал прибыть с вельможами для торжественной встречи драгоценной невесты. Что же могло случиться? Неужели он причалил не к тому месту. Нет, сомнений быть не может: изгиб реки, дорога, ведущая в Керкемиш, пограничные каменные изваяние львов – все правильно. Возможно, вестовой, которого он выслал с донесением, еще в Угарите не поспел вовремя, или что-нибудь с ними случилось по дороге?
Военачальник растерялся и не знал, что делать. Времена нынче не спокойные. Воины распущенной армии Митанни сколачивают банды, грабят местных жителей и караваны торговцев, даже иногда нападают на небольшие города. Отряды хеттов на быстрых колесницах, словно призраки появляются внезапно то там, то здесь. У него всего-то горстка людей, а трюмы корабля забиты золотом и оружием. Но ни это самое ценное – Дочь Солнца дороже всех сокровищ. Как с ней быть?
Предводитель охраны приказал воинам сгрузить все с кораблей и разбить лагерь. Решил ждать. Но солнце клонилось к западным горам, а из Керкемиша так никто и не появился. Прождав до утра, военачальник принял, по его мнению, самое разумное решение: самостоятельно двигаться к городу. Нагрузив особо ценный груз на колесницы и на плечи воинов, отряд двинулся в путь. Что не в силах было унести, погрузили обратно на корабли и отправили назад в Угарит. Местность шла пустынная и безлюдная. Серые каменистые холмы сменялись зелеными равнинами. Иногда возле жалких ручейков попадались корявые развесистые деревья или шапки колючего кустарника.
Меритре несли на носилках. Рядом шагал понурый Амени. Она старалась не смотреть в его сторону. Но иногда не выдерживала. Их взгляды встречались, и тогда слеза срывалась с глаз Меритре, а у Амени возникало ощущение, словно острый кинжал пронзает сердце.
Преодолев долгий путь, караван, наконец, вышел к каменным львам. Дальше широкая удобная дорога вела прямо к городу.
- Что там видно впереди? – спросил начальник стражи.
- У стен города собралось множество народу. Развиваются штандарты. – Сообщили ему. – Множество пестрых шатров.
- Повелитель решил устроить тебе, госпожа пышную встречу, - поклонился начальник стражи Меритре. – Воины готовят парад. Такого грандиозного праздника я не припомню. Столько народу вышло тебя встречать! Весь город!
Но Меритре совсем не радовалась. Она в последний раз взглянула Амени в глаза. Еле разжала бескровные губы, но твердо произнесла:
- Прощай. Пусть судьба твоя не будет горше моей.
Слова прозвучали, как последний красный лучик заката. Исчез, и весь мир погрузился в холодный черный мрак.
Амени застыл на месте, оглушенный горем. Он со страхом ждал этого мига. Этот миг наступил. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Что может быть хуже смерти, хуже пыток раскаленным железом – только пытка расставанием с самым дорогим человеком на земле. Погруженный в себя, он не услышал, как один из стражников закричал:
-Это не наши воины!
- Да что же там происходит? – начальник рванулся вперед, посмотреть, что творится под городскими стенами, и вдруг в ужасе замахал руками: - Назад! Назад! Это же хетты.
То, что издали показалось праздником, на самом деле оказалось лагерем огромной армии Суппилулиумы
- Уходим! Скорее! – орал начальник стражников. – Пока нас не заметили.
Но их уже заметили. Вереница колесниц отделилась от лагеря и мчалась навстречу.
- Амени приди в себя! – Холодные пальцы Меритре крепко сжимали его руку. Глаза горели, губы дрожали. В другой руке блеснул кинжал.
Юноша моментально понял, что им грозит опасность. Роскошные носилки валялись на земле. Слуги, несшие всю дорогу Меритре, в панике разбегались.
- Скорее на холм, - кричал им предводитель стражников. – Там мы отобьемся от колесниц.
Они побежали к небольшой возвышенности, но с довольно крутыми откосами. Колесницы вынырнули неожиданно прямо перед беглецами, отрезав путь к отступлению. С грохотом пронеслись мимо. Свист стрел, и вокруг падали сраженные охранники. Амени подобрал круглый щит и копье у убитого воина. Он закрыл собой Меритре. Еще несколько телохранителей встали плечом к плечу, пытаясь защитить Дочь Солнца.
Их умело и быстро окружили. Лучники держали всех под прицелом.
- Складывайте оружие и становитесь на колени! – вперед выехала колесница, на которой стоял высокий широкоплечий воин в медном сияющем шлеме с пучком крашенных конских волос на макушке.
Ничего не оставалось, как только подчинились. Копья и щиты полетели на землю, а сами воины униженно приклонили колени, все, кроме начальника стражи, Амени и Меритре. Они остались стоять втроем. Старший охранник с мечом в руках, Амени со щитом и копьем. Меритре избавилась от длинной накидки, и осталась в одной легкой хасгале. Кинжал зловеще сверкал в ее руке. Они и не думали сдаваться.
- Эй! – с издевкой крикнул хетт. – Я вижу, среди шакалов еще остались герои. Вы решили огрызаться?
Прошуршала стрела. Старший охранник простонал и осел на землю. Стрела попала ему в бедро.
Амени понял, что сейчас настанет его очередь. Он видел лучников, готовившихся подстрелить его, как косулю. Но страха в душе не было, только злость и обида, что так просто его убьют, и он не сможет защитить Меритре. Отбросив щит в сторону, он открыто шагнул вперед и крикнул хетту:
- Я хочу с тобой сразиться: один на один. Если ты настоящий воин, а не паршивая гиена, тогда прими вызов.
- Принимаю! – Несколько не смутился хетт и соскочил с колесницы.
В правой руке сверкал прямой тонкий бронзовый меч в два локтя длинной, в левой - круглый деревянный щит, обтянутый толстой воловьей кожей. В центре щит украшала медная голова быка. Что-то знакомое припомнилось Амени. Или показалось. Впрочем, они все на одно лицо: бородатые, черноглазые с горбатыми носами и сросшимися бровями. Хетт резко описал мечом круг над головой, и кованое лезвие грозно пропело, рассекая воздух. «Не испугаешь, - усмехнулся про себя Амени.» Он уже научился усилием воли подавлять в себе страх и неуверенность. Все эти трюки на него не действовали.
Хетт внимательно оглядел Амени с ног до головы, затем расплылся в улыбке:
- Не с тобой ли мы встречались в Киццуватне, когда бились за крепость в горах?
- Может - и встречались, - холодно ответил юноша. - Я командовал одним из чезов меша Хармхаба, - с гордостью добавил он.
- О Боги! – вдруг воскликнул хетт, кинув взгляд на Меритре, - Пусть я ослепну, если передо мной не Дочь Солнца.
Хетт опустил оружие и откровенно улыбался сквозь кучерявую бороду, обнажая ряд белых зубов.
- Мурсили? – теперь уже и Амени признал в воине того колесничего, которого подстрелила Меритре, при штурме горной крепости и на которого он обменял пленных.
-Откуда вы здесь? Что заставило Дочь Солнца оказаться так далеко от Кемет? – Мурсили прибывал в полной растерянности.
- Хватит болтать, - оборвала его Меритре. – Тебя вызвали на поединок - так сражайся. Если ты одолеешь Амени – я следующая.
- Да за кого вы меня принимаете? – обиделся Мурсили и вложил меч в кожаные ножны, висевшие на поясе. – Я не разбойник из леса. Я – сын лабарны Суппилулиумы, пусть всегда его охраняет Бог Грозы! Любому перережу горло, кто посмеет угрожать Несущей свет Солнца.
- Почему ты спрятал оружие? – Не понял Амени. – Давай биться.
- Мы готовы умереть, но не сдадимся! – поддержала его Меритре.
- Как я могу поднять руку на тебя? Ты рождена от Солнца. Разве сын лабарны посмеет прогневать Богов. – Развел руками Мурсили. - Хочешь – вонзи в меня кинжал, но ни один из воинов тебя не тронет.
- Это значит: ты нас отпускаешь и не причинишь зла, - все еще не верил Амени в столь неожиданную развязку.
- Вы свободны, - подтвердил Мурсили, но тут в его глазах проскользнуло недоверие. – Только ответьте мне: что вы здесь делаете. Не идет ил вслед за вами армия Кемет?
- За нашей спиной нет армии, - поклялся Амени.
- Тогда объясните мне, каким чудом вас сюда занесло?
- Я должна стать женой правителя Керкемиша, - Меритре немного успокоилась и спрятала кинжал.
- Какого правителя? – не понял Мурсили. – Нового или старого? Затем обернулся к своему войску и крикнул: - Пиясили, ты просил у Богов себе в жены Дочь Солнца с берегов Хапи?
К ним подъехала еще одна колесница, в которой стоял коренастый юноша лет четырнадцати в боевых доспехах.
- Нет, - пожал плечами он, - но я не против.
- Объясните! – раздраженно попросила Меритре.
- Керкемиш пал под нашим натиском, - ответил Мурсили. – Я сожалею, но правитель этого города погиб в бою. Так, что ты стала вдовой, не успев стать женой. Я готов предаться скорби вместе с тобой. Но что случилось – того не исправить. Твой жених мертв. Сейчас отец поставил управлять городом моего младшего брата. Но Суппилулиума вряд ли разрешит ему взять тебя в жены. Первая жена должна быть хурритка или лувийка, или из какой-нибудь другого хаттского народа.
- Из твоих слов я поняла, что мой жених убит, и я свободна? - Меритре так откровенно просияла от счастья, что самой стало стыдно.
- Впервые вижу, чтобы невеста так радовалась смерти жениха, - рассмеялся Мурсили. – затем опаять обратился к Пиясили: - Чего глаза вылупил? К тебе в гости прибыла сама Дочь Солнца и с ней храбрый чезу из меша Хармхаба.
- Ко мне? – удивился Пиясили.
- Ты правитель Керкемиша - принимай, - наставлял Мурсили брата поучительным тоном.
- Вы мои гости! – как заклинание воскликнул Пиясили. – Беру Богов в свидетели: ой дом и мое сердце открыты для вас.
- Мы вам не враги? – неуверенно спросила Меритре.
- Прости, сияющая, но ты не знаешь наших обычаев. Мы не кровожадные жестокие звери, как рассказывают про нас на юге. Клянусь своей кровью и своей родной землей, что никто даже не посмеет взглянуть на тебя косо.
К Мурсили подошел один из старших воинов и произнес на ухо:
- Там много золота. Как ты поступишь?
- Все принадлежит Дочери Солнца, - рассудил Мурсили. – Только она вправе распоряжаться сокровищами.
- Я хочу выкупить за это золото всех пленников, что сопровождали меня и освободить, - решила Меритре.
- Слишком много для выкупа, - покачал головой Мурсили.
- Тогда одари своих воинов.
- Воинам нельзя много платить. Каждая победа стоит определенного вознаграждения, – не соглашался Мурсили.
- В таком случае, передай от меня дар правителю Суппилулиуме, в знак мира?
- Твоя воля, - согласился на этот раз Мурсили. – А теперь, приглашаю вас в Керкемиш. Солнце наше Суппилулиума будет рад увидеть вас. Когда я ему рассказал о смелой девушке в голубом шлеме и про юношу, командовавшим обороной горной крепости, мой отец долго восхищался вами. Даже сперва не поверил, пока старые воины не подтвердили мои слова.
- Можем ли мы так поступить? – усомнился Амени. – Дочь Солнца должна вернуться в Кемет. По законам ей вообще запрещается покидать берега Хапи.
- Нас с братом отец накажет. Подумает, что мы обидели вас. В наших горах верят, что гостей посылают Боги, а если гость недоволен и отворачивает – то Боги начинают злиться, и насылают беды.
- Амени! – Меритре озорно заглянула ему прямо в глаза. Она вновь превратилась в бесстрашную огненную кошку. – Забудь обо всем, что я говорила тебе на корабле. Ты разве еще не понял? Я - свободна! И ты снова со мной рядом. Зачем нам возвращаться?
- Мы должны вернуться, - настаивал Амени.
- Ради чего? Вспомни: нас предали. – Тон Меритре становился жестче, а глаза сузились.
- Но закон…
- Мы принимаем приглашение! – объявила Меритре, не дав Амени закончить.
- Пусть живет вечно Несущая Солнечный свет! – обрадовался Мурсили. – Прошу Дочь Солнца взойти на мою колесницу.
Пленным воинам вернули оружие и предложили сделать выбор: идти, куда глаза глядят или следовать в Керкемиш и присягнуть новому правителю. Все до еденного решили принять нового правителя. Один лишь начальник охраны подошел к Мурсили, припадая на раненую ногу, и мрачно попросил:
- Убей меня. Я опозорен и хочу умереть как настоящий воин от вражеского оружия.
- Не могу, - покачал головой Мурсили. – У хеттов не принято убивать пленных. Боги нам запрещают. Да и перед кем ты хочешь смыть позор? Твой правитель мертв. Его скоро понесут на погребальный уктури.
- Тем более, я должен его сопровождать в странствии в полях счастья.
- Как знаешь, - решил Мурсили. – Но убивай себя сам.
Начальник охраны упер острие кинжала себе в грудь напротив сердца и резко надавил на рукоять. Лезвие глубоко вошло в плоть. Он захрипел, упал на колени, но никак не мог отойти в мир иной. Сил у него уже не хватало надавить сильнее на кинжал.
- Помоги ему, - попросил Мурсили одного из воинов. Тот одним ударом топора перерубил шею несчастному.
40
Горы расступились и в долине показались неприступные стены Керкемиша. Еще издали были заметны следы жаркой битвы на подступах к городу: тлели уктури – похоронные костры – на которых сжигали тела павших воинов; высокие дубовые ворота покривились от ударов тараном; возле самих стен валялись штурмовые лестницы; стая ворон трудилась над трупом павшей лошади.
Но в самом городе царило спокойствие. Возле главного входа торговцы привычно орали во всю глотку, предлагая товары. Как будто и не было кровопролитной осады.
- Смотри, какая твердыня! – Мурсили указал на главную цитадель. Словно скалы стояли сторожевые башни в двадцать локтей, возведенные из крупного булыжника. Воды Пуратту шумели у самого основания цитадели.
- Хороша крепость, - согласился Амени.
- За три дня взяли, - похвастался Мурсили.
На площади перед дворцом пестрело множество воинских шатров. Отряд Мурсили встретили приветственными криками. Они вошли во дворец через широкую арку.
- Вы предстанете перед очами Солнцеподобного лабарны Суппилулиумы, - торжественно объявил Мурсили.
- Как, прямо сейчас? – Меритре остановилась.
-Не бойся, - успокоил ее Мурсили.
Он первый вошел в просторный зал. Меритре и Амени последовали за ним. Обстановка показалось простой и безвкусной, не то, что во дворцах правителей Кемет. Высокие стены украшал лепной цветочный орнамент, да выцветшие старые фрески, восхваляющие великие победы правителей Керкемиша. Из узких оконных проемов, располагавшихся высоко под потолком, лился скудный солнечный свет и яркими пятнами ложился на серый каменный пол. Посреди зала на грубом резном троне восседал коренастый, воин. Черная борода мелкими колечками спускалась до самой груди. Голову украшал золотой шлем с изображением крылатого солнца. Мощные, волосатые руки обивали широкие воинские браслеты с медными бляхами. На ногах добротные кожаные сапоги с узкими, загнутыми кверху носами. На груди висела массивная серебряная цепь с диадемой в виде головы быка. Справа и слева полукругом стояли такие же крепкие чернобородые люди, кто в кожаных доспехах, украшенных медными пластинами, кто в дорогих одеждах из тонкой шерстяной нити.
- Мурсили, сын мой! – произнес Суппилулиума сильным и твердым голосом. Под сводами зала его голос прозвучал, как раскаты грома. – По твоему лицу вижу, что ты с добрыми вестями.
Мурсили приклонил одно колено, коснулся ноги правителя, сидящего на троне, поднялся и с почтением произнес:
- Великий! Мы с Пиясили преследовали недобитых врагов и неожиданно наткнулись на посольство, следовавшее из Ахйота в Керкемиш. Среди посланников с берегов Хапи сама Дочь Солнца. Она проделала долгий путь и ждет приглашения предстать перед тобой.
Все вельможи загудели, изумляясь, по какому поводу дочь правителя великой державы явилась в Керкемиш.
- Я не ослышался? – не поверил своим ушам лабарна. – Ты говоришь о дочери правителя Кемет? С чего бы ей тут появиться?
- Она сама тебе все расскажет.
- Да с чего ты решил, что это Дочь Солнца? – Суппилулиума с сомнением выслушал сына. – Только сын правителя Обеих Земель может покинуть пределы страны, да и то в сопровождении сильного войска. А ты о чем мне здесь толкуешь: Дочь Солнца, одна, без слуг, без армии.… В Та-Кемет все с ума посходили? Может она самозванка?
- Нет, Солнце мое, - ответил Мурсили, выдержав гневную речь отца. – У нее на правой руке золотой анх с рубиновыми звездами. Но самое главное: я видел ее в Киццуватне, когда она возглавляла меш храбрых воинов и носила голубой шлем Менхеперра Тутмоса.
В зале поднялся галдеж. Вельможи спорили до хрипоты: кто это мог быть?
- Тихо! – властно прикрикнул Суппилулиума, и все разом смолкли. – Позовите Хаттусацити, моего посланником в Ахйоте. Он должен знать всех детей Солнечного правителя.
Хаттусацити поклонился лабарне и растерянно, понизив голос, произнес:
- Пусть мне десять раз выжгут глаза, но там, действительно, ожидает Дочь Солнца, рожденная от Татухепа и Солнечного правителя Та-Кемет. Имя ее Меритре.
Лабарна совсем был сбит с толку. Он оглядел своих приближенных и развел руками.
- Почту за честь принять Дочь Того, кого любит Йот и выслушать ее, - сказал Суппилулиума. – Уважаемый панкус, - обратился он к своему окружению, – прошу достойно встретить нашу гостью. Она, как и я, рождена от Солнца и несет в сердце божественный свет.
«Аха!» - дружно прокричали воины, стоявшие при входе на карауле. Меритре вошла в зал, как и подобает дочери правителя, гордо и решительно. Все склонили головы в знак почтения. Девушка остановилась напротив Суппилулиумы, выдержав его огненный испытывающий взгляд. Слуги тут же принесли стул с высокой резной спинкой и помогли Меритре опуститься на мягкое сиденье. Амени встал за ее спиной.
-Здоровья, силы и вечной жизни, Великий, - пожелала Меритре лабарне.
- Пусть красота твоя не померкнет, и счастье вечно прибудет с тобой, - поздоровался Суппилулиума по хеттскому обычаю. – Что привело тебя в эти края, так далеко от родной земли?
- Я должна была стать супругой правителя Керкемиша, - ответила она.
-Разве такое возможно? – недоверчиво повел густыми бровями Суппилулиума. – Насколько я разбираюсь законах Та-Кемет, Дочери Солнца представляют собой достояние страны. Они несут в себе божественный свет и не должны покидать пределы родной земли. Я не припомню в истории случая, когда дочь правителя Кемет отдавали в жены в чужые страны.
- Так решил новый Солнечный правитель, - пожала плечами Меритре. – Мыслями его управляет Йот и вкладывает их уста. Он приказал – и все обязаны подчиниться.
Но по лицу Суппилулиумы было видно, что он ничего не понял.
- Посланник из Кемет при правителе Керкемиша еще в городе? – спросил Суппилулиума у одного из своих сановников.
- Еще здесь, - подтвердили ему.
- Приведите его, пусть все разъяснит, - приказал лабарна.
Появился посланник. Амени раньше встречал этого почтенного сановника в Горизонте Йота. Эйя частенько беседовал с ним, как с равным, что говорило о высоком доверии к нему правителя. Посланник объяснил, почему Меритре отправили в Керкемиш. Семенхкере решил укрепить союз между Та-Кемет и Керкемишем, чтобы не дать Суппилулиуме или Ашшурбалиту продвинуть свои границы к берегам Оронты к самому дальнему форпосту – городу Кадешу.
- Задумано правильно, - согласился Суппилулиума. – Не в моих интересах ссорится с великой державой. Если бы союз состоялся, Я бы не посмел напасть на Керкемиш. Но Семенхкере опоздал, и город теперь наш. Но зачем же так сложно надо было подходить к этому вопросу? – не понимал лабарна. – Достаточно было прислать небольшое войско во главе с Хармхабом. При чем тут Дочь Солнца?
- Об этом я хотел бы поговорить с Солнцеподобном наедине, - сказал посланник.
По велению Суппилулиумы все покинули зал. Остались только посланник, Меритре и правитель Великой Хатти.
Посланник продолжил, и девушка сама с удивлением узнала, что Семенхкере боится ее, и постарался поскорее отделаться от Меритре.
- Да что ж в ней такого страшного? – не понимал Суппилулиума. – Я вижу перед собой юную прекрасную газель. Чем она так напугала могущественного правителя.
- Дело в том, - терпеливо объяснял посланник, - что среди народа ее знают, как приносящую удачу. Если Меритре появится в селении, то жители этого селения не будет год знать нужды. Если она подаст нищему кусочек хлеба, нищий год будет сыт. Армия обожает ее, ведь Меритре выдержала вместе с воинами тяжелый поход. Говорили, что от ее прикосновения раны заживают и боль утихает. Она несет в сердце божественный свет, чего не скажешь о других Дочерях Солнца.
- И не жалко Солнцеликому было выдворять ее из страны? – совсем запутался Суппилулиума. – Взял бы ее в жены. Такое же возможно?
- Жива еще память о великой Мааткара Хенеметамон Хатшепсут, - чуть заметно улыбнулся посланник. – Сам непобедимый Хармхаб подчиняется ей, а не Семенхкере. Когда во дворце намечался подлый переворот, она дерзко выкрала детей правителя и спрятала их, тем самым, предотвратив братоубийственную войну. Она легко может подвинуть Семенхкере на троне, если заручится поддержкой Хармхаба и великой касты жрецов.
- У меня и в мыслях не было бороться за престол, - удивилась Меритре. – Как я могу думать о великих делах Обеих Земель, когда мне еще шестнадцати нет.
Суппилулиума на это только сокрушенно покачал головой, затем произнес:
- Я был младше тебя, когда мне пришлось бороться со всеми врагами Хатти и с собственным братом. Когда угрожают тебе и твоему дому – взрослеешь быстро. Может, Боги тебя испытают. Надо решать: что делать дальше. Тот, кому ты предназначалась, погиб в бою. А выдавать тебя за своего сына, нынешнего правителя Керкемиша я не могу – разгневаю Богов. Я обещал ему в жены другую девушку. Да и правителю Кемет такая моя вольность не понравится. Я у него невесты не просил, он мне ничего не обещал. Погости у нас, если пожелаешь. Все мои слуги в твоем распоряжении. Все мои халентувы открыты для тебя. А после я вынужден отправить тебя назад на берега Хапи.
- Но что меня ждет при возвращении? - она с мольбой взглянула на лабарну, затем на посланника. – Как только Семенхкере жрецы признают властителем Обеих Земель меня отравят или сошлют в пустынную жреческую обитель?
Суппилулиума молчал. Не в его интересах сейчас ссориться с могущественной Кемет. Да и кто для него Меритре? Чужеземная принцесса, неудачно попавшая в его владения.
Посланник же мрачно ответил:
- Пока у тебя на руке сияет священный анх, твоей судьбой распоряжается правитель, и только он имеет на то право.
Меритре медленно поднялась. Дерзкая мысль родилась в ее голове. По лицу девушки было видно, что она борется с собой. Наконец Меритре решительно сняла с руки золотой анх с рубиновыми звездами, протянула его посланнику и твердо сказала:
- Передай это священный символ правителю. Я отрекаюсь от имени Дочери Солнца! Держу ответ за свои слова перед Йотом.
- Что ты делаешь! – ужаснулся Суппилулиума. – Подумай хорошенько, прежде чем решиться на такой поступок!
- Я выбираю свободу! – еще тверже произнесла Меритре. – Не хочу, чтобы мной торговали, как племенной коровой, и из-за меня лилась кровь.
- Опомнись! – настаивал Суппилулиума.
- Я решила! – не отступала Меритре.
Посланник принял крест и, тяжко вздохнув, поникшим голосом произнес:
- Ты умерла для Кемет. Твоя родина тебя забудет и не найдется место для гробницы твоей на берегах Хапи. Память о тебе предадут забвению.
- Пусть будет так, лишь бы больше из-за меня не страдали невинные люди.
Посланник удалился, бережно унося анх в руках. Меритре поклонилась Суппилулиуме.
- Теперь больше я не Дочь Солнца и не посланница Кемет.
- Тогда, ты вольна в своих поступках. Но все же оставайся моей дорогой гостьей. Я восхищаюсь твоей смелостью, только если это не юношеская глупость. Лишиться звания, родины, семьи… Ради чего?
-Ради свободы.
- Могу тебя понять, - покачал головой правитель могущественной Хатти. – Свобода, порой, очень дорого стоит.
Спустя несколько дней армия хеттов собралась покинуть земли, подвластные Керкемишу и отправляться обратно в Хатти. Суппилулиума собрал всех военачальников и знатных горожан в тронном зале и объявил всем о новом правителе Керкемиша – Пиясили. Знатные горожане присягнули на верность новому повелителю. Им раздали кусочки жертвенного воска. Они слепили, каждый фигурку человечка и кидали ее в священный огонь со словами: «Если я нарушу клятву, то пусть сгорю в гневе богов, как мой восковой двойник!»
Когда все церемонии были завершены, лабарна велел позвать Меритре. Девушка появилась и приклонила колени перед властителем. Суппилулиума обратился к Мурсили:
- Твоя гостья. Ты обязан заботиться о ней. Пригласишь ее с собой в Хаттусу или оставишь в Керкемише?
- Может, великая таваннанна Фыракдыне возьмет ее в свою свиту? – предложил Мурсили.
- А ведь верно, - согласился Суппилулиума. – Ты же не простая пастушка. Грамоту знаешь, многим языкам обучена.
- Не по нраву мне в пестрые тряпки рядиться, да узоры вышивать на коврах, - не согласилась Меритре.
- Чего же ты хочешь? – брови Суппилулиумы удивленно взметнулись вверх. - Предел мечтаний всякой девушки – попасть в свиту таваннанны. Там и жениха найдут знатного, и приданное сама правительница подберет. А она щедрая и справедливая.
- Возьми меня в войско колесничих, лучником. Я хорошо стреляю, - попросила Меритре, и в зале возникла звенящая тишина. Воины удивленно переглядывались. Не ослышались они? Девчонка просится в лучники? А через мгновение взорвались громким смехом, да так, что пол задрожал.
- Тихо! – успокоил их Суппилулиума, громко стукнув посохом-калмусом об пол. – Чего вы ржоте? Забыли, кто оборонял Хаттусу, когда племена касков сжигали город. Женщины и дети сражались на стенах и погибали с оружием в руках. А вспомните, как эта юная девушка держала оборону в Киццуватне, и вы тогда отступили перед ее смелостью и отвагой.
Воины пристыжено умолкли, а лабарна обратился к Меритре:
- Прости их смех, но у нас немного другие обычаи. Защищать землю должен мужчина. Женщина сотворена Богами, чтобы сохранять тепло в очаге, да рожать детей. Это мудрый закон природы. На коровах никто не пашет, и быков никто доить не сможет.
Вдруг Суппилулиума что-то вспомнил.
- Постой же! Ты – внучка Тушратты.
-Да, - ответила Меритре. – Моя мать Татухепа – дочь правителя Митанни.
- На мне нет крови Тушратты, хотя он и был моим врагом. Правителя убили его же вельможи, чтобы потом грызться за трон. Но я не об этом хотел сказать. Сын покойного Тушратты Шативаза приходится тебе родным дядей.
- Так и есть.
- Его пытались убить, как и отца. Тогда он бежал ко мне и молил о защите. Он скрывался у меня в Хаттусе долгое время. Теперь я отдаю ему в жены свою младшую дочь. Смотри, как все чудесно получается: выходит, мы с тобой скоро породнимся.
- За честь – иметь такую сестру! – воскликнул Пияссили. Мурсили поддержал брата.
- Могу сосватать тебя за любого своего сына. Выбирай! У меня их много - и все крепкие, красавцы, да и мозги имеются.
- Я благодарна за твою щедрость, великий, но позволь мне сделать другой выбор.
- Какой же?
- Амени. Мое сердце и его сердце давно срослось в единое. Если его разорвать, то мы оба погибнем.
- Но кто же он?
- Отец, я рассказывал тебе про благородного воина, - осторожно вмешался Мурсили. - Это и есть чезу того войска, которое сражалось с нами в Киццуватне.
- Помню!- Суппилулиума внимательно смерил Амени взглядом. – Мне нужны такие люди. Поступай ко мне в услужение.
- Я клялся служить верно моей родине, - сухо ответил Амени. – Не сочти за дерзость, - не могу.
- Присяги от тебя не требую. Мне нужен грамотный советчик в делах с Кемет. Подвластные земли мои разрослись. Границы вышли к самой Оронте. А на том берегу стоит Кадеш – город подвластный Обеим Землям. Значит, вскоре мне придется вести переговоры, обмениваться послами и дорогими подарками. Ты знаешь обычаи.
- В мирных переговорах рад буду помочь, - согласился Амени.
- Вот и славно! Тогда отправляемся в Хаттусу. Там жрецы объявят вас супругами перед Богами.
- Но великий! – испугалась Меритре. – Как же без Солнечного храма? Где мы будем давать клятву?
- Солнце везде одинаково, - ответил на это Суппилулиума, - восходит на востоке, заходит на западе. Я читал труды твоего отца, великого Эхнэйота. Ты удивлена? Чтобы быть сильным правителем, надо кое-чему учиться у других, более могущественных властителей. Он утверждает, что Бог един, только имена у него разные. Так, какая разница, перед чьим жертвенником вы дадите клятву? Перед Йотом или перед нашим Богом Грозы. У нас есть Бог Солнца. Хотите, поклянитесь ему. Я вас не неволю. Поступайте, как знаете. Ваше счастье в ваших руках.
41
За Бычьими горами страна лежала обширная, необъятная. Крутые горные кряжи сменялись зелеными долинами, уходящими далеко за горизонт. Быстрые звонкие ручейки сбегались в полноводные реки. Земля каменистая, местами совсем не подходящая для посевов. Но сколько ее здесь! На равнинах леса произрастали редкие, и все по большей части низкие лиственные. Только иногда в долинах шумели густые рощи. А возле больших рек склоны гор покрывали непроходимые заросли кизила. Из-за скудности горной земли, местные жители занимались в основном скотоводством. Амени впервые увидел такие огромные стада быков и овец.
В первое время он и Меритре неуютно чувствовали себя в новых землях. Приходилось носить колючую шерстяную одежду, спасаясь от ночных холодов. В сандалиях много не находишься. Надо было привыкать к грубым кожаным сапогам с острыми загнутыми носами. Обувь поначалу натирала ноги, зато ступни не собьешь об острые камни.
Еда простая: жесткое мясо, соленый сыр и перстные лепешки. Пиво отвратительное, горькое, без специй. Амени очень удивился, когда ему предложили скислого молока. Разве можно пить испорченное молоко, да еще с солью? Но еще противнее оказалось молоко местных коз. Хоть и утверждали, что оно лечит от многих болезней, но пить его можно, только плотно зажав нос. К простой воинской пище, так же, долго привыкал. Ну что это за еда: лепешка, на ней топленый жир и кусок соленого сыра. Потом живот бурлит, что Хапи на порогах. Еще ужаснее казалось то, что мясо, рыбу и даже овощи жарили на коровьем масле или на жире. Оливковое в этих краях было очень дорогое и применялось, в большинстве случаев, для приготовления лечебных мазей. На берегах Хапи только очень бедные люди готовили себе пищу на коровьем масле.
Городов в землях Хатти построено много. Обязательно каждый город защищали крепостные стены. Высокие, прочные, с множеством квадратных стрелковых башен. Глубокие рвы с водой часто окружали стены. Во многих городах имелись отдельные цитадели. И строители здесь работали умелые. Конечно, таких изящных дворцов и храмов, как в Та-Кемет не возводили, но зато умели прямо на скалах соорудить неприступное укрепление из булыжника и глины. Все говорило о том, что в землях Хатти постоянно велись войны. Но народ жил приветливый, гостеприимный и трудолюбивый.
- Объясни мне одну вещь, - попросил как-то Амени Мурсили. – Ваши воины самые сильные и отважные. Многие в совершенстве владеют любым оружием. Строй держат так, что тяжелым колесницам трудно пробить их. Но все они землепашцы, ремесленники и пастухи, и в мирное время занимаются своими делами. Каким образом правителю удается собирать и в короткое время обучить непобедимую армию?
- У нас все с рождения - воины. Никого обучать не надо. Но все время войной жить невозможно, - ответил Мурсили. – Ты заметил, что народ Хатти не единый. У нас множество племен. Чтобы свободно общаться, надо знать хотя бы хаттский язык, хурритский и лувийский, не говоря о множестве наречий. Раньше в наших краях племена делились на народы воинов и народы тружеников. Одни работали, другие воевали. Но видно, так Боги устроили мир, что народы тружеников всегда выживают, а народы воинов исчезают. Землепашец с пастухом никогда не будет воевать, а коль что случится недоброе, помогут соседу. С воинами - все наоборот. Когда встречаются два ветра, поднимается буря, и они оба гибнут. А сила наша не в количестве копей и колесниц, а в единении. Любой землепашец, трудясь на далеких полях, или пастух, пасущий стада где-нибудь далеко в горах знает: если его несправедливо обидят или, еще того хуже, ограбят, всегда на его защиту встанет Хаттуса и накажет преступников. В наших землях никто не смеет брать чужого и обижать слабого.
- Мне рассказывали, что хетты жестокие и бессердечные, но среди воинов я вижу митаннийцев, касков – ваших злейших врагов и даже ахеявов, что живут далеко на западном побережье.
- Какие же мы жестокие? – усмехнулся Мурсили. – У нас даже невольники - редкость. Пленных никогда не казнят, пусть даже они лютые враги. Если противник сложил перед тобой оружие – не смей трогать его. Это ты в Ассирии не бывал. Насмотрелся бы там на ходячих мертвецов с обрезанными носами и ушами. Их так и называют по-аккадски: живой-убитый. Относятся к ним хуже, чем к скоту.
- А что вы со своими пленниками делаете?
- Обычно, пленники помогают на строительстве или в каменоломнях. Но коль отработал свою вину – иди куда хочешь. Многие остаются. Разве плохо жить в землях Хатти? Занимайся, чем хочешь: можешь землю пахать и сады разводить, охотой промышлять или за скотом ходить. Только подать отдай. Да и подать небольшая. Ремесло у нас в почете. Кузнецы и горшечники живут не хуже торговцев и виноделов. Если совсем плохо дело пошло и есть нечего - наместники всегда помогут. Это их святая обязанность. Случаются неурожаи, падёшь скота, наместник должен поддержать нуждающихся в голодное время. Многие племена и целые народы просят лабарну взять их под свое покровительство. Надоело людям воевать. А мы города не разоряем, поля не вытаптываем, сады не вырубаем. И торговля у нас свободная.
- Но как же Вашшукканни? После вашего набега от города остались одни руины.
- Мы только халентуву Тушратты разрушили. Так положено. А сам город свои же землепашцы и разграбили, когда мы ушли.
Небольшой отряд колесниц под командованием Мурсили поспешил к Хаттусе, предупредить, что приближается войско и сам победоносный Суппилулиума. Надо как следует подготовить встречу лабарне и его отважных воинов. Хаттусу увидели издалека. Среди гор возвышалась непреступная твердыня. Стены – что скалы. Со всех сторон крутые откосы. Внизу шумела Кумесшаха. Только с одной стороны пологий подъезд, выложенный каменными плитами. Высокие стены, сложенные из огромных булыжников, подогнанных так плотно друг к другу, что в щель не возможно просунуть лезвие ножа. Выше десяти локтей начиналась надстройка из кирпича. Через каждые двадцать шагов шли мощные квадратные сторожевые башни. Возле узкой арки ворот путников встретили каменные львы.
- Львиные ворота, - показал Мурсили. Он слез с колесницы, поклонился каждому каменному льву и прочитал молитву.
Когда проезжали под аркой ворот, Амени удивился, до чего толстые стены у крепости.
- Крепость простоит многие века, - с гордостью сказал Мурсили. – Сам лабарна Суппилулиума занимался строительством укреплений в Хаттусе. В основании лежат длинные каменные блоки. На них строители возводили квадратные колодцы, плотно подгоняя камни, а во внутрь засыпали камни поменьше. Тараном такую стену не пробить. И после землетрясения легко восстановить разрушения.
За воротами оказалась еще одна оборонительная стена поменьше и уже. И только миновав ее, путники очутился в городе. Пропетляв узкими улочками среди невысоких домиков с плоскими крышами и узенькими окошками под самым потолком, они подъехали к еще одному мощному укреплению внутри города. За стенами этой цитадели располагалась халентува правителя.
- Как впечатление о столице? – спросил Мурсили.
- Она напоминает мне чем-то родной Бухен. Город-крепость.
- Если б не стены, то и Хаттусы давно не было. В разные времена враги захватывали несколько раз город, сжигали дома, но не смогли разрушить стены, потому город вновь возрождался, и живет по сей день.
- Но кто возвел Хаттусу?
- Ее начал строить еще Божественный Лабарна – первый легендарный правитель и собиратель хеттских земель. До него здесь жили разрозненные племена, страдавшие от набегов касситов да касков. Хурриты из-за бычьих гор частенько приходили и разоряли племена. Великий Лабарна объединил народы и создал сильное государство. Своей столицей он сделал Хаттусу. А закончил строительство нынешний правитель – непобедимый Суппилулиума. Племена каскийцев сожгли город, за что жестоко поплатились. Когда отец пришел к власти, Великая Хатти напоминала шкуру быка, растерзанную шакалами. Власти в стране не было. Племена враждовали между собой. Митаннийцы и недружественные нам хурритские племена готовы были разделить земли Хатти между собой. Но непобедимый Суппилулиума помешал их планам. Он начал с восстановления божественной столицы. А после, сплотил вокруг Хаттусы всю страну. Ох, не легко пришлось! Крови пролилось, что воды в Куммесшахи. Зато теперь в Великой Хатти мир и порядок.
Халентува снаружи напоминала крепость. Дворец в три яруса построенный в виде большого квадрата выглядел мрачно и неприступно. Но внутри открывался чудесный сад с цветущими деревьями и кустарниками. В искусственном водоеме плескались рыбки. Мурсили провел гостя по дворцу.
- Здесь покои сыновей дворца, трапезный зал и зал для Большого Собрания, - указал Мурсили на западную половину халентувы. – У нас через каждые девять дней собираются все главные люди в государстве - панкус и обсуждают дела вместе с правителем. Многие наместники стараются приехать на Большое Собрание с докладами и просьбами. С другой стороны половина таваннанны. Мужчинам строго запрещено появляться там, только с разрешения правительницы. Покои таваннанны строго охраняются. У нее свои слуги и своя казна. С ней живут жены лабарны, его дочери и дочери высших чиновников.
- А чем занимаешься ты? – поинтересовался Амени.
- Ох, - вздохнул Мурсили. – Я не сижу на месте. Отец вечно посылает меня в разные уголки страны решать спорные вопросы, вести переговоры с вождями племен или усмирять разбойников, которые к нам иногда наведываются из-за северных гор. Он сам толком не спит и других заставляет день и ночь работать. – Последние слова Мурсили произнес не со злостью, а наоборот, с уважением и легкой улыбкой.
На улице послышался шум и крики.
- Войско въехало в столицу, - прислушался Мурсили. – Пойдем, отдадим распоряжения слугам.
Народ радостно встречал правителя. На улицу и на стены выбежали горожане. Под ноги белых коней, тянувших золотую колесницу лабарны, летели цветы и зеленые веточки. Суппилулиума приветствовал своих, подданных подняв правую руку вверх, сжав кисть в кулак. Следом тяжелой поступью шагали копьеносцы. Победа сверкала на остриях их копей. На тяжелых щитах, обтянутых толстой воловьей кожей красовались медные головы животных. У войска из города Хаттусы – голова быка, у воинов из города Арины – солнечного барана. У копьеносцев из города Куссары – волка. За копьеносцами шли лучники и легкие пехотинцы с длинными мечами. После разношерстные племена из далеких глухих селений с топорами и булавами в простой одежде из шкур животных. Призывно гудели трубы и гулко громыхали походные хухупалы. Дружный клич «Аха!» сотрясал улочки. У входа в халентуву лабарну ожидали его сыновья и дети знатных вождей.
Суппилулиума сошел с колесницы, и к нему навстречу вышла высокая статная черноглазая женщина, удивительно стройная и красивая для своего возраста. Длинная голубая хасгала облегала ее точеную фигуру и спускалась к низу живописными складками. Изящные остроносые сапожки мягко ступали по земле. Золотое ожерелье в виде крылатого солнца украшало грудь. Головная накидка из тонкой голубой ткани скрывала темные густые локоны. Золотой обруч удерживал накидку на высоком гладком челе.
- Таваннанна! Таваннанна! – закричали воины, приветствуя правительницу.
Следом появилась свита великой Фыракдыне. Девушки в красивых нарядах с цветами и музыкальными инструментами.
Таваннанна поднесла лабарне бокал с водой и кругом хлеба на серебряном подносе. Высоким грудным голосом она произнесла:
- С возвращением, мой победитель! Ты снова дома. Выпрей воду из священного источника. Отломи хлеба, что вырос на родной земле.
Лабарна выпил чашу до дна и откусил хлеб.
- Вода вкусная, словно из источника радости и силы, а хлеб, как тот, что я любил в девстве! – поблагодарил лабарна. – Слава Великой Хатти!
- Слава! – подхватили воины. – Аха! Аха!
Дальше проходила длинная церемония поднесения даров. Суппилулиума одаривал таваннанну, своих детей и высоких сановников, которые честно управляли страной в его отсутствие, и обязательно делал подношения жрецам для храмов. Нудная и не интересная церемония. Мурсили потащил Амени обратно в халентуву. В просторном трапезном зале уже бегали повара, накрывая длинные столы. Стольники грохотали мебелью, расставляя скамьи. Виночерпии носились с кувшинами.
Сам зал был низкий, сводчатый. На сводах красовалась алебастровая лепка: розетки в виде цветков или строгий геометрический орнамент. На стенах яркие фрески: сцены охоты и поклонения богам.
Мурсили позвал Амени дальше в оружейный зал, где хранилось множество оружия, всех стран. Каких только здесь не было щитов, мечей и копей. Отдельно стояли высокие шесты со штандартами побежденных врагов. Даже для колесниц нашлось место. Из повозок выделялась одна с высокими белыми бортами и золочеными поручнями. Все, даже колеса украшала тонкая резьба.
- Колесница Тушратты – последнего правителя Митанни, - указал на нее Мурсили.
В соседнем трапезном зале заиграла громко музыка.
- Начинается пир, - сказал Мурсили. – Мы должны присутствовать.
Жезлоносцы провели лабарну и таваннанну в зал. Царскую чету усадили на высокие золоченые стулья. Мешеди внесли большую золотую чашу и золотой кувшин с водой. Правитель и его супруга омыли руки, после чего им подали тонкое полотенце с вышитыми магическими символами. Мешеди покрыли колени лабарны и таваннанны белой тканью. Вельможи выстроились у стен перед длинным накрытым столом. Тем временем, привел с улицы жреца кантикини в грязной рваной одежде. Сквозь лохмотья проглядывало дряхлое немытое тело все в рубцах и кровоподтеках. В руках жрец нес плеть варасаму, всю коричневую от пропитавшей ее крови. Этот жалкий старец являлся Чистым жрецом и господином Хатти. В угоду Богам, он ежедневно бичевал сам себя. За Чистым жрецом шел старший кантикини и великий прорицатель. Следом, грациозной божественной походкой плыла высокая стройная женщина в красной жреческой хасгале. Ее наряд по красоте и богатству не уступал убранству таваннанны. Смуглое узкое лицо, надменное и холодное, светилось необычной красотой. Жрица служила в храме Богини Солнца города Арины и называлась Сестрой Богов, Божественной матерью Халки. Сановники почтенно склонили головы перед служителями Всевышнего. Они выше всех и ближе всех к Богам, исключая, конечно, лабарну и таваннанну. Жезлоносец усадил их подле правящей четы.
Старший мешедь торжественно обратился к Суппилулиуме:
- Солнце наше! Пришли жрецы матери Сауски с ее инструментами.
- Введите их, - приказал Суппилулиума.
В зал привели музыкантов и певцов в желтых и красных накидках. Жрецы заняли положенное им место и тронули серебреные струны. Хунцинары и инициннары божественной матери Сауски нежно зазвучали в умелых руках, выводя красивую стройную мелодию. Певцы высокими голосами затянули гимн всем Богам Хатти. Повара внесли серебряные блюда с яствами. Угощение носили строго по рангу: хорошее мясо – высоким сановникам, похуже – более низким. На столе появилось вино, затем фрукты, мед. Жезлоносцы подходили к чиновникам. Касались их жезлами и проводили к столу. Стольники рассаживали их по местам, согласно занимаемой должности.
-Несите божественный напиток маранува,- приказал Суппилулиума.
Чашники разлили по кубкам гостям мутно-желтый нектар. Старший стольник объявил:
- Несут жертвенного быка!
Сановники встали и склонили головы, приложив правую руку к сердцу. Мешеди опустились на колени. Гимн Богам зазвучал еще громче. Стольники торжественно внесли в зал огромный серебряный поднос с ручками. На подносе покоилась туша годовалого бычка, специальным образом запеченная в огромной каменной печи. Кушанье накрывала золоченая ткань. В воздухе сразу же аппетитно запахло жареным мясом и специями. По краям лежали синие цветы антахшума. Бычка поднесли к лабарне. Суппилулиума сорвал покрывало с блюда. Стольники разделали бычка на части острыми ножами и, по указанию лабарны, разносили мясо гостям. Началась торжественная трапеза.
Мурсили и Амени усадили, чуть ли не в конец стола вместе с другими знатными юношами.
- Почему тебе отвели место здесь, а не возле правителя? – удивился Амени. – Твоих младших братьев посадили ближе к нему.
- Младшие братья еще не носят воинского пояса, - разъяснил Мурсили, - А я уже стал воином, и мне надо самому заслужить себе положение, даже не смотря на то, что я сын правителя. Я - равный среди воинов.
После того, как все наелись и захмелели, Старший над мешедями поднялся из-за стола и, с легким поклоном спросил у Лабарны:
- Не желает Солнце позвать жреца аланцу и жреца кита, чтобы они насладили твой слух рассказами о героях и Богах?
- Пусть приходят, - ответил Суппилулиума.
Привел двух жрецов, одетых в белые андули и красные островерхие шапочки.
- Солнцеликий лабарна и звездоподобная таваннанна, что вы желаете услышать? - спросили жрецы, склонив головы в красных шапочках.
- Мы хотим послушать сказ о том, как наш покровитель Бог Грозы сумел наказать злого змея Иллуянку.
Жрецы еще раз низко поклонились. Им поднесли по чаше сладкого вина. Выпив вино, жрец аланцу начал свой рассказ. Его голос звучал громко под сводами зала. Он, то поднимался до крика, то опускался до еле слышного шепота, то звучал нудно и протяжно, то резко и отрывисто, иногда переходил в песню, иногда в рев дикого зверя. Все заворожено слушали рассказчика, не смея пошевелиться. Магическая сила голоса и жестов аланцу завладевала душами. А жрец кружился на месте, резко останавливался и стоял неподвижно, змеей стелился по земле, прыгал, высоко поднимая колени, скакал на одной ноге, падал на колени, извивался и корчился, как в предсмертных судорогах.
Жрец кита во время рассказа произносил жуткие заклинания срывающимся голосом на древнейшем хаттском языке, воздевая вверх руки. От его магических непонятных слов холодок пробегал по телу, заставляя волосы подниматься дыбом.
Повествование шло о том, как злой и коварный змей Иллуянка хитростью одолел великого Бога Грозы. Он, беспощадный и злой, вырвал у Бога Грозы из груди сердце, а из головы вынул глаза и забрал их себе. Сам же смеялся над побежденным. Долго горевал Бог Грозы. Он воззвал ко всем Богам, прося о помощи. Богиня Инар сжалилась над ним и подсказала, как одолеть змея. От Бога Грозы родился сын у дочери бедного человека. Когда сын подрос, то стал самым красивым во всей вселенной. Даже бессмертные Богини заглядывались на него. Он посватался к дочери змея. Иллуянка не узрел хитрости и выдал свою дочь за сына Бога Грозы. И когда юноша оказался в доме змея, то упросил жену отдать ему сердце и глаза своего отца. Жена не смела отказать мужу и выкрала заветный каменный сосуд . Когда Бог Грозы приобрел прежний вид, то пошел к морю и вызвал змея на честный поединок. Молнии сверкали огненными стрелами. Земля сотрясалась и лопалась, извергая из недр своих жаркое пламя. На этот раз злой змей Иллуянка был повержен. Бог Грозы разорил его дом. Но сын Бога Грозы не в силах был вынести смертельный грех, который он совершил: юноша нарушил закон гостеприимства, он погубил своего тестя и свою жену. Тогда он воскликнул: - «Отец, убей и меня!» Бог Грозы сжалился и поразил своего сына.
Жрецы закончили рассказ и низко полонились.
Лабарна поблагодарил жрецов и отпустил их. После произнес:
- Пусть подметальщики подметают зал. А нам надо вспомнить о наших покровителях. Боги ждут подношений.
Весь панкус дружно поднялся из-за стола и направился в храм Бога Грозы для совершения жертвоприношений. Перед золотой статуей Бога, стоящей на черных базальтовых быках жрецы прирезали молодого бычка и девять черных овец. Лабарна произнес молитву, прославляя своего покровителя, и поблагодарил его за победы, что он ему даровал. Поздно ночью все разошлись на покой.
- А где Меритре? Когда я смогу ее увидеть? – забеспокоился Амени.
- Она на половине таваннанны, - ответил Мурсили. Но увидеть ты ее не сможешь. Мужчинам запрещено под страхом смерти появляться там без разрешения таваннанны. Только завтра пообщаешься с ней. А сейчас пойдем спать. Он повел Амени в приготовленные для него покои.
Когда таваннанна осталась наедине с Суппилулиумой, то спросила у своего супруга:
- Я видела среди детей дворца смуглого безусого юношу. Не он ли беглец из Та-Кемет.
- Он, солнцеликая, - подтвердил лабарна.
- Но где же его спутница? Почему ты не пригласил ее на пир?
- Нельзя женщинам пировать вместе с мужчинами.
- Она - дочь правителя, - твердо напомнила ему таваннанна. – Рожденная от Солнца.
- При мне девушка отреклась от счастья быть Дочерью Солнца и сняла с себя золотой анх.
- Что за ерунду ты несешь? При чем тут это? Анх, хоть и священный – для нас всего лишь кусок золота. Может, она, и кровь правителей всю до капли слила из своего тела, а сердце заполнила водой?
- Я плохо разбираюсь в традициях Та-Кемет, - оправдывался лабарна, - но из слов посланника я понял, что теперь ей не место на родине.
- Она была и всегда будет дочерью Эхнэйота, - не сдавалась таваннанна. – Можно отречься от чего угодно: от звания, от имени, даже от родины. Но божественный свет в ее сердце исчезнет только со смертью. Ты поступил неприлично, не позвав ее на пир.
Несмотря на поздний час, Фыракдыне велела позвать к себе Меритре. Таваннанна восседала на высоком стуле в круглом зале для приемов. Сквозь стрельчатые оконные проемы лился лунный свет. Пламя Светильников подрагивало на круглых колоннах. Притомившийся за день ручной леопард дремал возле тлеющего очага. Меритре подошла к правительнице и попыталась встать перед ней на колени.
- Нет! – властно остановила ее Фыракдыне. Быстрый жест, и мешеди усадили Меритре на стул против правительницы.
Фыракдыне долго и внимательно смотрела на Меритре. Девушка даже опустила глаза и поежилась. Взгляд у правительницы проникал до самого сердца. Наконец таваннанна заметила смущение девушки и мягко сказала:
- Я вижу перед собой настоящую хурритка. Только хурритки могут быть такими стройными и с особой гордой красотой. Я тоже с хурритской кровью. Посмотри на мое лицо. Прямой нос с небольшой горбинкой. Выразительные скулы. Большие глаза. Волосы вьющиеся черные с рыжим отливом. У хаттских и лувийских женщин широкие бедра, пухлые руки и ноги. Волосы черные. Они похожи на пчел. А мы – хурритки тонкие, словно осы, и такие же опасные. В юности моей любимой игрушкой был обоюдоострый кинжал. А у тебя?
Меритре удивленно взглянула на таваннанну и достала свой нож в золотых ножнах. При виде оружия, мешеди рванулись к Меритре, но таваннанна жестом остановила их.
- Красивый, - улыбнулась правительница. – Мне рассказали, что ты возглавляла войско и носила в бою голубой шлем Менхеперра Тутмоса.
- Я всего лишь заведовала стрелами, - пожала плечами Меритре.
- Не скромничай. Я всегда мечтала иметь такую дочь – гордую, с горячим сердцем и солнечной красотой.
- Но, звездоподобная, сейчас я – простая девушка…
- Ты не простая девушка, - перебила ее Фыракдыне. – Если общипать сокола и обрядить в воробьиные перья – он не станет воробьем. А крылья когда-нибудь отрастут вновь. Ты была Дочерью Солнца – ей и останешься. Пока ты в Хатти, я не позволю тебе быть «простой девушкой».
42
Семенхкере ожидал Эйю в библиотеке Дома Ликования. Он восседал на высоком стуле, нервно теребя край золотого ожерелья. Лицо немного бледное. Взгляд сосредоточенный.
- Здоровья, силы и вечной жизни! – приветствовал его верховный жрец.
- Я соблюдаю все условия договора, выдвинутые тобой и Хармхабом, - без всяких приветствий недовольно начал Семенхкере.
- Да, солнце мое, - смиренно подтвердил Эйя.
- Хармхаб остался при войске. Золота и продовольствия он получает столько, сколько ему понадобится. Ты возглавляешь жречество по-прежнему, и я тебя ни в чем не ограничиваю.
- Твои слова справедливы, словно сама Маат вкладывает их в уста.
- Если все довольны, я хочу отправиться в поездку по стране. Меня должны признать в городах Нэ и Хекупта. Помимо коронования в Солнечном храме Ахйота, я хочу совершить обряд восхождения к власти в городе Уасте по всем старинным обычаям.
- Как изволишь, Солнце наше, живущий правдой, - все так же смиренно ответил Эйя, но напомнил: - Чтобы проводить обряд в Уасте, понадобятся средства для восстановления храма Ипетасу. К тому же надо позволить жрецам Амуна возобновить службу. Ты обещал.
Семенхкере нахмурил брови:
- Жрецы Амуна - что блохи на собаке. От них никакой пользы, только зуд. Предположим, я разрешу им проводить службы. Потом они попросят у меня земли и людей, после им понадобятся места среди чиновников, затем захотят контролировать часть торговли, потом потянутся к власти… Не желаю о них слышать. Я хочу возродить сильное государство, а жречество Амуна мне будет только мешать.
- Нисколько, Солнечный, - Эйя в недоумении развел руками. – Они будут только помогать тебе.
- У меня довольно мудрых помощников, - перебил его правитель. – Я не желаю содержать и кормить еще и жрецов Амуна.
- Но разреши хотя бы восстановить Ипетасу и возобновить службу.
- Зачем? Я не хочу тратить средства на восстановление заброшенных храмов. У меня другие планы. Я желаю собрать огромное войско, пройтись огнем и мечем по Лабану и Приморью, вторгнутся в Нахарину и навести там порядок. Разобью Суппилулиуму и навеки похороню его мечту о Великой Хатти.
- Прости, Солнечный, но не время сейчас идти в далекий поход. Надо вначале навести порядок в Кемет. На юге мы потеряли земли вплоть до первого порога. Некоторые племена земли Вават перестают подчиняться нам. К тому же для большой армии требуется много продовольствия. А в этом году уродились скудные хлеба, да и саранча подпортила посевы. А еще, мне неприятно это говорить…
- Говори! – потребовал Семенхкере.
- Тех писцов, что ты возвысил и раздал им должности.., - Эйя запнулся.
- Так что с ними не так?
- Они воруют. Начиная от верхних чинов, заканчивая нижними.
-Не верю! – закричал Семенхкере. - Хоть одного поймали за руку? Где жалобы от народа?
- Жалобы не могут дойти к тебе, так как жалобщиков принимают те, кто ворует.
- Ты наговариваешь на честных людей, потому как у всех твоих бывших друзей я отнял должности. Разве они сами не воровали? И не смей их защищать! Я не желаю больше вести об этом разговоры. Прикажи подготовить все к путешествию. А Хармхабу передай мою волю: готовить войско в новый поход.
Эйя расстроенный отправился домой. Слуга сообщил, что его ожидает таинственный гость. Эйя узнал Аменнефа в дорожной запыленной одежде. Лицо потемнело от солнца, а под глазами синели круги усталости.
- Какие мысли у правителя? – спросил Аменнеф после приветствий.
- Бредовые, - откровенно ответил Эйя. – Он мнит из себя второго Менхеперра Тутмоса. Хочет покорить всю вселенную, дотянуться до Хатти, совсем не заботясь о том, что у него творится под носом.
- Ты слышал о голодных бунтах на севере и на юге? – спросил Аменнеф.
- Слышал. Такого давно не происходила в Кемет.
- Он разрешил жречеству Амуна возвратиться в храмы?
- О вас он и слышать не хочет. Считает вас кровопийцами и нахлебниками.
- Плохо, - сделал вывод Аменнеф. – Но у меня для тебя вести еще хуже.
- Куда же еще хуже? – не сдержал восклицание Эйя.
- Я прошлой ночью побывал в доме одного из чати правителя под видом лекаря. Высокий сановник страдает от переедания. Я облегчил ему боль, напоив зельем. Но зельем не простым. Напиток унял боль, но и одурманил чиновника. Тот стал дружелюбным и откровенным. Язык его выболтал все, пока мозги наслаждались дурманом.
- Что же его язык тебе сообщил.
- Вместо тебя готовят другого жреца, который возглавит Солнечный Дом. Мудрейшему Эйе уготовлено место в Бухене служителем местного храма.
- Когда же меня низложат?
- Когда прибудете в Уаст. Удобное место. Никто за тебя там не вступится. Далее, как только правитель приплывет в Хекупта, решено взять под стражу Хармхаба и обвинить его в бесчинствах, учиненных в Хутуарете.
- Это равносильно катастрофе! – ужаснулся Эйя. – Армия восстанет.
- Ее легко подавят при помощи наемников. Пост главнокомандующего обещан уцелевшему из трех братьев Небнуфе.
- Надо образумить правителя, - вскочил с места Эйя, но тут же сел обратно на стул, - хотя, это бесполезно.
- Ты боишься за себя или за будущее страны?
- За себя не боюсь. Посмотри на меня. Я стар, пережил двух своих дочерей. От горя и старости начинаю глупеть и туго соображать. Я опасаюсь за страну. Особенно боюсь за Хармхаба. Его изведут. А он единственный кто, способный держать в боеспособности армию Кемет. Неужели все – пришел конец великой Та-Кемет?
- Почему же, - удивился Аменнеф. – Ты, Хармхаб, еще с десяток честных мужей и, не забывай, жречество Амуна – мы сможем поднять страну.
- А Семенхкере? Как быть с правителем?
- Его время прошло. Я распоряжусь переправить Тутэнхэйота в Нэ и подготовить к вступлению во власть. А тебе придется позаботиться о Семенхкере. Из всего его близкого окружения, только ты еще способен здраво мыслить.
- Как ты смеешь мне такое предлагать! – вспыхнул Эйя, изображая праведный гнев.
- У тебя нет другого выхода, - спокойно осадил его Аменнеф. – Хочешь дожить остатки дней в Бухене – твое дело. Не ты, так кто-нибудь другой поможет Семенхкере покинуть этот мир. Он сам виноват, что мешает всем. Его бездарная политика приведет к тому, что население обнищает, а армия станет неуправляемой. Та-Кемет начнет разваливаться на части. Каждый наместник возомнит себя правителем в своем болоте. А там и новые гиксосы пожалуют из Хатти или из Ассирии.
- Хорошо! Коль дело касается благополучия священной земли – я не в силах отказаться. Но прими и мое условие, - потребовал Эйя.
- Любое, - согласился Амменеф.
- Пусть жречество Амуна возвращает свое могущество, но мое жречество – жречество Йота должно главенствовать в Обеих Землях.
- Твои страхи напрасны, - успокоил его Аменнеф. – Мы идем одной дорогой, и дорога достаточно широкая. Никто не собирается спихивать тебя на обочину. Ты можешь занять место наставника Тутэхнэйота и, практически, властвовать от имени малолетнего повелителя. Бери бразды правления в свои руки. Ты для этого достаточно умен и опытен. Жречество Амуна тебя поддержит. Пусть жрецы Йота продолжают восхвалять солнце. Нам же нужны наши храмы – только и всего.
Двор шумно и весело путешествовал из Ахйота в Нэ. На кораблях не смолкала музыка. Вечерами флот приставал к берегу и начинался пир с яркими кострами и морем вина. Веселье продолжалось чуть ил не до утра. Семенхкере обожал ночные пьянки.
Когда до Нэ оставался день пути, корабли, как обычно причалили к пологому берегу. Выбрав удобное место, слуги принялись разворачивать шатры и разводить костры. Вскоре музыканты принялись мучить инструменты. Гибкие танцовщицы закружились в танце. Семенхкере со своим многочисленным окружением приступил к трапезе. Забулькало вино, наполняя чаши. Зашипело мясо на углях. К восходу луны веселье было в самом разгаре. Громкий смех то и дело доносился от шатров. Музыканты старались из последних сил. Утомившиеся танцовщицы еле двигались.
- Наскучило мне что-то, - пожаловался слегка окосевший Семенхкере. – Каждый день одно и те же. Придумайте какое-нибудь развлечение, - грозно взглянул он своим вельможам.
Все наперебой кинулись предлагать всевозможные способы развлечения: найти в камышах бегемота и убить его; устроить бой сторожевых собак; или гонки на колесницах. Тут возник Эйя.
- Может правитель желает поохотиться. Охота – любимое занятие нашего солнцеподобного. Неподалеку пасется стадо газелей. Разве есть что-нибудь захватывающее, чем промчаться на лихой колеснице и выпустить стрелу точно в цель.
- Охота! – обрадовался Семенхкере. – Обожаю ночную охоту! Да я вырос с луком в руках. Скольких газелей я подстрелил. Готовьте колесницы! Зажигайте факела!
- Для тебя запряжены самые быстрые кони, - услужливо сообщил ему Эйя.
- Сейчас выпью еще вина – и помчимся!
Правитель опрокинул кубок, нетерпеливо поднялся с места, но его качнуло.
- Может, не следует садиться в колесницу, - осторожно предупредил один из чати, - ты много выпил.
- Хочешь сказать, что я пьян и не способен править колесницей? – закричал на него Семенхкере. – Да как ты смеешь! Еще вина!
В лагере поднялся шум. Пьяные вельможи вооружались метательными копьями и луками. Слуги готовили колесницы. Кони нетерпеливо ржали и били копытами. Погонщики с собаками и с пылающими факелами растянулись цепочкой по степи.
Золотая колесница, запряженная двойкой стройных высоких коней, лихо рванула с места, подпрыгивая на кочках и поднимая шлейф пыли. Возница, не жалея хлестал коней по крутым бокам.
-Еще! Быстрей! – подгонял его Семенхкере. Сам он крепко вцепился в поручни колесницы и высматривал добычу в степи. Никакого страха. Страх и осторожность заглушил хмель. Кони летели, выбивая дробь копытами. Ветер свистел в ушах. Кровь играла от возбуждения. Впереди показались серые подвижные точки. Это газели. Семенхкере схватил лук и вложил стрелу. Но вдруг впереди, прямо на пути колесницы возникла темная полоса. Оросительный канал. Возничий резко натянул вожжи, но коней уже не возможно было остановить. Животные кувырком полетели вниз, а следом колесница.
Тело Семенхкере и его возничего выловили из канала под утро. Все в ужасе склонились над бледным бездыханным правителем. Семенхкере при падении потерял сознание и захлебнулся. Его в полной скорбной тишине положили на носилки и понесли к кораблям. Тело погрузили на барку, и отправились дальше в Нэ.
Эйя стоял на корме и читал молитву, оберегающую Ка усопшего от бед и неприятностей. К нему приблизился один из чати - один из тех выскочек, которому со смертью Семенхкере грозило разоблачение в воровстве и ссылка в каменоломни на всю оставшуюся жизнь. Глаза сановника горели гневом.
- Это ты все подстроил! – попытался обличить он Эйю. – твоя затея: поехать на охоту.
- Чего ты хочешь, - прервал молитву жрец и недовольно взглянул на чиновника.
-Я все знаю! Это ты! Я хочу справедливости!
- Какой? – Он начал раздражать Эйю.
- Должность при новом правителе. Высокую, - потребовал чиновник. И глазки его испуганно забегали, но он опять грозно зашипел: - Я все знаю! Это ты подстроил!
На палубе никого не было, только два охранника. Они неслышно подошли сзади. Один из них ударил чати дубиной по затылку. Тот крякнул и обмяк. Второй охранник всадил в бок длинный нож. Тело плюхнулось в воду и пошло ко дну. Эйя продолжил молитву.
43
Туто проснулся от яркого солнечного света, пробивавшегося сквозь узкое окошко его комнаты. Богато убранные покои дворца сияли золотом и серебром. Даже в Ахйоте он не видел такой роскоши. Его ложе – просто облако - огромное мягкое, с балдахином из тонкой ткани, чтобы насекомые не беспокоили ночью. По четырем углам стояли воинственные богини с головами кошек и отгоняли дурные сны.
Он вдруг вспомнил, как его среди ночи подняли с постели и спешно доставили из его собственного дворца в Хекупта на корабль Хармхаба. Как надрывались гребцы, работая днем и ночью. Гребцов сменяли по несколько раз в день. Корабль стремительно достиг Нэ. Туто в закрытых носилках, сопровождаемого отрядом крепких воинов отнесли во дворец правителя за городом и оставили под охраной надежных молчаливых маджаев. На все его вопросы: что произошло? Почему его привезли в Нэ? слуги лишь с вежливым поклоном отвечали: мудрейший Эйя ему скоро все расскажет.
В комнату твердой поступью вошел Хармхаб. Туто сразу узнал его тяжелые шаги.
- Не беспокоил или кто юного Туто ночью? – вежливо осведомился Хармхаб.
Туто удивился мягкому тону военачальника.
- Я спал чудесно, - ответил он, поднимаясь.
- Сегодня тебе предстоит великое событие. Ты станешь взрослым.
- Но ты же мне уже обрезал детский локон, там, в Хекупта.
- Локон – это ерунда. Всем обрезают локоны в свое время, но не каждому выпадает счастье стать правителем Обеих Земель.
- Я! Правителем? – не поверил Туто. – Но правитель есть – мой брат Семенхкере.
Хармхаб выразительно промолчал. Туто, хоть и был еще ребенком, но сразу все понял: его брат мертв. Он заревел. Сначала тихо хныкал, затем навзрыд, не понимая сам, от чего он плачет: то ли скорбя о брате, то ли жалея сам себя. С детством придется расстаться и вступать в непонятную взрослую жизнь, да еще управлять страной. Прибежали няньки и принялись утешать несчастного мальчика.
- Пошли вон! – гаркнул на них Хармхаб. Служанки покорно попятились к двери. Военачальник грозно посмотрел на испуганного затихшего Туто. – Хватить сопли распускать. С завтрашнего дня ты - правитель великой страны. Учись держать себя в руках. От твоих поступков зависит судьба многих народов. Запомни это. Ты должен быть сильным. Прекрати жалеть себя. Слезы – удел слабых. А ты обязан быть сильным.
Хармхаб резко повернулся и вышел. Туто вытер ладошкой лицо, вздохнул и попросил разыскать Эйю.
Эйя предстал перед будущим юным властелином в полном жреческом облачении. Белая одежда из тонкого льна безупречной чистоты резала глаза. Желтая накидка свободно спускалась на спину и сверкала вышитыми золотом магическими символами. Ожерелье из множества нитей золотых и стеклянных пластинок украшало грудь мудрейшего жреца. Лицо разглажено мазями и красиво тонко расписано.
- Здоровья! Силы! Вечной жизни! - приветствовал мальчика Эйя, слегка согнув спину и протягивая вперед раскрытые ладони, словно приветствуя солнце.
Туто закончил завтрак. На столике перед ним стояла золотая чаша с недоеденной чечевичной кашей на молоке. Он не прикоснулся к фруктам и финикам, из серебряной вазы. Горка сладких пирожков так и осталась нетронутой.
- Ты совсем ничего не ел, - забеспокоился Эйя. - Я прикажу наказать поваров.
- Не надо, - попросил Туто. – Скажи, что случилось с моим братом? – на глазах мальчика выступили слезы, а рот скривился. Но он силился, чтобы опять не разреветься.
- Божественный Семенхкере погиб, как герой, на охоте. В этом нет ничего ужасного, - успокаивал его Эйя ровным бархатным голосом. - Сейчас он на пути в Иалу. Его сопровождают Боги. Вскоре он возродится в мире полном счастья и блаженства. Мы скорбим о нем, но скоро будем радоваться его новому солнечному воплощению. Теперь ты должен занять его место. Что это? Я вижу испуг в твоих глазах?
- Мудрейший, я никогда не думал, что стану правителем. Я не уверен: смогу ли я стать Солнцем.
- Мудрейший Эйя понимает тебя. Ты еще не окреп духовно, для столь важной роли. Всего девять разливов совершил Хапи, пока ты рос. Но Йот повелел - и ты должен принять свою судьбу. Вспомни божественного Менхеперра Тутмоса. Он так же, как и ты, взошел на престол совсем ребенком. Но из него вырос великий правитель. Он совершил на север четырнадцать походов и подчинил Лабан, Приморье, всю Нахарину. Под натиском его войск пали такие неприступные твердыни, как Мегиддо, Кадеш, Керкемиш. Только Вашшукканни избежал осады, благодаря тому, что правитель Митанни откупился дорогими подарками и признал над собой власть Та-Кемет. Он разбил племена Нехсиу в Куши и отбросил их за четвертый порог. А как он укрепил страну! Сколько построил храмов! – вдохновенно рассказывал Эйя.
- Но его за руку держала божественная Мааткара Хенеметамон Хатшепсут, - возразил Туто. – А меня кто поддержит?
- Мы всегда будем рядом, - заверил его жрец. – Как мы посмеем оставить тебя одного. Упрись в нас ногами и стой уверенно, как на каменных блоках, что закладывают в фундаменты храма. Если ты позволишь, я всегда буду стоять справа от тебя и помогать мудрыми советами. Никто тебя не обманет. А Хармхаб встанет слева от тебя, словно надежный щит, прикроет и сбережет от бед. Кто может надежнее нас вести тебя по жизни, пока ты не станешь великим правителем. Мы знаем дорогу и не дадим тебе споткнуться. Я – мудрейший жрец, переживший трех правителей и Хармхаб – самый храбрый полководец на земле.
- Можно тебя попросить об одном одолжении.
- Не попроси, а приказывай, - тактично поправил его Эйя. – Не одолжение, а волю правителя. Привыкай.
- Хорошо, можно попросить… приказать выполнить мою волю… пожалуйста, - запинаясь произнес Туто.
- Конечно, все будет исполнено, - заверил его Эйя. - Приказывай!
- Я хочу, - уже окрепшим голосом произнес Туто, - чтобы на церемонии вхождения во власть присутствовали Амени, Меритре, Хуто и Паитси. Они мои друзья и много сделали для меня.
Эйя задумался, подняв глаза в потолок. Поразмышляв, произнес:
- Паитси просто обязан участвовать на празднике, так, как он сын великого вождя. Хуто… Он из простолюдин… Пожалуй, его можно возвести в должность, что-то вроде главного охотника правители или, может, хранителя лука и стрел правителя… Придумаем. Он, действительно, заслужил должности при дворе. А вот Меритре и Амени… - Эйя пожал плечами. – Они пропали где-то на севере. Я ничего не знаю об их судьбе. Кто-то видел их в Керкемише. Другие утверждают, что они отправились в Хаттусу. Но что им делать в землях Хатти? Я разошлю гонцов во все страны разыскать их, но боюсь, они не смогут прибыть на церемонию возложения венцов.
- Но как же без Меритре. Она приносит удачу. Все об этом знают.
- Над нами Йот, и ты будешь его частью. При чем здесь Меритре? – в голосе Эйи послышалось раздражение. – Подумаешь – приносит удачу. Ты сам скоро станешь Богом. От одного твоего слова будут зависеть судьбы целых народов. Вся вселенная падет к твоим ногам. Все, к чему ты прикоснешься, станет священным.
Эйя удалился, Туто остался один. Он станет правителем великой державы. Почему-то радости Тутэхнйот не испытывал. Ему наоборот становилось страшно. Как он сможет управлять такой огромной страной? Что такое быть богом? А где же Йот? Почему он не шлет ему знамения? Не является в образе сокола? Эх, если бы Меритре была рядом. Она смелая и всегда умела его утешить. И Амени. Вот, кто его никогда не предаст и не обманет. Туто опять еле сдержал навернувшиеся слезы, глубоко вздохнул и побрел на балкон, чтобы взглянуть солнцу прямо в лицо и помолиться.
Эйя и Хармхаб столкнулся в коридоре, как две грозовые тучи.
- Ничто не должно сорваться, - произнес Хармхаб.
- Сначала надо похоронить Семенхкере. – твердо высказался Эйя.
- Мы не можем ждать семьдесят дней, пока он будет отмокать в священном подземном озере.
- Я не успею собрать всех жрецов Йота.
- Никаких жрецов Йота. Обряд помазания проведут жрецы Амуна по старинному обычаю.
- Нельзя! Нельзя! Возникнут недовольство, - запричитал Эйя.
- Потоплю в крови! Убью каждого, кто станет поперек. Мне надоело терпеть этих зажравшихся нахлебников. – Гневно сверкнул очами Хармхаб. – Всю эту многочисленную свору вороватых чати, что жируют на горе народа. Всем вспорю их жирные животы и выпущу кишки наружу!
- Держи себя в руках, - попытался урезонить его Эйя. - Еще не готов саркофаг. Семенхкере не собирался так рано покидать этот мир. Ему только начали строить гробницу.
- Надо найти выход, - напирал Хармхаб.
- Постой, - Эйя что-то прикинул в уме. - Давай его захороним в гробнице правительницы Тейе. Старуха крепкая, который год умирает, но я чувствую - еще нас с тобой переживет. И саркофаг придется впору.
- Но он сделан под женскую фигуру, – удивился Хармхаб.
- Подогнать недолго. А часть утвари: там ушебти, золотые кирпичи, даже канопы можно будет взять из гробницы Эхнэйота.
- Ты хочешь потревожить усопшего Сыны Солнца? – нахмурился Хармхаб.
- Только позаимствовать часть утвари. У него и без того в гробнице золота на десять правителей.
- Согласен. Если кто пикнет против, - я тому шею сверну.
- Решено! Да поможет нам Йот.
- Да поможет нам Амун!
44
Туто стоял босиком, с непокрытой головой, в одной набедренной повязке перед огромными массивными пилонами Ипетасу, словно муравей у ног слона. Его тело долго омывали в теплой воде с отваром из цветов. Затем втирали в кожу ароматные масла, так что кожа горела. Теперь он стоял перед гигантскими пилонами чистый, пахнущий жасмином, но чувствовал себя жалким и беззащитным. Туто глядел пустыми глазами в темную глубину колоннады. Храм чисто вымели, и как успели, обновили росписи. Колонны увили гирляндами цветов. Разноцветные лепестки устилали дорожку, по которой надо было пройти. Он зажмурил глаза и задрожал, как от холода, хотя солнце стояло в зените.
Сзади подошли сановники в новых нарядных одеждах, скроенных и пошитых специально для этой церемонии. Строй чиновников возглавляли Хармхаб и Божественный отец Эйя. Жрецы нестройно затянули забытый гимн Амуна. Туто набрал полные легкие воздуха и решительно шагнул вперед. Жрецы привратники распахнули ворота. Оббитые медью створки заново навесили, взамен старых сожженных. Массивные петли противно и протяжно скрипнули.
Процессия замерла возле первого пилона. Только высшие чиновники проследовали за юным Туто в первый двор храма. Посреди двора иглами взвились каменные обелиски Аахеперкара Тутмоса и Менхеперра Тутмоса.
Из-за обелисков вышли двое жрецов и направились к Тутэхнэйоту. Один из них носил маску в виде головы сокола и воплощал образ Бога Гора. Другой жрец в золотой маске Бога Атума. На его голове сверкала золотом и драгоценностями цилиндрическая тиара с двумя высокими страусинными перьями. Они взяли Туто за руки и подвели к небольшой каменной молельне, стены которой пестрели иероглифами.
- Ты вступаешь с нами в договор, - произнес Гор глухим загробным голосом. – Ты станешь одним из нас. Но помни, главным делом твоей жизни должно стать уничтожение зла и установление Маат – справедливого порядка, управляющего миром людей и всей Вселенной. Крылатая богиня Маат будет сопровождать тебя с первого дня царствования и до последнего. Маат предстанет вместе с твоим Ка, после смерти, перед судом Осириса. На этом суде будут взвешены каждая твоя мысль, каждое слово, каждый твой поступок. Помни об этом!
- Заблуждается тот, кто считает, что жизнь владыки Та-Кемет протекает в праздности и удовольствиях, - продолжил наставления Атум - Напротив, каждый его шаг должен соответствовать строгим правилам и законам. Правитель отвечает за все, что происходит в стране. Он не только глава государства, он - верховный жрец. Он - вдохновитель строительства храмов и Домов Вечности. Он непосредственно отвечает за правосудие и благополучие страны. Правитель покровительствует строителям и лекарям, ваятелям и мудрецам, воинам и путешественникам, землепашцам и охотникам. Правитель стоит во главе непобедимой армии. На охоте, в состязаниях, в искусстве и познаниях – он везде должен стать первым. Он пример во всем. Если правитель где-то оступится или примет несправедливое решение, тогда его власть подвергнется сомнению, и в Обеих Землях наступят тяжелые времена, грозящие голодом и болезнями. Помни об этом!
После этих речей жрецы в образе богов пропустили Туто в первый зал для очищения. Посреди зала плескался небольшой квадратный пруд, в котором плавали розовые лотосы. Солнечные лучи пробивались откуда-то сверху, отражались от прозрачной воды и веселыми бликами бегали по высоким стенам.
Туто вошел в пруд. Глубина оказалась небольшой, всего по пояс. Пахло ладаном и полевыми цветами. По углам пруда появились четыре жреца в масках богов с серебряными кувшинами в руках. Первый жрец в маске Тота, с клювом ибиса – бога мудрости и письма, наблюдавшего за порядком во вселенной. Второй жрец в образе Сета с торчащими прямоугольными ушами и головой осла, бог – покровитель правителей. Ему подчинялись бури, грозы и ужасы пустыни. Третий жрец в маске барана бога Хнума, отвечающего за плодородие. Именно он слепил на гончарном круге первого человека и его Ка. Ему подчинялись даже разливы Хапи. От его милости зависел урожай. Четвертый жрец изображал бога Птаха, бога-творца, создавшего мир одним своим словом.
Бог Тот вылил из своего кувшина воду, смешенную с ароматными маслами на голову Туто со словами:
- Велик тот владыка, чье окружение составляют великие люди. Силен тот правитель, у которого писцы сведущи в своих делах. Достоин уважения и почитания тот повелитель, чье богатство заключается в благородных людях. Помни об этом!
Сет лил воду из кувшина, произнося:
- Нет владыки, который имел бы право хвастаться, что вся власть находится в его руках. Ибо нет истинной власти без присутствия сокровенного Бога. Он слабого делает сильным. Помни об этом!
В свою очередь Хнум совершал водный обряд и приговаривал:
- Не используй для собственного блага власть, которую подарил тебе Бог, словно ты забыл, что есть Судьба и Высшая Справедливость. Если властитель любит, он создает. Если повелитель ненавидит, он не может ничего создавать. Благодаря любви, которую люди испытывают к тебе, твое дело может продолжаться вечно. Помни об этом!
Птах наставлял, обливая Туто ароматной водой:
- Хвалить будут тебя за твою доброту. Люби и уважай свой народ, делай все, чтобы он жил в благополучии, ибо действовать во имя будущего, делая добро людям, – это дело благородное. Жизнь на земле быстро проходит, счастлив тот, у кого она без греха. Даже миллион подданных ничем не помогут властителю Обеих Земель, если он предстанет как грешник в Мире Ином. Помни об этом!
Туто кое-как откашлялся, нахлебавшись святой воды, несущей с собой новую божественную жизнь. Теперь он очищен, перевоплощен и готов к новой жизни.
Его вывели из пруда, обтерли мягкой тканью и провели в следующий зал между вторым и третьим пилоном. Зал торжеств украшали два ряда колонн в виде связок папируса. Между колоннами застыли гранитные изваяния Осириса. Посреди зала торжеств сияли в лучах солнца два обелиска в честь Амуна, покрытые листами электрона. Обелиски поставлены здесь по велению божественной Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. За стелами находились две молельни, украшенные гирляндами цветов. Дым от воскуренных благовоний тонкими струйками поднимался кверху. Одна из молелен носила название Пер несер – Дом огня. Другая именовалась Пер вер – главный Дом. В первом святилище будущего правителя ожидали жрецы, изображавшие высшие божества — Нехбет, Бату, Нейт, Исиду, Нефтиду, Гора, Сета и остальных, входивших в Великую Эннеаду. Жрецы за руки ввели Туто в наос Главного Дома, где в полумраке его ожидала дочь Амуна Богиня-Змея, величайшая в магии. Жрица в длинной одежде из золотых чешуек протянула Туто большую серебряную чашу с двумя ручками. Он еле удержал сосуд. В чаше лежала огромная кобра, свернувшись кольцами. Туто весь похолодел от ужаса и чуть не выронил чашу. Но золотая богиня надежно сжала его кулаки своими руками. Туто затаил дыхание и зажмурился. Так он стоял в оцепенении, не смея шелохнуться, когда почувствовал, как холодное чешуйчатое тело заскользило по его плечу. Кожа покрылась пупырышками, когда возле уха затрепетал раздвоенный язык змеи. Мальчик почувствовал, как над его головой кобра распустила капюшон и зашипела.
- Дочь Амуна признала его, - закричали жрецы.
В одно мгновение у него вырвали чашу и сняли с плеч змею.
Туто почувствовал облегчение, когда его снова вывели на солнце. К нему приблизились несколько жрецов. Один из них старый крепкий в белом одеянии, поверх которого лежала пятнистая накидка из шкуры леопарда. Волосы, заплетенные в толстую косу, спускались на левое плечо и заканчивались пушистым локоном. Это был не кто иной, как жрец Инмутеф – опора матери Исиды. Остальные жрецы бережно несли в руках символы власти. Инмутеф надел на голову Туто красную цилиндрическую корону – символ власти над Нижней страной и высокий белый колпак – символ власти над Верхней Страной. Совершив возложение, он торжественно произнес:
- Данной мне властью от богов облачаю тебя в короны двух сил, соединенных в единое целое, имя этой силы – Пасехмети. Так управляй же Двумя Землями, овладевай глубоким познанием. Владыка сановников, Правитель не может быть несведущим. Он должен быть мудрецом, уже выходя из утробы матери, Ибо Бог избрал его среди миллионов людей. Отныне друзья твои – Боги. Благодаря тебе, направляющему несведущих к Мудрости, маленькие могут превзойти великих, а последние могут стать первыми. Будь Отцом для своих подданных, Наставляй молодежь, Подай руку помощи несчастным, Обеспечь хорошую жизнь нуждающимся, Защищай сироту и вдову, Услышь тех, кто говорит правду, Удаляй людей, совершающих беззаконие.
Затем Инмутеф снимал и надевал по очереди на голову юного правителя голубой кожаный венец хепреш, украшенный огромными драгоценными каменьями, корона ибес, диадема из двух плюмажей и головные уборы из льна. Наконец Инмутеф принял из рук последнего жреца хвост жирафа и прикрепил его на поясе мальчика. Тем самым Туто стал вождем диких племен. На ноги юному властителю он надел мягкие кожаные сандалии с золотыми пряжками. На подошвах обуви при помощи теснения изображены девять вождей покоренных стран. Надевая на голову Туто голубой кожаный венец хепреш, изготовленный специально для него, жрец-опора матери Исиды закончил словами:
- Смотрите, Боги, перед вами правитель. Он владыка широты сердца. Правь страной справедливо и не делай различия между богатыми и бедными, а оценивай человека по его делам.
Жрецы повели Туто сквозь ворота в третьем пилоне в следующий зал. Повернув направо, он оказался возле резного деревянного наоса. Во мраке трепетали язычки пламени масляных светильников. Они едва освещали саркофаг из розового гранита, который покоился на постаменте из белого известняка. Саркофаг с двух сторон охраняли изваяния Осириса. Перед юным правителем постелили мягкий коврик. Он опустился на колени и склонил голову. Все покинули его, прикрыв инкрустированные золотом и слоновой костью двери наоса. Во мраке раздалось легкое шуршание, и Туто ощутил прикосновение к своему затылку горячих рук. Амун тихо прошептал ему новое имя, которые теперь будет он носить, и которые будут сущностью его тела и души. Великое имя состояло из пяти частей. Первая определяла нового правителя как прообраз Гора, земного воплощения бога. Вторая часть определяла двойственную сущность образ двух богинь—покровительниц Та-Кемет: коршуна и кобры, чьи бесконечные и повторяющиеся возрождения оставались залогом вечности. Третье имя было именем Золотого Гора, символом добра и вечной жизни, побеждающих зло и разрушение. Четвертое имя, данное при коронации, которому всегда предшествовал титул Несут-Бит - владыка Юга и Севера. Теперь он - земное воплощение Бога, изливающего свой свет в мир живущих. Он должен олицетворять жизненную силу и деятельное начало. Он - «единственный для Юга» и «единственный для Севера». Небхепруре - владыка превращения является Ра. Пятое имя было дано ему при рождении, когда нарекали его Тутэхнамуном вместе с титулом Сына Солнца.
Амун исчез. Двери наоса распахнулись. Мальчик вышел наружу, щурясь от яркого солнечного света, а жрецы затянули гимн, прося Амуна даровать новому правителю вечный праздник и успехов во всех его начинаниях. Тутэхнэйота усадили на старинный трон и вручили два жезла золотой и серебряный. Жезлы из двух металлов символизирующих плоть и кость, день и ночь. В его руках власть над всем, что находится под солнцем. Трон стоял на носилках. Двенадцать жрецов подняли носилки и зашагали к воротам храма на обозрение ликующей толпе.
Туто пронесли по храмовой площади к священному столбу жизни Сама-Тави. По велению правителя, жрецы души Хапи обвили столб гирляндами из цветков лилии и метелок папируса. После этого жрецы оттеснили толпу, выстроившись в живой коридор вокруг храма. Туто совершил обряд оббегания храма, тем самым, вступив во владения Богов. Люди, собравшиеся посмотреть на нового правителя, хлопали в ладоши и прославляли юного властелина.
Дальше Туто повели в священные загоны. Народ должен был убедиться, что на правителя снизошла божественная сила. В первом загоне били копытами и вставали на дыбы два необъезженных коня. Туто остановился в нерешительности.
- Смелее, - подтолкнул его Эйя, повернулся и обратился к толпе: - Смотрите! Дикие звери робеют перед божественной силой нового правителя.
Пока народ слушал Эйю, в это время два жреца незаметно для всех обсыпали морды коней порошком. Животные выпучили глаза. Неестественно зашатались из стороны в сторону, трясли головами и еле стояли на ногах. Туто смело вошел в загон. К нему подкатили колесницу, и он легко запряг жеребцов.
Народ ликовал.
Во втором загоне огромный бык с высокими рогами и налившимися кровью глазами, бросался на изгородь, пытаясь выломать крепкие жерди. Туто дали лук и стрелу.
- Осторожно! – предупредил его Эйя, так, как острый медный наконечник был густо смазан ядом.
Туто прицелился и поразил быка в шею. Бык взвыл, мотнул головой и замертво свалился на землю.
- Он поразил быка! – громко объявил Эйя, и толпа взревела.
В третьем вольере находился лев. Жрецы немного перестарались. Когда Туто зашел за перегородку, отделяющую его от зверя, у льва не действовали задние лапы, и он ничего не видел, даже не рычал, просто разевал пасть, показывая белые клыки. Но, не смотря на это, все прошло красочно и эффективно. Туто копьем повалил льва, едва проткнув ему шкуру, и встал ногой на гривастую голову.
Только после этих подвигов новому правителю вручили два скипетра великого Осириса, крюк, или хека, — знак царской власти над Югом и цеп, или нехех, — знак власти над Севером.
Жрецы вновь усадили Туто на трон и понесли по центральному проходу храма к святилищу солнечной ладьи, перед которым, подобно цветам, произрастающим из земли, вздымались две колонны Менхеперра Тутмоса. Миновав зал подношений, они пересекал огромный пиршественный зал и останавливался перед «вратами неба», или «вратами горизонта Амуна». Здесь впервые, как правитель Тутэхнэйот совершил жертвоприношение.
Далее подвели золотую колесницу, увитую цветами. На ней новоявленный повелитель Обеих Земель направился в свой дворец под приветственные возгласы народа.
На улицах Уаста жрецы раздавали людям хлеб и вино. Веселье не прекращалось несколько дней. Так Уаст не гулял уже долгие годы. Все надеялись, да что там надеялись, все были уверенны: грядут лучшие времена, и страна вскоре заживет привычно: размеренно и сыто.
В Доме Ликования все готово было к празднику. Накрыты столы, всюду цветы. Туто усадили на старинный трон. Привели Анхесэмпйот. Девочка светилась от счастья и гордости за своего юного друга. Она опустилась перед Туто на колени, не беспокоясь помять свое красивое нарядное платьице из тонкого гофрированного льна. У ног новоиспеченного правителя девочка положила огромный венок из цветов.
- Что мне надо делать? – спросил испугано Туто у Эйи, не поворачивая головы и почти не разжимая губ.
- Повторяй только: «моя воля» - и все, - успокаивающе прошептал Эйя, затем обратился к сановникам, заполнившим весь зал: - Правитель назначает Анхесэмпйот любимой сестрой, да живет она вечно, вековечно!
- Моя воля! – немного дрожащим голосом сказал Туто.
Девочка вспорхнула по мраморным ступеням и села рядом с Туто на соседний, более низкий трон. Ножки ее не доставали до земли, и услужливые сановники тут же подставили небольшую скамеечку.
- Назначаю, - громко продолжал Эйя, - Божественного Отца Эйю Первым советником чати по правую руку.
- Моя воля! – тонким голоском, немного хриплым от волнения, произнес Туто.
- Хармхаба Первым советником чати по левую руку.
- Моя воля!
Сановники радостно приветствовали возвышение новых советников, но на лицах некоторых застыла тревога.
Потом Эйя принялся раздавать должности нужным ему людям, чем многих обрадовал, а еще больших огорчил. После каждого назначения Туто все так же повторял: «Моя воля!»
- Хуто из Бухена назначаю хранителем божественного лука и стрел!
- Моя воля!
По окончанию раздачи должностей в зал под вой труб входили наместники земель и вожди подвластных племен с подарками. Инкрустированная мебель, дорогие украшение и великолепное оружие ложилось горой под ноги юного правителя.
Туто заерзал на троне. Эйя тут же наклонился к нему.
- Где Меритре? – спросил мальчик. – Почему ее нет?
- Ее ищут. Не так просто обыскать всю вселенную. Меритре обязательно найдут, - пообещал Эйя. Верховный жрец обернулся и грозно вопросительно поглядел на своих помощников. Те только развели руками.
45
В полдень воздух прогрелся. Солнце зависло ярким желтым шаром на чистом синем небосклоне. Суппилулиума закончил дела с чиновниками и вышел из прохладного мрака халентувы в зеленый сад. Он блаженно зажмурился, подставляя лицо ласковым весенним лучам. Мешеди принесли удобный деревянный стул с высокой спинкой и небольшой круглый столик. Тут же появился кувшин со слабым вином и свежие лепешки. Лабарна отпил из бокала холодное вино, наслаждаясь терпким вкусом. Но тут перед ним возник мешедь и сообщил, что его желает видеть таваннанна. Пришлось оторваться от вина и пройти в деревянную беседку, увитую виноградом.
Таваннанна сидела в беседке одна. Фыракдыне поклонилась супругу, пожелав ему здоровья и силы.
- Я могу у правителя отнять немного драгоценного времени?
- Когда захочешь, и сколько нужно, - ответил вежливо лабарна. – О чем будет идти речь?
- О будущем Великой Хатти, - загадочно произнесла таваннанна.
- Всегда готов выслушать тебя, - заинтересовался Суппилулиума.
-Великая страна. И у этой великой страны достойный правитель.
- Я всего лишь выполняю волю моего отца - Бога Грозы.
- Когда ты сел на трон, от Хатти оставалось всего три города, да и те: Хаттуса сожжена, Куссара наполовину развалилась. Арина еле сдерживала набеги каскийцев.
- Тяжелые были времена, - согласился лабарна. – Но к чему ты ведешь?
- До тебя в Хатти правило много властителей и из них только два великих: божественный Лабарна и непобедимый Мурсили.
- Ты еще забыла Телепину, того, что сочинил справедливые законы и заставил жить по ним всех подданных.
- О Телепину вспомним позже.
- О чем же сейчас речь?
- Божественный Лабарна по крупицам собрал нашу страну. Из слабых разрозненных племен он смог сплотить могущественное государство. Твои дела стоят вровень с делами Лабарны.
- О чем ты! Мне до Лабарны еще далеко. Я только восстановил былое могущество. Лабарна был намного дальновиднее меня и ближе к Богам.
- Ты в полном расцвете сил. Тебя так же любят Боги. Твои подданные беспрекословно подчиняются любому твоему жесту. Народ тебя обожествляет, начиная от простого пастуха, кончая советниками.
- К чему ты клонишь?
- Ты просто обязан совершить подвиг, какой совершил правитель Мурсили.
- Предлагаешь мне захватить Вавилон а по пути разрушить Ниневию и Ашшур? Боюсь, силенок у меня не хватит. Да и зачем…
- Вавилон, Ниневия и Ашшур сами падут к твоим ногам, если ты пойдешь в другом направлении: через Оронту – на Кадеш, Угарит, Мегиддо, Библ.
- Зачем? Что мне делать в Приморье? Тем более, я не хочу ссориться с Та-Кемет.
- С Та-Кемет не надо ссориться – ее нужно захватить.
- Что за бредовые мысли в твоей голове? – Суппилулиума возмущенно встал. – Пройти столь длинный путь по полудиким землям, преодолеть с войском пустыню, чтобы встретиться с могучей армией Обеих Земель и погибнуть?
- Можно не высаживать дверь в чужом доме, а потребовать, чтобы ее открыл хозяин и пустил тебя.
- Говори яснее!
- Не надо организовывать поход. Зачем? У тебя в руках Дочь Солнца – кровь и плоть правителей Кемет. Неужели ты не воспользуешься этим? Само небо посылает тебе удачу. Соедини Дочь Солнца и своего сына в священном союзе – тогда ты вправе потребовать престол в Ахйоте.
- Нет! – рявкнул Суппилулиума. – Мне не нужна Кемет.
- Но почему? – удивилась таваннанна.
- Почему? Ты привела в пример великого Мурсили – покорителя Вавилона. Он, действительно, совершил подвиг, завоевав междуречье и дошел с войсками до Шанхары. А что было потом? Разве он удержал власть на этими землями? После его смерти хеттов вновь откинули за Бычьи горы. И что творилось со страной? Сам Мурсили был убит Хантили из близкого окружения. Трон залит кровью. Братья резали друг друга, деля земли. Я недаром напомнил тебе про Телепину. Если б не он и не его законы – Хатти бы не было. Именно мудрый Телепину упорядочил престолонаследие, разрешив только сыновьям правителей претендовать на трон. По его велению возродилось собрание Больших Людей – панкус и собрание Малых Людей – тулию. Но главное: он предостерегал будущих правителей от соблазна захвата чужих далеких земель. Своя земля в тысячи раз дороже. И я не хочу, чтобы после моей смерти мои сыновья грызлись за трон.
- Но подумай хорошенько…
- Я думал об этом. Нет! Орешек слишком тверд – сломаю зубы. Погублю себя и страну. Нет! Или, во всяком случае, пока – нет. С новой луной я сочетаю браком свою младшую дочь и наследника Митанни. Потом я обязан буду ему помочь законно завладеть троном и восстановить Митанни, но уже не как враждебную страну, а как моего сателлита. На это уйдет не год и не два – вот мои реальные планы. А еще есть жречество Амуна. Не забывай. Если я потребую у властей Кемет право на престол, они нашлют одно из своих проклятий на Меритре и на моего сына. Им не прожить и года. Не хотелось бы мне идти против жречества. За время, что они скрывались у меня от гнева Эхнэйота, я понял одно: Великая каста в благодарность может сотворить все, что попросишь, готовы поддержать меня в любом деле, но не против Кемет и ее священных законов. Как только я переступлю грань, так сразу наживу себе беспощадных врагов. Врагов похуже, чем Тушратта или диких хайасов из восточных гор.
- Не смею тебе перечить, - покорно склонила голову Таваннанна. Но по лицу ее было видно недовольство.
- Не обижайся. Мне как-то старый кантикини, служитель бога Еникея рассказывал одну сказку со смыслом. Вот, послушай:
- Однажды волк молодой и сильный решил, что хватит ему гоняться за зайцами да за козлами. Он решил загрызть быстроногого оленя. Съесть его печень, чтобы стать еще сильнее и бегать еще быстрее. Он долго выслеживал добычу. Шел по следу. Гнал оленя по горам. Голодал, выбивался из сил, но все же настиг добычу. Попал пару раз на рога, еле увернулся от копыт, но все же впился в горло оленя и завалил его. А когда последние судороги пробежали по телу добычи, волк сам свалился без сил – до того он устал. И за всей его охотой следила стайка трусливых шакалов. Увидели они, что волк тяжело дышит, подбежали к оленю и сожрали его – одни косточки оставили. «Моя добыча!» - пытался возмутиться волк. Тогда и ему досталось от шакалов: покусали волка и заставили убраться подальше. Так что лучше быть сильным и питаться зайчатиной, чем гоняться за оленем, да чтоб потом тебе хвост обгрызли и оставили голодным.
- Мудрость в словах твоих. Я уловила скрытый смысл в сказке, - кивнула Фыракдыне.
Однако Суппилулиума понял по ее взгляду, что сумасшедшую идею о захвате Кемет из упрямой головы Фыракдыне просто так не выбить. Он сразу же нашел решение: вместо одной свадьбы будет две. Только Меритре он выдаст не за своего сына, а за Амени.
С утра, как обычно, Амени работал в библиотеке Хаттусы. Большое одноэтажное здание с множеством хранилищ принадлежало главному храму Бога Грозы. В архивах пылились ровными стопками глиняные дощечки, густо испещренные клинописью, свитки папируса с бесценными трактатами и куски пергамента. Все разложено строго по своим полкам. В одном помещении переписка правителей, в другом все о медицине, в следующем хранилище описание исторических событий, в отдельной комнате поэзия и сказание о подвигах Богов.
Амени сидел на циновке, скрестив ноги в одной из комнат с маленькими квадратными окошками прямо под потолком. Он читал папирусы, доставленные из Кемет и переводил их на хеттский язык. Амени усердно изучал хеттский, и уже свободно говорил и читал на нем. Несколько писцов внимательно его слушали и наносили клинопись на небольшие глиняные дощечки деревянными палочками. Тексты были в основном о строительстве зданий, закладки кораблей и инженерные расчеты.
Уже вторую луну Амени жил в Хаттусе. В Халентуве ему отвели отдельную комнатку со всем необходимым. А ему много и не надо: жестка деревянная лежанка, на стене пестрый ковер, стол со светильником для вечернего чтения, тазик и кувшин для умывания, на полу камышовая циновка. Но одевался он, согласно его сану, в добротную красивую одежду. Обязательно носил расшитую узором длинную андули с широкими рукавами и кожаный пояс с медными бляхами. Остроносые сапоги всегда смазывал до блеска гусиным жиром.
С Меритре виделись редко. Она постоянно находилась при таваннанне. Часто сопровождала правительницу на службы в храм. Читала для нее сказки из древних папирусов, завезенных сюда когда-то давно с берегов Хапи.
Они встречались вечером в саду Халентувы, но ненадолго. Амени держал в своих руках ее теплые нежные ладони. Они разговаривали, почему-то тихо, почти шепотом. Для обоих это были счастливые мгновения, полные радости и нежности.
Меритре прибегала в сад, надев длинную хасгалу небесно-голубого цвета из тонкой шерстяной ткани, без рукавов, подпоясанной золотым пояском. Обувалась в мягких кожаных туфельках с загнутыми острыми носками. Длинная головная накидка скрывала ее волосы и плечи. Меритре даже научилась ходить, как хеттские дочери дворца мелкими шажками и всегда держала спину прямо, а голову чуть с наклоном вперед.
Амени отложил в сторону очередной переведенный папирус и решил немного отдохнуть. Писцы, что записывали его перевод, так же не прочь были размять ноги до ближайшей лавки и перекусить парой лепешек с сыром, запив их кружечкой слабого пива. Не дав им подняться, в комнатку вихрем влетел Мурсили. В пыльной одежде, принеся с собой запах степных костров и лошадиного пота. Он вечно находился в разъездах и редко бывал в Хаттусе. Мурсили крепко обнял Амени и радостно прокричал:
- Ты чего еще здесь сидишь? Колесница давно готова. Иди - собирайся. К закату солнца выезжаем.
- Объясни толком, - не понял Амени. – Куда мы едем?
- Ты разве не знаешь? – Мурсили изумленно округлил глаза. – Я только что приехал с восточных гор – и то знаю, а ты - нет?
- Да о чем?
- Все о том же. По нашим законам жених должен уезжать на охоту и охотиться девять дней. Только после этого может вернуться и предстать перед своей невестой.
- Почему я? – не совсем понял Амени.
- Потому что мой отец, лабарна Суппилулиума, да хранит его Бог Грозы, устраивает через девять дней свадьбу своей дочери и наследника Митанни Шативазы.
- Долгих лет счастья им.
- Но и ты должен сочетаться браком с Меритре. Так решил отец.
-Я? С Меритре? – растерянно спросил Амени. – Но я даже не спрашивал у нее согласия стать моей сестрой…
- Так чего же ты стоишь? Иди, спроси! Она согласится. А дальше ее будут готовить к свадьбе, пока мы будем охотиться. Ну что ты робеешь? Пойдем вместе.
- Нет, - покачал головой Амени. – Я пойду один. Я должен сам ей все сказать.
- Как знаешь. Иначе, смотри, если язык откажется говорить, я могу попросить одного грамотного кантикини, он напишет речь такую – не одна девушка не устоит.
Амени направился к халентуве. Шел быстро, сочиняя на ходу слова, которые он должен произнести перед Меритре. Но чем ближе подходил к дворцу, тем тяжелее давались шаги. Ноги не слушались, лицо горело, а сердце колотилось в бешеном ритме. Воины стоявшие на страже спросили, не болен ли он. Но Амени покачал головой и промычал что-то неразборчиво. Он не заметил, как добрался до входа на половину таваннанны. Мешедь правительницы остановил его и спросил: какое у него дело к звездоподобной. Амени кое-как объяснил, что ему нужно сказать два слова Меритре, одной из дочери дворца.
- Меритре. Конечно, знаю, - сказал мешедь. – Подожди в саду. Я ее сейчас позову.
Амени вышел в сад. Его била дрожь. Он со страхом смотрел на дверь, из которой вот-вот сейчас должна выйти Меритре. Как он ей скажет? Что он ей скажет? Как это вообще надо говорить? Нельзя же просто так вот.., словно предложить финики. Он уже начал жалеть, что отказался от услуг грамотного кантикини.
Меритре появилась, как Амени показалось, внезапно. Легко выпорхнула из темного проема, поправляя голубую хасгалу и закрывая глаза рукой от яркого солнца. Она откровенно обрадовалась, как ребенок, увидев Амени, и сильно удивилась:
- Зачем ты меня позвал? – Но, рассмотрев бледное лицо юноши, она не на шутку перепугалась, схватила его за руки и с тревогой в голосе потребовала:
- Говори: что случилось? Говори же!
-Я. – Язык совсем не слушался. – Я пришел тебя просить, - наконец, кое-как подобрал слова Амени. Большие черные глаза Меритре оказались совсем близко. Алые пухлые губы чуть приоткрыты. – Я пришел тебя просить… стать моей сестрой. – Слова сами сорвались, и сразу пришло какое-то облегчение. – Только у меня нет дома, куда бы я тебя привел…
Меритре улыбалась нежной женской улыбкой. Ее щеки порозовели.
- Я согласна! – еле слышно произнесла она.
- Но у меня нет дома, куда бы я…
- Ты разве не слышишь? Не нужен мне сейчас дом. Он будет у нас когда-нибудь.
- Я уеду на охоту. Вернусь через девять дней… Такая традиция, - что-то начал объяснять Амени.
- Я буду тебя ждать. Всегда буду ждать, – просто ответила Меритре. – Иди.
Она вдруг неожиданно для Амени прижалась к его груди. От ее волос пахло жасмином. Но так же внезапно отстранилась и, не говоря ни слова, исчезла в халентуве.
Амени несколько мгновений простоял, приходя в себя. Вдруг он ощутил в себе огромную неземную силу, готовую оторвать его от земли, как птицу. Сердце уже билось ровно и сильно. Грудь распирало от счастья. Хотелось вдохнуть весь воздух, обнять весь мир. Он побежал искать Мурсили. Где там его колесница?
Девять дней - целая вечность. Небольшой отряд колесниц, всего пять повозок, гонял целыми днями среди гор, охотясь на волков. Весной голодные серые разбойники стаями тянутся к человеческому жилью и нападают на скотину. Местные пастухи с лохматыми злобными собаками обшаривали склоны, выгоняя волков на равнины, а колесничие преследовали.
Амени подстрелил пару молодых волков. Мурсили – тот был мастер – не раз охотился. На поручне его колесницы уже висело девять шкур. Шативаза – высокий сильный воин лет на десять старше Амени виртуозно управлял легкой колесницей, но подстрелить волка у него никак не получалось.
Вечером выбирали удобную ложбину где-нибудь возле журчащего ручейка. Распрягали лошадей. Разводили костер. Пекли на углях мясо, пили вино и горланили боевые песни. Если случалась непогода, прятались в домиках местных пастухов. Это даже не домики были, а вырубленные в скалах гроты. Снаружи выкладывалась полукругом стена из булыжников. Низкий вход прикрывала шкура животного или толстая циновка. Очаг разводили прямо посредине помещения. Дым выходил через небольшое отверстие в своде. Местные жители коренастые, суровые и молчаливые всегда были рады принять гостей, но не мешали отдыхать и не лезли с расспросами. Зато неугомонная детвора не давала покоя. Им все надо было знать, все увидеть, потрогать, обо всем спросить. Женщин видели редко. Обычно они занимались домашними делами и редко выходили из дома. Очень хорошей чертой женщины считалось скромность, умение вести хозяйство, рожать много детей. Но если жена была недостаточно толстая, что особо ценилось, обвиняли в этом мужа и даже наказывали.
Назначенный день торжества наступил. Ранним утром Меритре разбудили и отвезли в крытой повозке в храм Богини Солнца. Она совершала обряд жертвоприношения перед золотым львом вместе с маленькой девочкой лет десяти. Это и была дочь лабарны Суппилулиумы, выбранная стать властительницей Митанни. Поднеся Богине Солнца масло, цветы и свежеиспеченный хлеб, они произнесли молитву на старинном хаттском языке, обещая быть верными заботливыми женами и испросив у Богов много детей. Невесты отправились обратно в халентуву, но уже в сопровождении солнечных жриц в ярко желтых хасгалах и таких же головных накидках. Жрицы вымыли в горячей ароматной воде Меритре и дочь лабарны, принялись наряжать невест в тонкие белые одежды. При этом жрицы распевали гимны и грустные песни о женской нелегкой доле.
- Мое имя Сауска, - сказала девочка, внимательно наблюдая, как причесывают Меритре. – Я буду правительницей Митанни. Ты тоже будешь властвовать над народами? Ты, из какой страны? – гордо сообщила она, сверкая большими черными глазами.
- Я родилась в Кемет, - ответила Меритре. – Но правительницей не буду.
- Жаль. Ты мне очень нравишься. Не хочешь пойти ко мне в свиту?
- Я бы с удовольствием, но мне надо будет вскоре возвращаться на родину.
Когда жрицы закончили с одеянием, невест отвели в сад и усадили в деревянную беседку. По саду ходили сыновья лабарны с палками в руках. Даже сам Суппилулиума вооружился дубиной. По традиции жених должен прорваться к невесте, терпя палочные удары родственников и надеть колечко на палец нареченной. Только после этого он может вести ее в храм. Если отец невесты недолюбливал жениха, то ему крепко попадало. Возле халентувы собралась целая толпа юношей, чтобы отвлекать бдительных страж. Они взбирались на стену, что отгораживала сад, орали, стараясь привлечь к себе внимание, даже пытались перелезть на другую сторону, отчего получали палкой от родственников невесты. Стражникам, которые дежурят каждый день у ворот халентувы, приказано было никого не трогать, лишь изредка остужать самых отчаянных и через меру веселых. Перед цитаделью уже с утра стояли огромные кувшины с вином и тлели жаровни. Каждый прохожий мог выпить за здоровье жениха, невесты и их родителей.
Амени и Шативаза выждали момент, пока сыновья лабарны орудовали палками, защищая ворота. Они перемахнули через ограду по приставной лестнице и стремглав бросились в сад. Ни кем не замеченные женихи почти добежали до беседки, но тут на пути из кустов выскочил сам лабарна и, довольно ухмыльнувшись, отходил обоих палкой по спине, крепко, по-отечески. Но им все же удалось заскочить в беседку. Раздался пронзительный визг. Шативаза появился, неся на руках свою маленькую невесту, и Амени держал нарядную Меритре.
- Не перепутали невест? – усмехнулся лабарна. – Хорошо. Тогда поехали в храм.
К подъезду подкатили колесницы, разукрашенные разноцветными лентами и гирляндами цветов. У лошадей на головах красовался высокий пышный плюмаж из разноцветных перьев. Длинные гривы заплетены в косы с ленточками. Молодых усадили в колесницы и, в окружении народа, повезли к храму Бога Грозы. Среди зеленых зарослей самшита шла ровная ухоженная дорожка. Молодые вышли из колесниц и, рука об руку, направились по дорожке к белому храму. Их встретили Старший кантикини и Сестра Богов. В темной прохладной целле горел священный огонь на рогатом алтаре. Весело плескался священный источник. Молодые принесли в жертву Богу Грозы и Богу Солнца хлеб с жиром и кусочками сарамы, кувшины с напитками валахи и марува. Затем они принесли в жертву хлеб Богу окна Хасамили, Богу двери Апкиуу, Богу мужской силы Инару, Богине охоты Румесе и Богу плодородия Телепину. Жрецы обмыли их лица водой из священного источника. Дали выпить освященного вина из ритуальных сосудов. Их руки связали гирляндами из цветов и провели вокруг рогатого алтаря. После, молодых вывели во двор, где запрягли в упряжку для волов. Жрец, одетый Богом судьбы, взялся за плуг. По очереди: сначала Шативаза и дочь лабарны, затем Меритре и Амени под всеобщее ликование, протащили ярмо по кругу. Плуг взрыхлил землю и завершил линию, точно попав в начало борозды. Это считалось хорошим знамением.
Старший кантикини громко произнес:
- Отныне вы муж и жена, как два ствола дерева с единым корнем, как два крыла у птицы, как два вола в упряжи! – Он воздел руки к небу и продолжал: - Боги вас соединили навеки в земной жизни и после смерти. Будете счастливы!
На головы посыпались лепестки цветов, а под ноги полетели черепки битой посуды.
После ритуала все поспешили на веселый пир, который не утихал три дня и три ночи, не давая спокойно спать жителям Хаттусы. Одни музыканты сменяли других. Виночерпии еле поспевали к погребам. Повара не отходили от котлов и жаровен.
46
Яркая белая вспышка заставила Амени вскочить с постели. За ней последовал грохот, от которого вздрогнули стены халентувы. Не зная, что и думать, Амени быстро оделся и выскочил из своей комнаты. Новая ослепительная вспышка застигла его во дворе. Гром оглушил. Внезапно хлынул ливень. Холодные струи забарабанили по земле. Амени еще никогда не видел гроз и таких сильных ливней, поэтому растерялся, даже немного перепугался. Сквозь водяную стену юноша заметил, что в мавзолее Лабарны, который располагался за халентувой, мерцает свет. Он бросился туда, шлепая по пузырящимся лужам. Его окатило холодным дождем. Голова тут же намокла. Между лопаток, по груди, по плечам потекли ледяные струйки. Он подбежал к высокому одноэтажному строению из тесаных камней и юркнул в низкий сводчатый вход. На него пахнуло приятным теплом и ароматным дымком от ладана.
Внутри, не смотря на позднюю ночь, проходила служба. В глубине храма покоился куб из черного гранита чуть ли не в половину человеческого роста. Священный камень называли истаннаной. Истанана служила пьедесталом для пары золотых быков с длинными выгнутыми рогами. На спины божественных животных опирался ногами Бог Грозы, вылитый из серебра. В руках он держал посох-калмус и связку стрел-молний. Перед истаннаной на жертвенном столе, покрытом желтой скатертью стояли блюда с жертвенным хлебом и сыром. Двое жрецов, склонившись над тушей черного барана с разрезанным животом, бормотали заклинание.
Сам лабарна Суппилулиума проводил службу, воскуривая благовония перед грозным ликом Бога Грозы и произносил молитву на древнем хаттском языке. В узкой целле собрались военачальники. Все при оружии в доспехах, как будто собрались в поход. Среди молящихся Амени заметил Мурсили. Тот тоже увидел друга и потащил его за руку в боковой предел храма. Молния вновь прорезала черноту ночи. Гром прокатился эхом по горам. Амени поежился, втягивая голову в плечи.
- Не бойся, - усмехнулся Мурсили. – Обычная гроза. В храме безопасно. Вот если бы ты находился в горах или в открытом поле, тогда одна из стрел Вершителя могла тебя сразить насмерть. Но это означало бы, что Бог Грозы взял тебя в свое небесное войско.
- Я раньше никогда не видел молний, - признался Амени. – У нас гроз не бывает.
- Еще не такое увидишь! – пообещал Мурсили. – Это всего лишь Бог Грозы ведет свое небесное стадо недалеко от Хаттусы. А вот, когда он начнет всерьез гневаться и зажигать деревья – от молний глаза слепнут, а от грома уши закладывает.
- Но почему ночью в храме столько народу?
- Отцу явилось знамение, - объяснил Мурсили. – Ты немного опоздал. Жрецы только что вынули печень у черного жертвенного барана и гадали на ней. Боги предсказывают большую победу. Лабарна долго сомневался: удастся ли захватить Вашшукканни. Артатама – бывший главнокомандующий армии Митанни при Тушратте с помощью силы незаконно взошел на трон. Шутарна – его сын, обманом убил отца, и сам захватил власть над Митанни. Но Шутарну поддерживал правитель Керкемиша. Мы захватили Керкемиш, а правитель погиб. Чтобы удержать в руках власть, Шутарна обратился за помощью к ассирийскому правителю. Из Ашшура в Митанни движутся войска. Но сегодня Боги потребовали от лабарны Суппилулиумы свергнуть незаконного правителя и посадить на трон в Вашшукканни своего зятя и законного наследника – Шаттивазу. Утром наша армия двинется через Бычьи Горы. Из Керкемиша подоспеет войско во главе с Пиясили. Племена хайасов поддержат нас с востока из Исувы. Я со своими воинами выдвигаюсь вперед, чтобы разведать все дороги и помешать ассирийцам большими силами переправится через Евфрат.
- Когда ты уезжаешь?
- Сейчас. Колесницы уже запряжены. Если желаешь, отправляйся со мной. Будет жарко и весело.
- А моя служба при храме?
- Начинается война. Папирусы тебя подождут. Сейчас долг каждого мужчины – браться за оружие и помочь отчизне.
- Хорошо. Я только захвачу теплый плащ и попрощаюсь с Меритре.
- Жду тебя у Львиных ворот.
Амени побежал обратно в халентуву. Он скатал теплый шерстяной плащ. Сунул ноги в высокие кожаные сапоги. Прочный кожаный нагрудник с медными пластинами решил пока не надевать.
- Ты куда собираешься? – в дверях стояла Меритре. Длинная белая хубика спадала до самой земли. Темные вьющиеся волосы выбивались из-под головной накидки, удерживаемой золотым обручем. Она только что соскочила с постели, и остатки сна еще сковывали движения.
После обряда бракосочетания они виделись чаще, чем раньше. Но жрецы строго-настрого запрещали им спать вместе, так, как Меритре еще не достигла нужного возраста.
- Мурсили позвал меня с собой. Он с передовым отрядом направляется в Митанни.
- Ты оставляешь меня здесь одну? – надулась Меритре.
- Я думал, тебе нравится находиться в свите таваннанны. Да и в Митанни мы надолго не задержимся. Как только все закончится, я стрелой примчусь к тебе.
Меритре вздохнула:
- Береги себя! Помни, что я жду и молюсь за тебя.
- Обязательно буду помнить! – он нежно обнял ее и поцеловал в губы. Вот и все прощание.
Дождь почти перестал, оставляя на земле темные лужи. Луна, то и дело, пыталась выглянуть сквозь мчавшиеся по небу тучи. От Львиных ворот в горы двигалась цепочка колесниц, освещая себе путь факелами. Легкие пехотинцы бодро шагали следом. Амени выбежал из арки ворот и наткнулся на Мурсили Сын лабарны, в окружении нескольких старших воинов обсуждал план похода.
- Колесница для тебя готова. – Мурсили показал на небольшую повозку. Она представляла собой каркас гнутого прочного дерева без всякой защиты на тонких колесах с точеными спицами. – Мы отправляемся на легких колесницах, чтобы быстрее двигаться. Будь осторожен. Я даю тебе резвых коней и опытного возничего. А он любит промчаться с ветерком. Так что, держись крепче.
- Не надо нам возничего. Амени сам хорошо правит колесницей.
Сначала все подумали, что это один из молодых воинов – подростков, которых отцы, при достижении четырнадцатилетнего возраста берут с собой в походы. Высокий, тонкий, в добротных доспехах. Медный шлем украшал гребень крашеных конских волос, а защитная маска скрывала верхнюю половину лица. Тонкие голени защищали поножи с изящной чеканкой. Синий плащ перекинут через левое плечо и скреплен простой воинской заколкой в виде головы быка.
- Это же мои доспехи! – удивился Мурсили.
- Ты давно из них вырос, - сказал воин, приподнял шлем. Под маской оказалось лицо Меритре.
- Святая Мать Сауска!!! – воскликнули старшие воины и смущенно отвели взгляды.
- Зачем ты надела доспехи? – удивился Мурсили.
- Я иду с вами, - заявила Меритре, взбираясь на колесницу.
- Куда с нами? Нельзя тебе! – Испугался Мурсили. Старшие воины стояли, раскрыв рты и ничего не понимали. Как это так: женщина посмела обрядиться в воинские доспехи, да еще просится с мужчинами в поход. Дикость!
- Мне – можно. Я не хеттка и не лувийка. К тому же, я командовала чезетом и кое-что смыслю в войне.
- Да ты хоть знаешь, что потом со мной таваннанна сделает! - пытался убедить ее Мурсили. – Мать и без того вечно сердится на меня.
- Сияющая Фыракдыне, да не покинет ее благосклонность Богини Солнца, сама помогла мне надеть доспехи и прочитала защитные заклинания над моей головой, - ответила Меритре.
- Таваннанна? – совсем растерялся Мурсили. Старшие воины развели руками: - Ну, если сама звездоподобная…
- Как ее уговорить остаться? – Мурсили с надеждой повернулся к Амени.
- Не получится, - вздохнул Амени. – Даже не пытайся. Я поведу колесницу, она будет стрелком.
Мурсили взглянул на старших воинов. Те пожили плечами.
- Она не нашей веры. Может у них в Кемет можно женщинам воевать. Пусть идет, только бы не мешала. Сама выдохнется и отстанет.
Амени взялся за вожжи.
- Держись! – улыбнулся он Меритре.
- Вперед! – Крепко хлопнула она ладонью ему по плечу. - Мы снова в одной колеснице, как в первом походе.
Кони лихо рванули с место. Мурсили догнал их. Его лицо все еще выражало растерянность.
- Я прошу тебя, Меритре: будь осторожней. Амени, береги ее.
- Да не беспокойся ты так за нас! – Меритре засмеялась. – У меня волшебный талисман, проверенный в боях. – Она показала позолоченные клыки, что подарил ей Амени.
- Я не представляю, о чем судачат мои воины. Никогда еще не позволяли женщине надевать воинские доспехи, а тем более идти в поход.
- Скажи им, что Меритре приносит удачу. Об этом все знают в Та-Кемет. – Меритре озорно улыбнулась. - А будешь еще возмущаться, я расскажу твоим колесничим, кто подстрелил тебя в Киццуватне.
- Не вздумай! – испугался Мурсили.
47
Желто-серые холмы с пожухлой травой сменили темные неприветливые скалы. Холодный ветер хозяйничал в ущельях. Частенько с серого мрачного неба срывался дождь. Отряд двигался быстро. На редких привалах наспех готовили пищу. Кормили коней. Осматривали ноги животных, обтирали теплым вином. Немного подремав, воины вновь рассаживались по колесницам и продолжали путь. Легковооруженные лучники шли рядом с отрядом колесничих по каким-то горным едва заметным тропам. Они появлялись, то впереди отряда, то подтягивались сзади. Иногда темная цепочка лучников карабкалась где-то сбоку, штурмуя кручу. Казалось, вездесущие разведчики не знали усталости.
Амени и Меритре удивились, увидев, как с неба полетел густой пух. Все вокруг перекрасилось в белый цвет. Меритре ловила пушинки ладонями и весело смеялась, когда они таяли, превращаясь в капельки воды.
- Это снег, - объяснил Мурсили.
- Но откуда он? – Меритре попробовала на вкус снежинку.
- Мать Сауска щиплет гусей. Она укрывает пухом землю. Иначе земля замерзнет, и травы уродятся скудные. А когда пригреет солнышко, пух превратится в воду и ручьями стечет в долины.
Подъем проходил долго. Узкие тропинки терялись в снегу. Камни предательски выскальзывали из под копыт коней. Надо было иметь хорошую выдержку и внимание, чтобы не дать животным запаниковать и свалиться в пропасть, увлекая за собой колесницу. Даже опытным воином порой приходилось тяжело. Наконец поднялись к перевалу. Ледяной ветер ударил в лицо, слепил глаза и пытался сорвать плащи. Руки и ноги немели от холода. Кони отказывались идти. Приходилось слезать с колесницы и тащить за поводья, упирающихся животных, при этом, проваливаясь по колено в холодные сугробы. Мученья продолжались бесконечно долго, пока перевал не был преодолен.
Дорога все же побежала вниз. Ветер понемногу стих. Яркое солнце не давало смотреть вперед, да еще снег переливался разноцветными искрами. Постепенно среди сплошной белизны показались черные проталины. Чем ниже в долину, тем проталин становилось больше, вскоре снег совсем исчез. Амени кутал Меритре в плащ, а у самого руки синели от холода. Но девушка держалась, да еще пела, чтоб согреться.
Через несколько дневных переходов, холодные горы, наконец, остались позади. Отряд спустился в теплые долины Митанни, где зеленели поля, и цвели сады. Они миновал две небольшие крепости. Раньше крепости охраняли путь из Хатти в Митанни. Теперь же укрепления стояли заброшенные. Гарнизоны распущенны, так, как охранников нечем было кормить.
Появились разведчики и доложили, что крупное соединение ассирийцев с колесницами, тяжелой пехотой, метательными орудиями и длинным обозом движется к переправе через Евфрат.
Мурсили решил не спешить. Войска из Керкемиша и из Хаттусы прибудут не раньше, чем дня через три. Пусть ассирийцы подойдут к переправе. Через реку он их не пустит.
Заночевали в одной из заброшенных крепостей. Не шумели, костры не разводили, чтобы не выдавать свое присутствие. Воины подкрепились сыром с черствым хлебом, закутались в плащи и уснули.
Ранним утром, под прикрытием тумана, хетты подкрались к переправе. На реке день и ночь кипела работа. Ассирийцы наводили мост. Прочно связывали длинные толстые бревна в широкие плоты. В местах, где сильное течение, вбивали подпорки, чтобы плоты не сносило. Мост почти закончили собирать, когда Мурсили со своим отрядом налетел и разогнал строителей. Часть моста разрушили, и бревна поплыли свободно вниз по течению. Ассирийская армия выстроилась на противоположном берегу, но никак не могла наказать дерзкую горсточку хеттских воинов. Даже стрелы едва перелетали через реку.
- Нам их не остановить, - озабоченно произнес Мурсили, внимательно всматриваясь во вражеские ряды на том берегу. – Их никак не меньше двадцати тысяч. Это не просто передовые отряды – это войско Ашшура. Я вижу штандарт туртана. Главнокомандующий Ассирии возглавляет армию. Нам надо очень постараться, чтобы удержать их, пока лабарна не подойдет к Вашшукканни и не выкурит оттуда Шутарну.
- Штурм города отнимет много времени, - предположил Амени.
- Нет. В городе наши люди. Они захватят ворота и впустят войска Суппилулиумы внутрь, - успокоил его Мурсили. – Вот как бы нас всех здесь не перерезали. У меня всего три сотни легковооруженных воинов, да двадцать колесниц.
К вечеру появился разведчик. Из Вашшукканни к ним в тыл движется отряд.
- Никак сам Шутарна выдвинулся к ассирийцам на подмогу, - решил Мурсили. – Теперь совсем дела плохи. Придется биться на два фронта.
Хетты быстро оттянулись за холмы и затаились, ожидая отряд из Вашшукканни. Вскоре на дороге появились копьеносцы. Мурсили прикинул силы противника.
- Не больше двух тысяч, и нет ни одной колесницы. С ними мы справимся.
- А что они ведут с собой? – Амени указал на воинов, которые на толстых поводках вели львов. Сразу и не понять, что это львы. Зверей обрядили в прочные кожаные доспехи, укрепленные круглыми медными щитками.
- Вот что придумали, - покачал головой Мурсили. Глаза его тревожно забегали. – Митаннийские боевые львы. Они их используют в сражениях с колесницами. Теперь наши колесницы бесполезны в бою. Как только мы помчимся в атаку, поводыри спустят львов. Лошади перепугаются и перестанут подчиняться вознице. Помнишь свой трюк с бешеной кобылицей. Та просто лягалась, а львы будут бросаться на коней.
- Львов надо перестрелять, - предложил Амени.
- Смотри, как их увешали. Со всех сторон защищены. Надо отступать, - решил Мурсили. Мы проиграли.
- Подожди! – остановил его Амени. У них всего три зверя. – Я знаю, чего боятся львы.
Митаннийцы увидели хеттов и, встав боевым строем, двинулись в атаку. С фланга вылетели колесницы, но не понеслись прямо во фланг, а остановились, делая вид, что готовятся зайти с тыла. Поводыри спустили львов. Звери кинулись вслед колесницам, но тут на их пути встали воины с длинными жердями, на концах которых горели смоляные факела. Они тыкали в морды зверям огнем и обсыпали их камнями. Противно запахло паленой шерстью. Обезумевшие от боли и страха львы кинулись обратно, на своих же. А в это время колесницы налетели с фланга и смешали ряды митаннийцев. Легкая пехота умело вклинилась в строй неповоротливых копьеносцев, и раскололи войско митаннийцев пополам. Колесницы ударили снова, на это раз в тыл. Началась жестокая сеча. Хоть митаннийцев было в несколько раз больше, но строй рассыпался, и они бежали с поля боя.
- Справились! – выдохнул Мурсили.
Солнце клонилось к вечеру. Мурсили приказал разбить лагерь. Надо было дать отдохнуть бойцам и перевязать раны. Меритре сидела на земле, устало прислонившись к колесу распряженной повозки. Амени чуть поодаль кормил коней. Мурсили подошел к девушке.
- Ты держалась не хуже любого воина, - восхищенно сказал он.
Меритре слабо улыбнулась. Лицо ее казалось совсем без крови. Мурсили ее вид не понравился. Он заметил, что девушка прижимает руку к правому боку, там, где заканчивался нагрудник.
- Тебе плохо.
- Позови лекаря, когда он закончит с ранеными, - слабо попросила она.
У Мурсили от ужаса волосы встали дыбом. Он схватил ее руку, оторвал от тела. Вся ладонь оказалась красной от крови.
- Тише, - попросила Меритре. – Амени не должен знать.
- Да как же тише? Лекарь! Сюда! – заорал он, увидев, как Меритре теряет сознание.
- Повезло, - проворчал лекарь, осторожно выкручивая обломок стрелы с каменным наконечником из тела Меритре.
Стрела попала вскользь и уперлась в нижнее ребро, отчего причиняла невыносимую боль. Сейчас, когда лекарь вынул стрелу и промыл рану, Меритре стало намного легче.
- Надо бы прижечь металлом рану, иначе воспалится, - сказал лекарь. – Но я не смею. Девушка не выдержит.
- Жги! – приказала Меритре. – Все терпят – и я вытерплю.
Она вцепилась побелевшими пальцами в руку Амени. Мурсили обмотал рукоять ножа кожаным ремнем и вложил ей в зубы. Она так сильно сжала руку Амени, когда лекарь прижигал раскаленным ножом рану, что потом синяки не сходили дней десять. Выпив успокаивающего отвара, Девушка уснула.
- Надо же, - восхищенно произнес Мурсили. – Она такая хрупкая, нежная – и такая сильная.
- И упрямая, - с горечью добавил Амени. – Я проклинаю себя за то, что не отговорил ее ехать с нами.
- Ты не смог бы. Зря винишь себя. Но если ей завтра будет плохо, мы отправим Меритре с двумя воинами куда-нибудь подальше в безопасное место. И ты бы уходил вместе с ней. Это не твоя война. Зачем тебе зря погибать.
- Нет! – отрицательно покачал головой Амени. – Твои воины подумают, что я трус. Не смей мне больше такое предлагать. Я никогда не удирал с поля боя.
- Пусть будет по-твоему, - извинился Мурсили.
Амени проснулся от ярких красных лучей восходящего солнца. Рядом похрапывал Мурсили, закрывшись плащом. Амени повернул голову в другую сторону и с ужасом увидел, что место Меритре пустое. Где она? Амени принялся трясти за плечо Мурсили. Тот еще в полусне вскочил на ноги, обнажая меч.
- Где они, - прошипел он, протирая глаза.
- Да не они. Меритре пропала, - пытался объяснить ему Амени.
- Куда она могла пропасть, – успокоился предводитель хеттов. – У меня кругом дозорные. Пойдем, поищем.
Часовой показал, куда пошла девушка. Меритре, как будто ничего не случилось, собирала на склоне холма пестрые цветы и напевала себе под нос.
Юноши не знали что делать: сердиться на непослушную девушку или радоваться, что с ней все в порядке.
- Вы еще не совершили утренней молитвы и не умылись, - прикрикнула она на них. – Не смейте ко мне приближаться. Я не желаю разговаривать с грязнулями.
- Но твоя рана… - попытался изобразить строгость Амени.
- Немного болит, - призналась Меритре, - но это не повод стонать и охать.
Вдруг раздался грозный короткий рык. Все разом повернулись и обмерли. В тени густого разросшегося кустарника лежал лев, один из тех боевых в доспехах.
- Меритре, осторожно иди сюда, - первым вышел из оцепенения Амени, вытаскивая из-за пояса нож.
- По-ти-хоньку, - вторил ему Мурсили, приготовив меч.
- Не пугайте его, - неожиданно беззаботно сказала Меритре и смело направилась ко льву.
Они даже ничего не успели сообразить, как девушка оказалась возле зверя. Он обнюхал ее. Особенно внимательно втягивал воздух, учуяв рану на боку.
- Котенок хочет пить. У вас есть вода, - обернулась она к оторопевшим юношам.
Мурсили отстегнул от пояса кожаную флягу.
- Не подходи! Он тебя боится, - предупредила Меритре. – Кидай ее сюда.
Мурсили послушно кинул флягу. Меритре принялась поить льва, выливая понемногу воды себе в ладошку. Зверь жадно слизывал воду. Язык у него был большой, больше чем ладонь Меритре.
- Может, все-таки отойдешь от него, - забеспокоился Амени. – Неизвестно что на уме у этого зверя.
- Это ручной лев. Он меня не тронет. Я знаю заговоры, которыми его заворожу. Идите! Не пугайте его.
- Давай подкрадемся и прирежем его, - предложил Амени.
- Не сможем, - покачал головой Мурсили. – Лев хорошо обучен. Только митаннийцы умеют приручать их. Ты можешь драть его за уши, пихать руку в пасть – он будет только огрызаться. Но если покажешь ему нож – разорвет тебя на части. За Меритре не бойся. Лев чувствует, что она слабее его и совсем не пахнет воинским потом, поэтому даже не поцарапает ее. Камышовая кошка опаснее.
Подбежал один из разведчиков. Из его слов выяснили, что к Вашшукканни подходит войско Пиясили из Керкемиша. Мурсили облегченно вздохнул. К вечеру город будет в руках хеттов, и им с тыла ничего не угрожает. Еще разведчик донес, что из Вашшукканни, тайно ночью вывезли несколько тяжелых телег, запряженных волами. Обоз направился на юг. Но разведчики следили за обозом. Охрану перебили и захватили телеги. В них оказалось золото и драгоценности.
- Шутарна готовится удрать, - решил Мурсили. – Надо пойти посмотреть, что он решил припрятать.
-А Меритре? Как оставлять ее наедине со зверем? – все еще беспокоился Амени.
Мурсили оставил двух лучников проследить: если зверь поведет себя агрессивно, - защитить девушку. Но Меритре совсем освоилась со львом. Она заставила его подняться, ослабила ремешки на латах и повела к реке, придерживая за толстый ошейник.
Мурсили осмотрел добро, находящееся в повозках. Среди кусков дорогой ткани, лежа серебряная и золотая посуда, светильники из того же драгоценного металла. На глаза попалась статуэтка женщины в боевых доспехах. Раньше статуэтка стояла на льве. Теперь золотой лев отпиленный валялся рядом.
- Да это же все из храма Истар или Иштар, как зовут ее аккадцы, - сообразил Мурсили. – В свое время в Ниневии находился храм богини Истар – покровительницы воинов, плодородия, скорби и любви. Митаннийцы, когда захватили Ниневию, разрушили храм, а все драгоценности вывезли в Вашшукканни. Вот, смотри. – Мурсили среди добра раскопал великолепный золотой шлем с высокими витыми рогами. Между рог, возле самых острых кончиков был припаян круг из отполированного серебра. – Шлем Истар. В храме стояла алебастровая статуя богини в человеческий рост. Ее украшал этот шлем.
- А зачем серебряное зеркало между рог? – поинтересовался Амени.
- Во время утренней молитвы солнце сквозь специальное окошко падало на зеркальце и в темном храме казалось, что над головой богини сияет звезда, - объяснил Мурсили. - Он покопался еще в драгоценностях. – А вот и нагрудник Истар из золота.
Нагрудник делал искусный ювелир. В золоте он в точности повторил тело юной девушки: каждую жилочку, каждый изгиб, небольшие чаши грудей с торчащими сосками и даже ямочку пупка.
Мурсили извлек красный плащ с серебряной вышивкой.
- Смотри, серебряной нитью вышиты перья. Плащ лежал на плечах, как будто богиня сложила крылья и в любой момент расправит их и воспарит. А это ее щит.
Круглый деревянный щит, обтянутый шкурой леопарда, украшали узоры из золотой и серебряной фольги. В центе красовалась голова льва с оскаленной пастью.
- Какой странный узор, - сказал Амени, проводя пальцем по краю щита. – Похоже на буквы.
- Так и есть, - подтвердил Мурсили. – Здесь надпись на аккадском, а здесь - на шумерском.
- Ты сможешь прочитать?
- Смогу, - кивнул головой Мурсили. – Наставники немало палок сломали о мою спину, заставляя учить эту тарабарщину. – Он внимательно оглядел надпись и прочитал: - Этот щит принадлежит Иштар - грозной богини, которая управляет двумя великими сущностями жизни. Она печальная в скорби и жестокая в битве. Она - сияющая и прекрасная богиня любви. Склонить на свою сторону богиню Иштар не так то просто. Молись усердно и не жалей подношений. Не смей ее обижать! Она будет злобно преследовать любого, кто ее разгневает. У нее было много мужей, которые быстро находили свою смерть, когда Иштар уставала от них. Иштар наблюдет сверху за миром под видом Утренней Звезды, идущей вслед за солнцем. Иштар вечно остается молодой и целомудренной
- Какой красивый шлем! – рядом стояла Меритре и вертела в руках рогатый шлем Иштар. – Если простой смертный наденет то, что принадлежит Иштар, то покроется кровавыми язвами и упадет мертвым, а род его в десять поколений будет проклят, - прочитала она. – Страшно. А он как раз на меня.
- Лучше не надевай, - предостерег ее Мурсили. – Кто знает, какие заклинания прочитали над ним жрецы. А где твой лев?
- Я накормила его хлебом и сыром. Он отдыхает. Бедняга проголодался.
Их отвлек дозорный, сообщив, что ассирийцы вплавь переправляются на эту сторону. Мурсили и Амени побежали обратно к лагерю. С высоты холма они увидели, как в воде барахтаются множество людей.
- Касситы, - узнал их Мурсили. – Туртан решил не рисковать тяжелой пехотой.
- Кто такие эти касситы? – спросил Амени.
- Дикие племена, которых невозможно покорить. Ашшурбалит частенько нанимает их для выполнения грязной работы: вытоптать посевы или вырезать поголовно селения на землях врагов. Касситы – не люди – звери. Лучше в плен к ним не попадаться. Прежде чем убить, они любят насладиться изощренными пытками. Что такое жалость – им неведомо.
Касситы выбирались на брег и толпой направлялись к месту, где держали оборону хетты. Лучники открыли по ним стрельбу. Но врагов из воды вылезало все больше и больше.
- Попробуем уйти, решил Мурсили. Нам не выстоять.
Но тут пришло известие, что ассирийцы легкими отрядами скрытно переправились выше по течению и отрезали путь к отступлению.
- Остается только стоять насмерть, - развел руками Мурсили.
Тем временем касситы подступали все ближе. Зашуршали стрелы. Жутко было смотреть на этих обросших воинов, почти обнаженных, в звериных шкурах. Они кидались в атаку, ничего не страшась. Когда стрела поражала дикаря, он падал на землю, но оружие не выпускал из рук и пытался ползти вперед, пока смерть не останавливала его.
Мурсили читал молитву, готовясь к последней битве. Амени вдруг вспомнил про Меритре. Надо как-то ее предупредить, чтобы она попыталась спрятаться. Он вновь проклинал себя, что взял ее с собой.
Касситов собралось уже больше тысячи. Они готовились ринуться в атаку и безжалостно перерезать всех хеттов. Как вдруг грозно зарычал лев. Касситы остановились и с ужасом смотрели куда-то в сторону. Атака прекратилась. Амени и Мурсили повернули головы, пытаясь рассмотреть, чего так испугались дикари. На вершине холма, вся сияя в лучах солнца, стояла богиня Иштар. А кто еще мог носить рогатый золотой шлем. Над чьей еще головой может ослепительно сиять звезда, заставляя прикрывать глаза рукой. Кого еще мог сопровождать грозный лев в доспехах. Алый плащ подхватывали порывы ветра, и казалось, будто богиня расправляет серебряные крылья. На левой руке круглый щит с львиной головой. Ее тело из чистого золота. «Аштар!» - робко прокатилось по рядам касситов. Они замерли.
- Дикари приняли ее за богиню, - понял Мурсили. Надежда загорелась в его глазах. Он отложил оружие, упал на колени, протянул руки по направлению к Меритре и, что есть силы завопил: - Аштар! Аштар!
Амени моментом сообразил, что надо делать, и последовал его примеру, до конца не веря в спасение. И вдруг все касситы попадали на колени и забормотали что-то на своем языке.
Появился передовой отряд ассирийцев, тех, что переправились выше по реке. Военачальник, видать из луллубеев, с помощью нескольких своих телохранителей пытался пинками поднять касситов и продолжить атаку. Луллубеи в своих далеких горах молились совсем другим богам. Иштар они не поклонялись. Но у него ничего не вышло. Касситы продолжали стоять на коленях и молиться, протягивая руки к Меритре. Тогда он приказал лучникам подстрелить ее. Но кто посмеет стрелять в богиню? Все стрелы прошуршали мимо, А Меритре даже не дрогнула.
- Она неуязвима! Сама Иштар! – заголосили уже ассирийские копьеносцы и попадали на колени.
Военачальник в ярости кинулся на Меритре с обнаженным мечом, но споткнулся о камень и растянулся у ног богини. Лев, почуяв угрозу, тут же одним ударом своей огромной лапы расколол ему голову. Другого военачальника, который осмелился до сих пор стоять с обнаженным мечом, тут же зарубили топорами. Тем временем Меритре плавно спускалась с холма. У касситов началось какое-то безумие. Они голосили все громче, но лев зарычал так оглушительно, что все разом притихли. А Меритре продолжала идти сквозь коленопреклоненную толпу. Люди подползали и целовали край ее алого плаща и следы от ее ног.
Появились колесницы. Сам седовласый туртан ехал впереди. Высокая медная тиара защищала его голову. Длинный, до самых колен кожаный фартук с бронзовыми пластинами укрывал грудь и живот. За колесницами пылили копьеносцы в островерхих медных шлемах, с большими круглыми щитами и длинными копьями.
- Что вы разорались? - недовольно прокричал туртан.
- Иштар! Иштар! – показывали ему.
- Где тут Иштар?
Касситы совсем недружелюбно смотрели на главнокомандующего. Амени и Мурсили с тревогой ожидали развязки. Туртану не понравились злобные взгляды касситов. Если эти твари взбунтуются – ему несдобровать. Убьют на месте. Он вынужден был слезть с колесницы и подойти ближе к Меритре.
- Кто же ты, богиня? - спросил он.
Вдруг туртан грохнулся перед ней на колени.
- Такого я еще не видел! – улыбнулся Мурсили.
- Аштар! Аштар! – вновь заволновались касситы.
Туртан тяжело поднялся. Внимательно вгляделся в лицо девушки и тихо, на языке роме, чтобы никто другой его не понял, сказал:
- У меня помутился разум, или я вижу перед собой Дочь Солнца Меритре?
- Я узнаю тебя, - ответила Меритре, еле сдерживая льва, который злобно рычал и рвался со строгого поводка. – Ты приводил моему отцу, солнечному правителю Эхнэйоту воинов для охраны столицы.
- Да, моя госпожа. Но откуда ты здесь? Среди хеттов? Да еще с боевым львом? А эти доспехи? Они из храма Иштар. Волшебство какое-то.
Высокий лоб туртана покрылся морщинами. Военачальник растеряно почесал черную крашеную бороду.
- Ничего не понимаю. Как же мне поступить? Тебя приняли за богиню. Тогда будь ей до конца. Прошу в мой шатер. Не отказывайся, иначе меня изрубят на куски.
Ассирийцы спешно разворачивали лагерь, чтобы закрепиться на западном берегу Евфрата. Четким прямоугольником выросла земляная насыпь. Под ней ров. Пестрели шатры военачальников и развивались штандарты отрядов. Туртан сам, лично провел Меритре в свой огромный полосатый шатер. Всю дорогу он шагал за ней пешком и бережно нес щит богини. Воины тянули руки, пытаясь коснуться щита, но бдительные телохранители безжалостно отгоняли всех плетками.
Про хеттов все забыли. На них никто не обращал внимание. Мурсили, пользуясь этим обстоятельством, незаметно и тихо отвел своих воинов подальше в удобное место для маневров. Амени пытался последовать за Меритре, но в сутолоке так и не смог пробиться к ней. Тогда он поспешил обратно к Мурсили. Надо было подумать, как выручить девушку. Но все вскоре разрешилось само собой. Вестовой из ассирийского лагеря принес глиняную дощечку. В послании туртан приглашал Мурсили и Амени к себе отведать вина и переговорить. Он обещал полную неприкосновенность своим гостям. Амени обрадовался. Юноша места себе не находил, волнуясь за Меритре. Мурсили его успокаивал: что может случиться с богиней, но у самого в глазах читалась тревога.
К шатру туртана не так просто было пробраться. Его взяли в плотное кольцо воины и чего-то ждали. Пройдя через три кордона телохранителей, Амени и Мурсили очутились под обширным разноцветным пологом. Пол устилали дорогие ковры. Амени заметил Меритре. Она сидела в дальнем углу шатра на куче подушек. Рядом дремал лев. Туртан нервно шагал взад-вперед и морщил лоб. Без доспехов и шлема он казался обыкновенным старым торговцем. Разве что седина в бороде закрашена дорогой черной краской.
- Счастье тебе и всему твоему Дому, - приветствовал его Мурсили.
- Здоровья и силы, - вторил ему Амени, сам неотрывно следил за Меритре.
- Со мной все в порядке, - крикнула она. – Ем виноград. – Девушка показала огромную спелую гроздь.
- Пусть Боги покровительствуют вам! – устало поприветствовал их Туртан. – Ну и историю мы закрутили! Давайте все по порядку. Я хотел бы сначала переговорить с предводителем хеттов.
- Я командую отрядом, - откликнулся Мурсили.
- Узнаю бесстрашного сына лабарны, - повернулся к нему туртан – Твой отец умен. Так обхитрить Ашшурбалита… - Туртан затряс бородой.
- Объясни толком, - попросил Мурсили.
- Пока я обучал войско и готовился захватить Митанни, твой отец вел тайную переписку с нашим вечным врагом - правителем Вавилона, да так скрытно, что никто не смог пронюхать. Нынче лабарна Суппилулиума выдает одну из своих дочерей за правителя Вавилона, и если мы попробуем ввязаться в войну с Хатти, то нам в спину ударят наши извечные враги.
- Даже я об этом не знал, - удивился Мурсили.
- Мы уходим обратно за Евфрат. Твои воины свободны. С Шутарной, что укрылся за стенами Вашшукканни, можете сделать что угодно: хоть казните, хоть упрячьте в темницу или отпустите на все четыре стороны – Ашшурбалиту все равно. Наш солнцеподобный властитель земель Ашшура уже отослал лабарне Суппилулиуме послов с щедрыми дарами и клятвой в вечной дружбе. Мы больше не враги. Но попрошу об одном. – С этими словами туртан преобразился в молящегося старика.
- Мы слушаем тебя.
- Я должен Меритре сопроводить в Ниневию. Она же явилась в образе великой богини. Вон - свидетелей сколько. Если я этого не сделаю, меня посадят на кол и казнят всю мою семью. А касситы станут неуправляемые.
- Аштар! Асторет! Иштар! Астарта! Анунит! Инанна! – донеслось снаружи. Потом все громче и громче, на разных языках призывали богиню явить свой лик страждущим. Уже почти все войско призывно горланило.
- Что я говорил.., - кивнул туртан на вход и безнадежно развел руками.
Меритре отложила виноград, встала и надела рогатый золотой шлем, поправила алый плащ. Лев повел ухом, нехотя поднялся и лениво направился к выходу, понукаемый новой хозяйкой. При виде Иштар все воины пали на колени и протянули к ней руки.
- Великая, - кричали из толпы. – Мой сын повредил ногу и хромает. Помоги ему.
- Всемогущая! – орал другой. – Моя жена не может родить мальчика. Снизойди до нас.
- Излечи мою мать от слепоты, - пытался докричаться третий.
Кольцо сужалось. Телохранители еле сдерживали жаждущих прикоснуться к стопам Иштар! Некоторых охранников свалили и растоптали. Меритре попятилась. Туртан и оба юноши с обнаженными кинжалами вскочили из шатра, готовые отбить Меритре.
- Тихо! – перекрыл всех громкий властный голос. Рядом с Меритре вырос высокий человек в длинной белой одежде, по краю которой шел золотой орнамент из магических знаков. На его голове возвышалась белая цилиндрическая тиара. Он воздел руки вверх, призывая всех к повиновению. В одной руке человек держал посох с серебряной головкой голубя на конце, в другой связку белых голубиных перьев. – Тихо! Вы что, хотите разгневать всезнающую Иштар? Назад! Хотите, чтобы вместо исцеления она наслала на ваши семьи шестьдесят болезней, а вам после смерти не было бы покоя в подземном царстве Эрешкигаль? Быстро всем разойтись и молиться!
Голос человека в белой мантии был до того властным, что все тут же притихли.
- О, мудрейший ишшакум, - вздохнул с облегчением туртан. – Ты нас спас. Я могу заставить своих воинов бесстрашно сражаться на поле боя, но когда они сходят с ума – я бессилен.
- Ну что ж, тебя можно понять: ты отвечаешь за силу, я отвечаю за души этих несчастных болванов. О, прошу прощение за свою бестактность. – Человек в белой одежде красиво опустился на колени, коснулся лбом ног Меритре и так же красиво поднялся. Лев внимательно за ним наблюдал, хищно облизнулся, но даже не рыкнул.
Все прошли обратно в шатер. Стражники встали у входа.
- Рад видеть тебя верховный жрец Ашшура, - поклонился ему туртан.
- Представь мне богиню. Я сгораю от нетерпения узреть ее облик.
- Меритре сняла шлем.
- Живи вечно, - поклонился ей верховный жрец Ашшура. – Я узнал тебя, о Несущая Солнечный свет. Но не вижу священного анха на твоей руке. Что же случилось? Почему ты здесь?
- Пусть это останется моей тайной, - ответила Меритре. – Если я вам мешаю, то могу тайно покинуть лагерь.
- Ни в коем случае! – воскликнул ишшакум. – Ты – наша богиня и оставайся ей. Туртан! – удивленно развел руками жрец. – У тебя гости! Накорми их и развлеки. Пусть невольницы танцуют, а слепые музыканты стараются всю ночь.
- Все будет исполнено, - пообещал туртан и тут же отдал распоряжение.
Пока Амени, Мурсили и Меритре угощались фруктами и вином, наслаждались танцами стройных невольниц, жрец Ашшура поманил туртана в дальний угол и тихо спросил:
- Кто-нибудь знает, что Меритре здесь?
- Похоже - никто. Только я ее могу признать, потому, как бывал в Ахйоте и видел всех детей Солнечного правителя Кемет.
- Каким образом Несущая Солнечный свет очутилась здесь?
- Запутанная история, - пожал плечами туртан. – Нынешний правитель Кемет отправил Меритре в жены правителю Керкемиша. Но пока караван с невестой находился в пути, Суппилулиума захватил Керкемиш. Посланница с берегов Хапи оказалась не то в плену у хеттов, не то в гостях. Прожила некоторое время в Хаттусе и даже находилась в свите таваннанны. Ее родственник, вернее дядя сейчас занял трон в Митанни, и она, якобы пришла вместе с хеттами помочь ему установить порядок в стране. В общем, толком я ничего не понял.
- Ты ей поверил? – ишшакум внимательно, испытывающим взглядом испепелил туртана.
- Зачем ей врать? – покачал головой туртан.
- Тогда держи в тайне: кто она на самом деле.
- Но ты нашел выход?
- Почти. Складывается все просто замечательно.
- Объясни.
- После падения Митанни Ашшур стал, наконец, свободным. Наш великий правитель Ашшурбалит желает сколотить крепкое большое государство. С Вашшукканни у него не получилось. Суппилулиума обхитрил его и прибрал столицу Митанни к своим рукам. Но зато, он может подчинить себе Ниневию. Этот огромный многоязычный город, в котором сходятся все торговые пути. Ниневия так же находилась под властью Митанни долгие годы. Теперь же она – ничья. Надо ее взять со всеми прилегающими богатыми землями.
- Город сильный. Стоит на золоте, - согласился туртан. – Но жители уж очень свободолюбивые. Сколько воинов угробим во время осады, да и восстания случаются в Ниневии часто. Чуть что – торговцы подбивают ремесленников, а те хватаются за оружие. У Тушратты в последнее время хватало хлопот с Ниневией.
- Так-то она так, - кивнул головой ишшакум, - однако припомни: кто покровительствует городу, и чей главный храм разрушили митаннийцы до основания?
- Иштар, - вспомнил туртан.
- Она сидит перед тобой. И если в славном городе Ниневии сам Ашшурбалит встретит великую богиню-покровительницу, да еще заложит новый храм, жертвуя на него строительного камня и рабов. Неужели город не признает в нем своего властелина?
- Хитро придумал, - изумился туртан.
- Мы возьмем Ниневию без кровопролития и длительной осады, да еще устроим великий праздник. А какие поля и сады вокруг Ниневии! И все это будет наше.
- Осталось уговорить Меритре сыграть роль Иштар до конца.
- Я этим займусь. А ты позаботься о сохранении тайны. Предупреди своих слуг и телохранителей: за одно лишнее слово они лишаться языка, чтобы не болтать и рук, чтобы не писать, а то – и жизни.
Ишшакум поднялся, мелкими шажками, согнув спину в униженном поклоне, подошел к Меритре и упал перед ней на колени, уткнувшись лицом в пол.
- Я слушаю тебя, уважаемый ишшакум, - сказала Меритре.
Чиновник уселся напротив и, поиграв огромными перстнями на пальцах, произнес:
- Мой божественный господин и повелитель всей земли Ашшура, великий и непобедимый Ашшурбалит приглашает тебя посетить славный город Ниневию и предстать перед его очами. Он будет счастлив лицезреть богиню, сошедшую с небес.
- Ты предлагаешь мне дальше прикидываться богиней и обмануть самого Ашшурбалита? – возмутилась Меритре.
-Что ты! – замахал руками ишшакум. – Разве можно обмануть самого проницательного? У него за спиной всегда стоит посланец Бога Ашшура и шепчет на ухо. Для моего божественного господина ты – самая желанная гостья и дочь его брата - правителя великой Та-Кемет. А, вот, для остальных…
- Я не хочу обманывать народ.
- Уже не остановиться, - развел руками ишшакум. – весь лагерь бурлит. Весть о великом чуде разнеслась по всей вселенной. Скоро сюда хлынут сотни паломников. Ты не сможешь выйти из шатра незамеченной.
- Но, это подло – выдавать себя за богиню. Одно дело – я пыталась спасти своих товарищей от диких касситов, другое дело – обещать людям благоденствие и исцеление.
- Позволь мне все твои грехи взять на себя. – Глаза ишшакума холодно сузились. – Воины великой Ассирии – они как дети: верят во всякие чудеса. У нас тут боги да прорицатели чуть ли не каждый день появляются. Но если люди чувствуют, что их обманули – пощады не жди. Обычно лжепророков кидают в чан с кипящим маслом, а потом изжаренное мясо отдают собакам на растерзание. Не пощадят никого: ни тебя, ни твоих друзей, ни туртана, и даже меня могут сварить в том же котле.
- А если я последую с тобой в Ниневию?
- Устроим праздник, закладки нового храма. Исцелишь пару больных. После вознесешься обратно на небо. Обещаю хорошую награду и корабль до верхнего Тигра, - успокаивал ее ишшакум. - Там ты можешь вернуться в Хатти или даже в Ахйот, предварительно дав обет молчать обо всем произошедшем. Всего лишь небольшое приключение и несколько дней роскошной жизни в образе богини.
- Я пойду с ней, - вмешался Амени.
- И я, - решил Мурсили.
- Что касается тебя, - ишшакум небрежно ткнул пальцем, унизанным перстнями Амени в грудь. – Держаться будешь возле моей персоны, и слушать каждое мое слово. Забудь, кто она такая. Для тебя, как и для всех остальных, она – богиня Иштар. Я могу тебя взять с собой только в роли слуги. А сына лабарны я должен очень вежливо, но настойчиво попросить покинуть наш лагерь и возвращаться к отцу. Я не хочу, чтобы Суппилулиума подумал, будто мы взяли его сына в заложники.
-Но..., - попытался возразить Мурсили.
- С твоими друзьями ничего не случиться, - успокоил его ишшакум. – Скоро ты их снова увидишь.
- Можешь поклясться? – не отступал Мурсили.
Ишшакум гордо вздернул свою завитую лоснящуюся бородку.
- С тобой говорит ишшакум всей Ассирии. Его слова – что чистое серебро.
- Верю, - немного успокоился Мурсили.
- Но и ты должен дать слово – молчать.
- Перед тобой сын лабарны, - дерзко ответил Мурсили. – Его язык или говорит правду, или молчит. Беру в свидетели своего покровителя – Бога Грозы.
48
По приказу ишшакума соорудили огромные носилки, в которых установили белый шатер. В шатре на небольшом стульчике восседала Меритре, скрытая от посторонних глаз. У ног ее улегся лев. Двадцать сильных отборных воинов подняли носилки на плечи. Еще две сотни воинов, вооруженные большими круглыми щитами и острыми короткими мечами охраняли процессию.
- Мы поедем следом, - сказал ишшакум Амени.
- В колеснице?
- Верхом, - удивил его жрец. – Ты никогда не ездил верхом?
- Нет, - растерялся Амени. – Я и колесницей править недавно научился. Никогда не слышал, чтобы на конях ездили верхом.
- Мое нововведение, - не без гордости объяснил ишшакум, – конное войско. Передвигается быстро. Появляется в самых неожиданных местах и так же быстро отступает.
- Как же они ведут бой? Неудобно сидя на коне махать мечом.
- Так же как и пешие. Если ты видел наше регулярное войско в бою, то знаешь, что воины обычно бьются попарно. Один вооружен большим щитом и копьем. Рядом с ним всегда легкий пехотинец с луком, мечом или кинжалом. Тяжеловооруженные воины стоят, словно стена, а легкие пехотинцы прячутся за щитами и неожиданно выскакивают или встречают противника стрелами. Всадники так же с тяжелым вооружением и с легким, как и пехотинцы. Но они могут быстро переместиться в тыл противника, слезть с коней и организовать строй, а если враг побежит, то преследуют верхом и не дают опомниться. Тяжелые всадники бьют копьем, легкие стреляют из лука.
- Но такая же тактика в бою на колесницах.
- Похожа, - согласился ишшакум. – Однако, колесницы неповоротливы и хороши только на открытой местности. А если противник поджидает тебя на горном склоне?
Слуги подвели двух крутобоких коней. Простая уздечка. На спине кусок шкуры козла.
- Как же на него садиться? – спросил Амени.
- Смотри! – Ишшакум погладил коня. Схватил его за гриву, подпрыгнул и легко оказался сверху. – Вот и все! Правую ногу закидывай.
Амени попытался, но не удержался и свалился на землю. Все вокруг засмеялись.
- Подпрыгивай выше, - посоветовал ему ишшакум.
Амени повторил попытку, но слишком сильно, так, что свалился уже с другой стороны. Воины покатывались со смеху. Наконец на третий раз ему удалось усесться на широкий круп. Конь, долго терпевший издевательство, выгнул шею и больно ущипнул его за колено.
- Не позволяй кусаться! Покажи, что ты его хозяин, – учил ишшакум, - но и не обижай зря.
Сидеть оказалось ужасно неудобно, да еще трясло. Но очень скоро Амени приноровился к шагу коня, и ему, даже, понравилось ехать верхом.
Вскоре навстречу процессии потянулись паломники. Их становилось все больше и больше. Весть о явлении к народу богини Иштар разнеслась вплоть до самых отдаленных уголков Ассирии. Продвигаться становилось все труднее и труднее. К вечеру следующего дня процессия встала. Люди хотели видеть живую Иштар и окончательно перегородили дорогу. Не помогали ни угрозы, ни удары плетьми. Ишшакум приказал свернуть к Тигру и пересадить Меритре на барку, заранее подготовленную для такого случая. Богиня продолжила путешествие по воде, а народ неотступно следовал за баркой по берегу.
Ишшакум в окружении отряда всадников ехал по хорошей ровной дороге. Вокруг, куда не кинешь взгляд, всюду поля. Ветер пролетал, поднимая зеленые волны. Ровными бесконечными рядами раскинулись виноградники. Сады благоухали. На горных пастбищах паслись многочисленные стада. До чего богатая страна – Ассирия!
Впереди рабочие чистили оросительный канал, шедший от Тигра и поправляли небольшой каменный мост, перекинутый через канал. Когда процессия подъехала ближе, люди тут же бросили работу, сошли на обочину, освобождая дорогу всадникам, и попадали на колени. Лишь один надсмотрщик с плетью в руке остался стоять, согнувшись в низком поклоне. Амени разглядел тощие голые спины со следами кнута, бритые затылки и веревки на шеях.
- Кто это? – спросил он у ишшакума.
- Рабы – вардум, - безразлично ответил жрец, как будто речь шла о стаде свиней. - Вон тот с клеймом на спине – убийца. У которых уши отрезаны – это воры. С бритыми затылками – те за долги потеряли звание авилума – свободного человека, и теперь горбатятся вместе с этим сбродом. А у тех, видишь, дощечки на шее с надписью – это пленные. Эй! – крикнул он надсмотрщику. – Чей это скот.
- Храма Бога Ашшура, - ответил погонщик, и тут же засвистел его длинный кнут, охаживая спины несчастных. – Отползайте дальше! Воняете тут. Господину неприятно вдыхать ваш смрад.
- Спроси у того, - Ишшакум ткнул пальцем в сторону раба с клеймом убийцы, – за что он наказан?
- Говори! – приказал погонщик, пнув раба в бок ногой.
- Я ограбил тамкара и убил его, - не поднимая головы, пролепетал он.
- Заслужил! – зло кинул ишшакум. – разве можно честных торговцев убивать.
- Заслужил! – согласился погонщик и еще раз сильнее пнул убийцу.
- А этот? – Ишшакум показал на двух воров.
- Они ограбили храм, - ответил за них надсмотрщик. – За это им отрезали уши, выдрали ноздри и вырвали языки.
- Заслуженная кара, - кивнул ишшакум. – А остальные. Подними вон того. Он местный?
- Голову подними! – крикнул погонщик. – С тобой господин хочет говорить.
Несчастный поднял обожженное солнцем лицо. - За что наказан?
- Я был пастухом, - жалобно прохрипел раб. – Пас стадо знатного уккулума. Но разбойники с гор отбили у меня половину стада. Я продал своих детей и сам продался на пятьдесят лет, чтобы отплатить долг.
- Этот несчастный страдает несправедливо, - решил ишшакум и швырнул ему серебряную пластину испещренную иероглифами. – Ты свободен. Отправляйся в Ниневию, найди главу города – лимму. Покажешь эту пластину. Он выдаст тебе серебра, чтобы выкупить себя и детей.
Раб завыл от радости, словно пес, крепко сжимая в руках пластинку серебра:
- Я буду молиться за тебя, добрый господин!
- Благодари не меня, а Богиню Иштар. Это она тебя освободила. Я, всего лишь, выполняю ее волю. А ты, - он протянул надсмотрщику небольшой мешочек. – Здесь серебро. Накорми сегодня их и сам напейся. Иштар всех благословляет.
- Благодарю тебя, господин, - обрадовался погонщик. – Слава Иштар!
Отряд поехал дальше. Амени все оглядывался на коленопреклоненных рабов.
- Ты никогда не видел вардум? – спросил его ишшакум. – Разве у вас в Кемет в каменоломнях не работают преступники?
- Работают. Но над ними так не изматывают. У многих отрезаны носы и уши. Они почти без зубов. Тела тощие и все в побоях.
- А что их жалеть? – удивился ишшакум. - Скот выше ценится. От скота и пользы больше. А рабы для того и существуют, чтоб до смерти трудиться на тяжелых работах. Кто-то же должен рыть каналы, укреплять дамбы, точить камень. На то существуют вардум. Клеймят и уши отрезают только преступникам, чтобы не вздумали бежать и смирились со своей долей.
- Рабы у вас только мужчины?
- Нет. Женщин много. Но они, в основном работают в прядильных или ткацких мастерских. Конечно, лицо им не трогают, но клеймо раскаленным металлом ставят.
Впереди, за рощами метелок финиковых пальм появились высокие кирпичные стены.
- Ниневия, - показал Ишшакум. – Город, где живут самые искусные ремесленники и самые богатые торговцы.
Спускались сумерки, но город светился от множества факелов. Народ высыпал на набережную, толпился на стенах и с нетерпением ожидал великую богиню Иштар.
- Прибыл ли великий Ашшурбалит? – поинтересовался ишшакум у стражника на воротах.
- Прибыл, достопочтенный господин, и находится во дворце лимму.
Ниневия стояла на восточном берегу Тигра вытянутым треугольником. Сквозь город протекала небольшая речка – приток Тигра. Два высоких холма располагались у западной стены. На одном холме стоял дворец лимму в виде трехступенчатой башни, на другом холме покоились развалины храма Иштар. Когда-то митаннийский правитель-завоеватель Саусаддаттар ворвался в Ниневию после длительной осады, в храме Иштар заперлись последние защитники. Сломить сопротивление вольных горожан удалось только после того, как рухнули стены святилища, погребая под собой бесстрашных защитников и множество осаждавших их врагов. Саусаддаттар очень сильно разозлился и запретил под страхом смерти восстанавливать храм. А все золото и украшения увез к себе в Вашшукканни. Но горожане тайком продолжали ходить к развалинам храма, молились и приносили цветы. Они верили, что покровительница Ниневии не покинет свой город и свой народ.
Проникнув через южные «Ворота Толпы», всадники оказались в самом городе. Пока все жители встречали барку с Иштар, им удалось извилистыми грязными улочками, состоящих из однообразных глинобитных домиков, добраться до дворца наместника.
Площадь перед дворцом, вымощенная квадратными каменными плитами была чисто выметена. Воины в островерхих медных шлемах с начищенными круглыми щитами охраняли вход во дворец. Два каменных исполина – ламассу, крылатых быков с человеческой головой стояли с двух сторон от каменной лестницы, поднимающейся ко второму уступу дворца. От грозного взгляда из-под нависших бровей каменных чудовищ, сердце в груди сжималось. Лестница, устланная коврами, вела наверх, где зиял вход с распахнутыми настежь резными воротами.
- Я отправляюсь к правителю, - сказал ишшакум, спрыгивая с коня.
- А мне что делать? – поинтересовался Амени.
- От моего имени обратись к писцам правителя. Пусть тебе выдадут соответствующую одежду. И обязательно купи накладную бороду. Неприлично юноше, пусть даже молодому, ходить с голым лицом. Тебя припишут в свиту правителя. Сыновья знатных воинов и высших чиновников всегда находятся при повелителе и выполняют всевозможные поручения. Вот тебе серебряный медальон. Повесь его на шею. Не потеряй. Этот знак определяет ранг его владельца.
Оставив Амени, ишшакум совершил восхождение по лестнице, при этом шепча молитву. Ему тут же слуги поднесли серебряный посох с головкой голубя и связку перьев.
С пристани, словно далекий гром донесся крик тысяч голосов. Большие медные трубы взвыли, распугав в округе всех птиц. Хухупалы гулко забили.
Гул нарастал, и вот на площадь ступили копьеносцы плотными шеренгами. Над их головами плыли носилки Иштар. Меритре в рогатом шлеме с сияющей звездой, в красном крылатом плаще, в золотом нагруднике, с щитом в руках неподвижно стояла на носилках. Перед ней сидел ее спутник – лев в доспехах. Он испуганно озирался на орущую толпу, жался ближе к Меритре и злобно скалил пасть. Народ с пальмовыми ветвями в руках и с цветами сопровождал носилки. Самые неустрашимые пытались подобраться ближе к Меритре, но воины, охранявшие богиню, следили за толпой и безжалостно отпихивали смельчаков щитами.
Из дверей дворца показался правитель в окружении могучих телохранителей и пестрой свиты придворных. Ашшурбалит не отличался высоким ростом, но был крепок. Черная борода, завитая мелкими колечками опускалась на грудь. Высокую цилиндрическую тиару красного цвета украшали золотые розетки. Длинная ярко-синяя одежда, расшитая золотым узором заканчивалась внизу серебряной бахромой. Мускулистое левое плечо правителя было обнажено. Руки выше кистей и над локтями увивали золотые браслеты. Он опирался на высокий посох с серебряным голубем наверху.
Тем временем носилки приблизились к дворцу. Народ плотно заполнил всю площадь. Амени оттеснили охранники подальше от ступенек. Прямо у основания лестницы образовалась свободная полукруглая площадка. Правитель сошел по лестнице навстречу Меритре, мягко ступая по коврам кожаными остроносыми туфлями. Он поклонился богине.
- На колени! – тут же громко крикнул ишшакум, и весь народ, находившийся на площади, опустился на землю. Только воины остались неподвижно стоять живой стеной. Все замолкли. Туртан и ишшакум помогли Меритре спуститься с носилок и подвели ее к Ашшурбалиту.
- Приветствую тебя Великая, Всевидящая и Ужасная в гневе! – воскликнул правитель. – Я, твой жалкий раб, прошу дозволения проводить тебя за праздничный стол, накрытый в честь твоего чудесного появления среди нас – недостойных слуг твоих.
Лев внимательно обнюхал подол одежды Ашшурбалита, повернул вопросительно голову к хозяйке, затем неторопливо пошел вперед. Толпа ликовала, когда лев, за ним Меритре и правитель со свитой скрылись в дверях. Никто, кроме Амени не заметил, как устало выглядела Меритре. Для всех она – богиня, только для него осталась родная, земная Меритре.
- Вы двое и ты! – жезл стольника указал на знатных кучерявых юношей в дорогой одежде и на Амени. – Поднимайтесь наверх. Будете принимать гостей. Теперь ты и ты.., - продолжил распоряжаться стольник, а Амени уже бежал вверх по лестнице, устланной коврами.
У входа охранники взглянули на его медальон и пропустили. Амени оказался внутри темного огромного зала с высокими потолками и лесом круглых колонн. Мозаичный каменный пол блестел, слово поверхность тихого озера, - до того его отполировали. Стены пестрели яркими фресками. Потолок украшала алебастровая лепнина. Посреди зала стоял длинный стол, устланный желтой скатертью, и множество скамеечек. В глубине зала сооружен шатер из тяжелой ткани. Двое круглолицых евнухов охраняли вход. Полог шатра откинут. Амени заметил в темной глубине груду подушек и сидящую на них Меритре. Сердце его бешено заколотилось.
- Эй! – окликнул его толстый вельможа, по длинной красной одежде – из жречества. – Куда пялишься? Выполняй свою работу и не суйся, куда не следует.
Амени не знал, как надо принимать гостей. Он встал рядом с двумя кучерявыми юношами и стал ждать. Появились приглашенные: знатные горожане и чиновники.
- Как имя твое? – вопрошал толстый вельможа. – Чиста ли твоя совесть, чтобы присутствовать на празднике Иштар?
- Я не воровал, не убивал, не обманывал свободный людей. Молюсь утром и вечером и одариваю богов щедрыми жертвоприношениями, - клялся гость, обнажал голову.
Вот тут в дело вступали приемщики гостей. Они раздавали гостю звонкие пощечины, трепали за уши и отвешивали подзатыльники. Только после этого пришедшего гостя слуги провожали к столу, но садиться не разрешали. Так гости и стояли возле своих мест.
К концу у Амени ладони гудели. Ему, даже понравилось раздавать затрещины. Доставалось крепко всем. Туртан и глава города не избежал участи быть отхлестанным по щекам. Когда набился полный зал знатных горожан, высоких чиновников, богатых тамкаров и судовладельцев, появился сам шару Ашшурбалит в сопровождении ишшакума. Правитель передал свой посох – символ власти - одному из евнухов, охранявших вход в шатер богини со словами: - Я здесь не правитель. Только великая Иштар имеет власть. Однако он сел во главе стола и разрешил всем гостям рассаживаться. Грянула музыка. Повара на серебряных подносах вносили блюда в зал. Они ставили перед шатром подносы. Лев обнюхивал блюда. После этого кушанье подавали Ашшурбалиту. Слуга накладывал ему в золотую тарелку, и угощение пускали ниже. Говяжью печень в соусе из масла сезам лев не пожелал отдавать поварам и съел сам. Впрочем, никто из-за этого не расстроился, тут же приказали забивать еще одного быка.
Кубки наполнились пальмовым вином и зазвучали речи в честь всеведающей, справедливой и грозной Иштар.
Амени и его подельников выпроводили из зала, дали по несколько небольших слитков серебра за труды, а за то, что они били по лицу знатных людей, отстегали плетью.
Всю ночь город гудел, празднуя чудесное явление Иштар. В Ниневию стекались со всей страны паломники. Вскоре в городе не хватало места. Стражники вынуждены были закрыть ворота. Народ собирался за городскими стенами. Можно было подумать, что город взят в осаду многочисленным неприятелем.
Амени нашел во дворце грязное помещение для отдыха охранников с жесткими соломенными лежанками и попытался немного поспать. На какое-то время ему удалось забыться. Но праздничный шум и надоедливые блохи разбудили его под утро.
Он вышел на улицу и отправился побродить по городу. Кругом люди. Никто не собирался отдыхать. Прямо на улицах жгли костры и варили какую-то кашу. По кругу ходили кувшины с пивом. Распевали гимны Иштар. Слезы счастья катились из глаз. Все обнимались и желали друг другу счастья. Амени показалось, что он попал в город безумцев. Бритые жрецы стегали плетьми себя по спине, так, что брызги крови летели во все стороны. Основательно подвыпившие паломники устраивали танцы, образовав круг и обнявшись за плечи. Седой жрец с корявым деревянным посохом в выцветшей желтой одежде взобрался на ступени богатого дома и вел рассказ о странствиях Иштар. Вокруг собрались люди и слушали старца, раскрыв рты. Амени, от нечего делать, присоединился к ним.
Старец вел повествование о величии всемогущей Иштар – богини войны, мести, плотской любви и материнства. Власть ее до того великая, что все на земле подчинялось ей. И даже в подземном мире стали взывать к ней. А подземным миром правила ее сестра Эрешкигаль – богиня смерти, мрака и страшных болезней. Испугалась она за свою власть и решила наказать дерзкую Иштар. В то время Богиня любви вышла замуж за повелителя всех пастухов – красавца Думкизи. Обманным путем заманила Эрешкигаль Думкизи в свое царство и спрятала его в мрачном склепе, куда не проникал луч солнца. Узнав об этом, богиня Иштар молит своего отца Сина помочь ей. Син – бог луны каждый вечер выплывает на лунной ладье из подземного царства, и каждое утро возвращается обратно. Он знает все волшебные заклинания, которые позволяют открыть ворота подземного мира. Но коварная Эрешкигаль запретила стражнику отпирать ворота, и тогда лунная ладья повисла днем в небе бледным грустным пятнышком. Тогда Иштар надела свои боевые доспехи, что выковали ей бог ремесел Энки и бог огня Гебиллу, и потребовала, чтобы стражник открыл ей ворота. Иначе они разобьет двери волшебной палицей и поднимет всех мертвых. Испуганный привратник побежал к совей госпоже Эрешкигаль. Та задумала новую хитрость и велела впустить свою сестру. Стражник проводил Иштар сквозь семь врат подземного мира. Но перед каждыми воротами заставляет снять Иштар с себя сначала шлем, затем нагрудник, после пояс, волшебный крылатый плащ, оставить палицу, щит. После седьмых ворот Иштар оказалась без всякой защиты. Эрешкигаль рассмеялась в лицо своей ослабленной сестре и велела Намтару – злобному богу судьбы – схватить ее, запереть и наслать шестьдесят болезней.
А что же творилось на земле? С уходом Богини любви и материнства жизнь начала скудеть. Люди и твари перестали размножаться. Злаки не приносили зерна; пальмы не давали фиников; сады стояли голые. Ужаснулся Бог Пасуккаль и побежал к самодержцу Энки – хозяину мирового океана и подземной реки Абзу. Рассказал он ему о бедах, творящихся на свете. Тогда мудрый Энки создал из красной глины и своей крови евнуха Аснамира и отправил его посланником к Эрешкигаль, пригрозив, что если правительница подземного мира не выполнит его требования, Энки не будет пускать в ее царство души умерших, а всех тварей и людей сделать бессмертными. Услышав эти слова из уст евнуха Аснамира, испугалась Эрешкигаль и приказала Намтару оживить свою сестру и отпустить ее вместе с возлюбленным Думкзи, но с условием: теперь Думкзи становится простым смертным и вернется в подземный мир по истечению шестидесяти лет. Иштар проходит обратно сквозь семь ворот и подбирает свои доспехи. С ее появлением на земле жизнь вновь расцвела. Опять колосья налились зерном, а сады сочными плодами. Люди и твари стали размножаться и радоваться солнечным дням.
После рассказа, жрец призвал всех совершить молитву во славу Иштар. Амени побрел дальше. В окружении другой группы слушателей слепой поэт читал песнь об Иштар и подыгрывал себе на небольшом струнном инструменте:
К стране безысходной, земле обширной
Синова дочь, Иштар, свой дух склонила,
Склонила Синова дочь свой дух пресветлый
К обиталищу мрака, жилищу Иркаллы.
К дому, откуда вошедший никогда не выходит,
К пути, на котором дорога не выводит обратно;
К дому, в котором вошедший лишается света,
Света он больше не видит, во тьме обитает;
Туда, где питье его — прах и еда его — глина,
А одет он, словно бы птица, одеждою крыльев.
Амени чувствовал себя чужим в этом бурлящем городе. Все вокруг веселились, а ему становилось ужасно тоскливо. Сердце сжималось все сильнее и сильнее, когда он думал о Меритре. Каково ей там? Так хотелось увидеть ее, заглянуть в черные бездонные глаза, услышать звонкий смех. Он слонялся по городу до самого утра, как путник в неуютной пустыне.
С восходом солнца трубы на третьем уступе дворца завыли протяжно и громко. Копьеносцы с большими круглыми щитами оцепили площадь, выстроившись стеной в три шеренги. Народ очнулся. Все замерли в ожидании. «Что сейчас будет?» - спрашивали любопытные. «Иштар появится перед народом и будет совершать чудеса!» - отвечали всезнающие жрецы.
На площадь вынесли большие медные курительницы с тлеющим углем. Жрецы сыпали в курительницы листья сухой травы. По воздуху поплыл терпкий сладковатый аромат. Так и хотелось вдохнуть побольше этого аромата. Амени набрал воздух полной грудью. Вдруг он почувствовал подъем бодрости. Тело стало легким. Ему стало хорошо и беззаботно весело. Все печали тут же забылись. От усталости не осталось следа. Расталкивая народ, он пробрался ближе к оцеплению и стал ждать.
Трубы еще раз протяжно завыли. Ворота дворца медленно распахнулись, и из них появилась процессия вельмож. За ними вышел Ашшурбалит в нарядной одежде. Ему поставили трон на верхней террасе дворца. Трубы загудели еще сильнее. Из дверей выплыли носилки, несомые множеством слуг. В носилках сидела Меритре. Ее обрядили в длинную легкую полупрозрачную одежду. Множество золотых и серебряных украшений сверкало на руках и груди. Черные локоны рассыпались по плечам до самого пояса. Бисер сверкал в волосах. Полупрозрачную головную накидку удерживал широкий серебряный обруч с множеством подвесок из драгоценных камней.
- Иштар! Иштар! – заорали все вокруг так, что уши закладывало.
Носилки спустились на площадь. Жрецы пропускали сквозь тройное оцепление женщин с младенцами на руках. Матери на коленях подползали к Меритре, протягивая на руках своих детей. Меритре касалась головки младенцев.
- Чудо исцеления! – кричали при этом жрецы. – Чудо!
Потом пошли калеки. Вдруг у одного безногого нищего после прикосновения Меритре отросла нога. У горбуна пропал горб.
- Пропустите! Моему отцу надо к Иштар, - услышал Амени за спиной. Его грубо отпихнул высокий тамкар, ведший за руку слепого старика. У того вместо глаз на лице зияли белки.
- Назад! – рявкнул стражник на несчастных.
Но жрец с той стороны приметил поводыря со слепцом и приказал пропустить. Когда старик проходил мимо, то больно пихнул Амени локтем. Юноша немного пришел в себя от дурмана, и вдруг узнал в тамкаре Хуто, а слепой старец не кто иной, как Аменнеф. Да! Это они! Сразу тревоги и страхи схлынули с души. Тамкар подвел Аменнефа к Мерите. Та вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Она прикоснулась к мнимому слепцу. Тот вдруг, как ужаленный финиковой осой закрутился на месте, при этом дико вереща. Упал в пыль и принялся кататься по земле, словно в судорогах. Народ, наблюдавший за этой сценой, замер. Жрецы подскочили к Аменнефу и подняли его с земли. Он бешено вращал уже нормальными глазами, как будто все вокруг видит впервые.
- Чудо! Чудо! – заорали жрецы.
- Чудо! – подхватил народ и ринулся на площадь.
В одно мгновение смяли стражников. Слуги еле успели поднять носилки и бегом скрыться с Меритре обратно во дворец. Народ штурмовал лестницу. Хорошо, что она была узкая, и телохранители Ашшурбалита сдержали обезумевшую толпу. Нескольких стражников скинули вниз и растоптали. Началась давка. Толпу невозможно было остановить. Сам правитель не на шутку перепугался. Телохранители подхватили под руки правителя и быстро проводили его во дворец. Как раз вовремя. Прочные двери захлопнулись перед самым носом страждущих.
Ашшурбалит, пылая во гневе уединился в своих покоях и потребовал к себе туртана и ишшакума. Вельможи предстали пред грозным правителем. Шару метал молнии из глаз, сердито дергал густыми бровями и морщил лоб.
- Вы, явно, перестарались, - грозно начал он. – Народ стал неуправляемый. Чуть меня не затоптал. Им совсем не интересно, что я - их повелитель. На меня не обращают внимание, как будто великого Ашшурбалита не существует. Это слишком! Тогда в Ашшуре, когда вы перед народом представили явление Бога Ашшура, все прошло гладко. Он меня благословил, и все признали во мне божественную искру. А что творится здесь?
- Прости, Солнце наше, - склонил голову ишшакум. – Ниневия слишком вольный город – поэтому и народ здесь такой. Но мы достигли главной цели – захватили власть в городе. Вчера на пиру все старшины тамкар и ремесленников присягнули тебе на верность, как своему господину. Иштар нам больше не нужна.
- Как ты думаешь все завершить? – Ашшурбалит немного успокоился.
- Завтра вечером совершим последнюю церемонию – закладку священного камня в стены нового храма Иштар. После этого богиня исчезнет. Останется только ее безмолвный лев, который будет служить напоминанием о столь чудесном явлении.
- Она должна тайно и быстро покинуть приделы Ассирии и дать клятву молчания.
- Молчать она буде, - успокоил правителя ишшакум. – Но пределы страны не покинет. Даже пределы города. Она просто исчезнет.
- Ты намерен ее убить? – косо посмотрел на него Ашшурбалит.
- Но, Меритре – дочь правителя Кемет, - возмутился туртан.
- В Кемет она – дочь правителя, - довольно таки жестко ответил ишшакум. – Здесь – никто. Всем известно, что Меритре пропала где-то в далеких горах Хатти. Мы же не видели никакой Дочери Солнца. К нам явилась наша великая богиня Иштар, совершила чудеса и вознеслась обратно на небо.
- Все пройдет чисто? – спросил Ашшурбалит, немного с сомнением.
- Как всегда, - заверил Ишшакум. – Исчезнет она и все, кто ее окружал: служанки, евнухи и, даже, охранники.
- Не забудь о юноше, что приплелся вместе с ней.
- Его в первую очередь.
- Но, Великий! Нельзя поднимать руку на Несущую Солнечный свет, - попытался вставить слово в защиту Меритре туртан.
- Почему? – удивился Ашшурбалит. – Мне нужна крепкая власть, и я пойду на любые жертвы, даже на убийство Несущей свет. Или ты против могучей и всесильной Ассирии? – Властитель сверлил военачальника горящим взглядом.
- Конечно – нет, - покорно склонил голову туртан. – Клянусь Ашшуром.
- Тогда – решили. Идите!
46
Амени долго петлял по городским улочкам, разыскивая Хуто и Аменнефа. Он расспрашивал у прохожих: не попадался ли им слепой старец, прозревший чудесным образом. Но никто его не видел. Совсем отчаявшись, Амени решил передохнуть и чего-нибудь попить. В горле совсем пересохло, да еще жара стояла небывалая в этих местах. На глаза попалась бедная лавка с глиняными кувшинами при входе. Скамейка, заставленная каким-то дешевым барахлом для продажи. Покосившаяся дощатая дверь. Амени направился к лавке. При входе его встретил чернокожий приказчик, в котором он сразу же узнал Паитси. Амени так еще никогда не радовался и чуть не задушил друга в объятиях.
Паитси тут же запер лавку и провел Амени в темную кладовую, где на полках хранился небогатый товар, все больше гончарные изделия да мешки с зерном.
- Сам нас нашел! – воскликнул Аменнеф, обнимая племянника. – А мы уже собирались отправляться в город.
- Гед Хуто? – спросил Амени.
- Он скоро придет и приведет одного человека, который очень много задолжал великой касте Амуна. Когда-то его и весь его Дом должны были вырезать. Никто не мог его спасти. Тогда он с мольбой обратился к Великой Касте. Мудрецы сумели отвести угрозу от его семьи. Теперь этот человек поможет нам вызволить Меритре.
- Но, как вы нас нашли?
- У нас уши и глаза по всему миру. Моя вина в том, что я слишком был занят делами и не вовремя узнал о сумасбродной идее Семенхкере отдать Дочь Солнца в чужую землю. Мы отправились в Керкемиш, затем в Хаттусу, оттуда в Вашшуккани, и наконец нашли вас в Ниневии.
Раздался стук в дверь. В кладовой появился Хуто в одежде бедного тамкара, а с ним человек, прятавший лицо под головной накидкой. Когда он снял накидку, то Амени с удивлением узнал в нем туртана.
- Мир дому вашему, - поздоровался туртан.
- Благословенны пусть будут годы твои, - ответил Аменнеф. – Говори.
- Дела совсем плохи, - покачал головой туртан. – Ее хотят убить сразу после церемонии закладки магического камня.
- Ты можешь провести нас к ней? – спросил Аменнеф.
- Не знаю. Ее очень хорошо охраняют, - пожал плечами туртан.
- Подумай! – настаивал Аменнеф.
- Во дворец смогу провести. На страже мои воины. Но дальше покои Иштар охраняют люди ишшакума и евнухи.
- Хотя бы во дворец, - согласился Аменнеф.
Ишшакум, как и обещал, провел Аменнефа и Амени сквозь кордоны стражников. В сам дворец они попали, но к покоям Меритре туртан подходить отказался. У резных дверей бдели два высоких охранника в желтой длинной жреческой одежде, но с мечами. Аменнеф смело направился к ним. Амени следом.
- Кто такие? – спросили стражники, преградив дорогу.
- Разве вы кого-нибудь видите, - каким-то странным вкрадчивым голосом спросил Аменнеф. Даже у Амени от звуков его голоса по спине побежали мурашки.
- Никого не видим, господин, - ответили оцепеневшие стражники.
Заговорщики беспрепятственно прошли мимо них. Но за дверью их ждали еще охранники - оплывшие евнухи с кинжалами в руках.
- Я ваш господин! – властно произнес Аменнеф, вытянув вперед правую руку. – На колени.
Евнухи послушно упали на колени и склонили головы.
- Скорее! - подтолкнул Аменнеф племянника. – Они скоро очухаются.
Юноша проскользнул в проем, задернутый тяжелой занавесью, и оказался в темной комнате с устойчивым запахом нежных благовоний. Ничего не видно. Где-то впереди он услышал шорох и сердитое рычание.
- Кто здесь? – послышался до боли родной голос Меритре.
- Это я, Амени, - переборов волнение, откликнулся юноша.
Вспыхнул масляный светильник. Торопливые шаги босых ног по каменному полу, и он держал Меритре в объятиях. Она всхлипнула.
- Не плачь, - старался успокоить ее Амени.
- Я так устала быть богиней, - жаловалась Меритре. – Мне все здесь надоело. За мной всегда подсматривают. Даже когда меня моют служанки, эти противные евнухи с масляными улыбками всегда стоят рядом и глазеют.
- Скоро все закончится, - уверял Амени.
- Если б ты знал, как я хочу домой!
- Успокойся! Нам помогут. Ты же видела сегодня Аменнефа.
- Да. Но как он это сделает?
- У него получится. Я же смог пройти к тебе, не смотря на то, что тебя охраняют не хуже правителя. Возьми. – Амени передал ей желтый восковой шар с металлическими блестящими вкрапинками.
- Что это?
- Завтра Ашшурбалит хочет заложить новый храм Иштар. Ты будешь участвовать в церемонии. Попроси, чтобы церемония проходила в самый темный час перед восходом луны. Бросишь этот шар в чашу со священным огнем, потом отвернись и плотно закрой глаза. Дальше мы придем к тебе на помощь. Только ничего не ешь и не пей. Тебя постараются отравить.
- Амени! – позвал Анеммеф из-за двери.
- Мне пора!
Юноша еле высвободился из объятий девушки. Стражники приходили в себя, когда заговорщики покидали покои.
Осталось только ждать.
Весть о восстановлении разрушенного храма Иштар взбудоражило город. Храм начнет восстанавливать сама богиня. Уже днем холм, на котором покоились руины святилища, окружил народ. Холм довольно таки большой и высокий. Он примыкал южным склоном к городской стене. По склону вела заросшая сорной травой лестница и выходила к одним из городских ворот. В былые времена, во время праздника Посева из храма по этой лестнице выносили наос с богиней и погружали на священную барку. Статуя путешествовала по реке, благословляя землепашцев на труд.
Сейчас на холме трудились строители, расчищая площадь от мусора. Сиротливо торчащие остатки стен снесли. Каменные блоки аккуратно сложили у основания холма. На вершине разровняли площадку и установили каменный алтарь в виде огромной чаши. В чашу налили жертвенного масла и зажгли. Все было подготовлено для церемонии.
Амени весь день давали какие-то мелкие поручения. То он должен был проследить, чтобы подготовили вазы с цветами и отправили на холм; то проверить, чтобы стражников, которым предстояло стоять всю ночь в оцеплении, накормили; он пересчитал количество выпеченного жертвенного хлеба для раздачи народу и еще кучу всего. Амени с рвением брался за любое дело, лишь бы поскорее прошел день. Проверял все тщательно, несколько раз пересчитывал, стараясь за своим трудолюбием скрыть волнение. В конце дня, когда жрецы приступили к вечерне молитве, Амени вручили несколько слитков серебра и отправили в дальний конец города за маслом. Жертвенного масла не хватало. Ему предстояло разыскать тамкара, передать ему серебро и приказать привести на ослах несколько больших кувшинов. Амени немного удивился: зачем отправляться за маслом в самый конец города, если такое же масло можно купить рядом с дворцом у таких же торговцев. Но спорить не стал и поспешал по петляющим пыльным улочкам.
По дороге он завернул к лавке, где скрывались его друзья. Когда юноша подходил к заветной покосившейся двери, то почувствовал, что за ним кто-то следит. Амени, как бы случайно уронил мешочек с серебряными слитками. Брусочки рассыпались по земле. Юноша присел на корточки и принялся собирать куски серебра обратно в мешочек, а сам скосил глаза в сторону. В последний момент он заметил, как ловко тенью человек скользнул за угол.
Из лавки выбежал Аменнеф в грязной одежде тамкара с накладной смоляной бородой и помог Амени собрать серебро. По одному взгляду, жрец понял все.
- Что ж вы, господин такой растяпа? – всплеснул руками тамкар. – С таким богатством ходите по городу. А если ограбят?
- Я никого не боюсь, - презрительно ответил Амени. – Меня послали за маслом в Северный Угол. Но пусть только попробует кто-нибудь на меня напасть!
Аменнеф поклонился.
- Хранят тебя боги, господин.
Амени зашагал дальше. Он услышал за спиной глухой удар и короткий вскрик. Когда юноша обернулся, то увидел, как Хуто и Паитси затаскивают в дом бесчувственное тело соглядателя, а Аменнеф махнул рукой: - все в порядке!
В глухом переулке, почти у самой городской стены Амени нашел ветхий дом из сырого кирпича с низким кривым дверным проемом. Хозяин, на лицо совсем не торговец - скорее убийца: огромный горбатый нос, черные колючие глазки под нависшими густыми бровями, густая нечестная борода, но самое отвратительное – рванный глубокий шрам на щеке.
Хозяин проводил его в дом и усадил за низкий стол на лавку.
-Свежее пиво, господин. – Он поставил перед Амени грязный кувшин и глиняную кружку с отбитым краем. – Я прикажу слугам грузить масло. Оно во дворе.
Хозяин скрылся за другой скрипучей дверью, которая, по всей вероятности выходила во двор. Амени огляделся. Не похоже, что он в доме тамкара, даже бедного, уж слишком убогая обстановка. Да и вообще показалось, что в здесь давно никто не жил. Обычно в доме торговцев пахло специями и маслом, здесь же стоял устойчивый запах плесени и мышей. Он налил в кружку пиво и понюхал. Странный запах миндаля. Отрава! В пиве подмешан яд, - сообразил он. Он помнил, что с таким же особым запахом миндаля пастухи в Куши готовили отраву для шакалов, которые нападали на домашние страда. Амени инстинктивно потянулся к поясу, но кинжала на месте не было. В городе запрещалось носить оружие всем, кроме стражников.
Хозяин появился в дверях и очень внимательно посмотрел на Амени.
- Гостю не нравится пиво? – настороженно спросил он.
Амени плеснул содержимое кружки в лицо хозяину и рванулся к выходу. Но в дверях его ждали двое. Амени опрокинул стол и побежал назад к другому выходу. Он выскочил в глухой двор с высоким каменным забором.
- Прикончите этого щенка! – заорал хозяин, тщательно вытирая лицо краем одежды.
Глухой угол. На Амени надвигалось пять человек. Лиц не было видно. Спустились сумерки. Но в руках у них можно было различить длинные ножи. Амени понимал, что не справится. У него с собой никакого оружия. Он быстро присел и подобрал булыжник с земли – единственная слабая защита.
- Кончайте с ним скорее, да труп в мешок и в воду, - потребовал хозяин, словно говорил о поросенке, которого надо заколоть для продажи.
Раздалось легкое шуршание. Один из бандитов вскрикнул, растопырив руки, и свалился с криком на землю. В его спине торчала стрела. Второй упал, как подкошенный с пробитым горлом. Остальные замерли в нерешительности. Сразу видно – не воины. Те бы уже по привычке пригнулись и попытались спрятаться. Промедление стоило им жизни. Стрелы попали в цель. Главарь в страхе попытался скрыться в доме, но Амени, собрав все силы, швырнул в него камень и попал точно в голову. Старший бандит растянулся на пороге с проломленным черепом.
Амени огляделся. На крыше соседнего дома стояли два лучника. Его спасителями оказались Хуто и Паитси. Амени выскочил на улицу. Друзья уже поджидали его. Они втроем бросились по направлению к храму.
Темнота обволакивала город. Только возле храмового холма полыхало множество факелов, а на самой верхушке горел священный огонь. Люди закричали, приветствуя богиню, когда носилки с Меритре под усиленной охраной поднесли к холму. Ее подняли на верхушку холма, где уже ожидал ее сам правитель с высокими сановниками и знатными горожанами. Церемонию проводил сам ишшакум.
Меритре опустили возле алтаря. Ишшакум поднял высоко над головой прямоугольный камень, на котором резчики выбили текст молитвы. Народ ликовал. Он с поклоном протянул камень Меритре. Та коснулась его божественной рукой, и ишшакум передал камень строителям, которые осторожно опустили его в яму под фундаментом.
Амени с товарищами, пробирались к площади.
- Куда! – остановили его охранники.
Амени показал свой серебряный медальон.
- Нам срочно надо к ишшакуму.
- Зачем? – подошел старший охранник.
- Готовится заговор, - придумывал на ходу Амени.
Старший охранник смерил его тревожным взглядом и резко скомандовал:
- За мной!
Впереди воины грубо расталкивали толпу, а заговорщики шли вслед за командиром. Тем временем Меритре произносила слова молитвы, затем громко приказала, чтобы все погасили факела. Народ тут же повиновался. Наступил полый мрак. Только огонь алтаря слабо освещал лик богини. Все заворожено смотрели в ее сторону.
Амени с друзьями прошли все кордоны и оказались у подножья холма, когда Меритре бросила в пламя жертвенника восковой шар и отвернулась, как бы взывая к небу. Хуто, Амени и Паитси попадали на землю, плотно зажмурив глаза. Не смотря на это, даже они ощутили яркий свет от вспышки.
Поднявшись, заговорщики увидели вокруг себя ошарашенных ослепленных людей. Все глупо таращились, протирали глаза. Не теряя времени, заговорщики бросились к Меритре. Ей так же досталось от вспышки, хоть девушка и отвернулась. Амени и Хуто подхватили ее под руки и помчались вниз по лестнице к реке. Аменнеф тем временем оглушил стражников и ждал беглецов возле небольшой четырехвесельной лодочки. Беглецы, что есть силы, навалились на весла. Лишь только достигнув середины реки, решили передохнуть.
Меритре с визгом бросилась на шею Амени. Обняла всех. За тем сорвала с себя все тряпки богини и кинула в реку, оставаясь в одной тонкой хасгале.
- Все, - со злостью и облегчением произнесла она. – С богинями покончено. Хочу дамой! – вдруг на глаза ее навернулись слезы. – Менхеперра жалко.
- Какого Менхеперра? – удивились все четверо.
- Моего брата. Моего льва.
-А! – вздохнули все с облегчением.
- Не печалься, - успокоил ее Аменнеф. – Его судьбе позавидуют многие люди. Твой Менхеперра станет божеством. Он теперь будет жить в храме в собственных покоях, питаться жертвоприношениями и не знать забот. А когда, в сытой старости, смерть настигнет его, то, твоего названного брата с почестями похоронят в золотом склепе.
- Что там! – встрепенулся Паитси и указал в сторону города. Возле кромки воды мерцали огни и слышались крики.
- Погоня! – сообразил Анеммеф. – За весла!
- Но откуда они узнали? – удивился Амени.
- Ишшакум умный. Он понял, что его объехали. Пусть все верят в чудесное вознесение Иштар на вспышке божественного света, но он-то понимает, что все это подстроено.
Яркий краюшек предательской луны показался над горизонтом. Теперь хорошо можно было разглядеть две многовесельные барки, отправленные в погоню.
Беглецы надрывали спины, вращая веслами. «Скорее! Скорее!» – молила их Меритре. Но барки быстро настигали их.
- Это они! – раздался с носа одной из барок знакомый голос ишшакума. – Навалитесь! Каждому дам по корове и по мешку ячменя.
Берег уже совсем близко. Но что потом. Им не уйти.
- Правь туда! – крикнул Анеммеф.
Какой-то человек на берегу усиленно размахивал факелом. Когда лодка зарылась носом в песок, беглецы попрыгали на берег. За спиной неистово орал ишшакум, подгоняя своих гребцов. В том человеке с факелом Амени узнал Мурсили.
- Вы чего так долго? – крикнул хетт. В кустах прятался его отряд колесниц. – Я прикажу перестрелять всю погоню.
- Нет! – остановил его Аменнеф. – Быстро уходим
- Надо отдать должок, - вдруг остановился Амени.
- Не вздумай убивать ишшакума, - предостерег его вполне серьезно Аменнеф. – Нам не хватало еще мести жречества Ашшура
- Всего лишь оставлю ему память, - успокоил его Амени. – Мы так и не попрощались.
- И за меня поблагодари, - поддержала его Меритре.
Амени попросил у Хуто охотничий бумеранг, который тот вечно таскал за поясом. Ишшакум стоял на самом носу барки и гневно махал руками, когда бумеранг стукнул его прямо в глаз. Старший жрец с воем свалился на дно барки.
эпилог
Некогда шумная набережная Ахйота выглядела непривычно пустынной: ни криков, ни толчеи, да и кораблей не видно. Возле портовых складов не видно стражников, а дверь небольшого домика, в котором работали писцы, распахнута настежь. Одинокое торговое судно под полосатым парусом неуверенно причалило. Несколько попутных пассажиров сошли на берег, и корабль тут же поплыл дальше на юг, ни на миг не задерживаясь.
Меритре сделала несколько шагов и с удивлением почувствовала, как под сандалиями скрипит песок, а в щелях между белых каменных плит пробивается сорная трава. Широкая лестница, ведшая в город, так же была покрыта мелким песком, что западный ветер приносит из пустыни. Она удивилась, почему безлюдно и грязно, как будто город вымер от страшной болезни. При входе в Ахйот не видно высоких стражников. Вместо них на сером гранитном валуне сидел старик – калека. Возле ног его валялась дубинка.
- Здоровья и силы, - поздоровался старик, щурясь от солнца. Он внимательно оглядел путников и безразличным тоном предупредил: - Если вы пришли грабить, то знайте, что в некоторых богатых домах еще живут слуги, а в Доме Ликования есть вооруженная стража. Дозорные иногда обходят город, и если вас поймают за мародерством, то изобьют и бросят в темницу.
- Скажи, старик, что случилось с городом? – спросил Амени. – Где жители? Почему не пахнет свежим хлебом? Не слышно музыки и веселых голосов?
- Город умер, - грустно вздохнул старик. – Город умер вместе со своим творцом – солнечным правителем. Столько трудов – и все достанется пустыне. Жизнь прожитая зря.
- А в Доме Ликования есть кто-нибудь кроме стражников? – спросила Меритре.
Морщинистое лицо старика расплылось в подобие улыбки.
- О, Несущая Свет. О, прекрасная Дочь Солнца! Прости, я не признал тебя сразу. Я бы стал перед тобой на колени, но ноги у меня больные. Прости уж меня, калеку.
- Сиди. Не надо вставать на колени передо мной. Я уже не Дочь Солнца.
Путешественники оказались на центральной улице. Здесь, как и набережную, мостовую покрывал слой песка. На высоких оградах богатых домов все так же весело красовались росписи. Но дверей не было. Сквозь пустые проемы виднелись заброшенные сады с засыхающими деревьями и не стрижеными кустарниками. Вместо цветов на клумбах росла сорная трава. Над улицей все так же нависал каменный крытый мост с оконным проем посредине, украшенный резными колоннами.
Меритре на миг показалось, что сейчас кошмарный сон исчезнет. Она проснется, и к Дому Ликования потянутся люди в нарядных одеждах. Народ соберется под окном и будет ждать, когда покажется правитель и благословит их. Но сон не проходил. И это – совсем не сон.
-Здесь недавно проехали колесницы. – Хуто указал на дорогу. – Следы ведут в Дом Ликования.
Паитси, на всякий случай, снял с плеча лук и поправил чехол со стрелами.
- Вас ожидают, - поклонились стражники, пропуская путников во дворец.
Мебели почти не осталось. Вывезли все. Только стены с росписями и мозаичный пол напоминал о былой роскоши. Шаги гулко разносились по пустому коридору. Навстречу путникам вышел высокий крепкий человек в напомаженном парике и в тонкой белой одежде. Он протянул сильные руки вперед с открытыми ладонями и громко произнес:
- Здоровья и силы!
- Живи вечно, - ответили путники.
- Хармхаб! – узнал его Амени и схватился за нож.
- Остановись! – попросил полководец. – Вам никто не причинит зла. Добро пожаловать на родную землю.
- Ты предал нас! – бросила ему в лицо Меритре. – Ты предал своих воинов. Мы сражались рядом с тобой … Как ты посмел так поступить с нами? Разве воины будут после этого верить тебе.
Неожиданно Хармхаб грузно опустился на колени. Сам главнокомандующий, который никогда не приклонял колени даже перед правителем, теперь так унижался.
- Простите меня, если есть мне прощение, - попросил он, не поднимая глаза. – Мой разум в то время помутился от горя. Моя жена умерла, и мой сын не родился. Я ничего не соображал и поверил Семенхкере.
- Мы прощаем тебя, - сдалась Меритре. – Ради Мутнетжмет, ради твоего ребенка. Все обошлось хорошо, и мы вновь на родной земле. Вот если бы что-нибудь с нами случилось… Тогда на Страшном Суде моя Ба свидетельствовала бы против тебя.
- Не говори так, - умолял ее Хармхаб. – Моя Эб, что живет возле сердца, запомнит твои гневные слова и потом, после смерти не удержится, чтобы все рассказать Великим Судьям.
-Забудем! – согласилась Меритре. – Но где же Эйя. Почему я не вижу верховного жреца? Где этот трус и предатель?
- Я здесь, - Эйя вышел из-за широкой колонны.
Он, как и Хармхаб, опустился перед Меритре на колени и сказал:
- Ты вправе сделать со мной то, что Амени сделал со статуей Хармхаба. Можешь разбить мне голову, и все скажут, что я сам упал. Отруби мне правую руку. Все подтвердят, что я сам себя покалечил.
Меритре долго молчала, глядя на коленопреклоненных великих мужей.
- Когда я плыла сюда, я так и хотела сделать, - призналась она. – Но, попав в Дом Ликования, я вдруг вспомнила: когда была маленькой и вечно проказничала, няньки всей гурьбой бежали к отцу и просили наказать меня. Только мудрый Эйя смел защищать меня. «Что вы хотите от ребенка?» - говорил он. – «Может, желаете посадить ее на цепь? Она же невинное дитя. Подумаешь – нашалила. Все дети проказничают». И отец, послушав мудрого Эйю, прощал меня. Сейчас, когда гнев рвался наружу, я как бы почувствовала, что ко мне подошла маленькая Меритре, дергает за руку и просит простить тебя.
- В твоей власти, - сказал Эйя.
- Поднимитесь, - ответила Меритре. – Мы не держим на вас зла. Наоборот, я даже рада, что все так сложилось. Мы с Амени побывали в далеких странах, гостили при дворе великого лабарны Суппилулиумы. Я, даже, была богиней Иштар, и перед моими ногами падала вся Ассирия. Не вы первые униженно склонили колени перед Меритре. Это делал сам Ашш..., - Меритре запнулась и с испугом оглянулась на Амени. – Мне нельзя было этого говорить.
- Вот и хорошо, - Эйя и Хармхаб поднялись на ноги. – Чтобы до конца искупить свою вину, просим тебя пройти в твою детскую комнатку. Мы приготовили подарки.
Комнатка осталась не тронутой: Столик, лежанка под балдахином, полки с папирусами и безделушками, дальняя стенка с детскими рисунками. На столе два ларца из черного дерева: один маленький, другой большой с резной крышкой.
- Этот подарок тебе передал Анеммеф. Он покинул вас по дороге. Дела! – Эйя открыл маленький ларец. В нем оказался анх с рубиновыми звездами, что Меритре помнила с детства. – Он твой. Носи его.
- Но я же перед Богами отказалась от звания Дочери Солнца, - возразила Меритре.
- Боги, - Эйя философски развел руками. – Боги, наверное, в это время занимались другими делами и не услышали твою клятву.
- Но посланник? Лабарна?
- Посланник прожил достойную жизнь и недавно умер счастливой смертью в окружении огромного потомства. Эту тайну он поведал только Анеммефу. Тот решил, что это бред умирающего. А Суппилулиума? Он ничего не вспомнит. Да и что ему за дело до каких-то клятв? У правителя Великой Хатти другие заботы.
- Пусть будет так, - согласилась Меритре.
- А этот подарок от меня. – Хармхаб открыл большой ларец и вынул из него голубой шлем Менхеперра Тутмос. – Ты по праву заслужила его.
- Нет, - улыбнулась Меритре. – Какой из меня воин! С подвигами покончено. Я хочу быть обыкновенной женщиной. Рожать детей, поддерживать очаг, создавать уют в доме, любить своего героя.
- Ну, если так, - развел руками Эйя, - тогда третий подарок придется тебе по вкусу. Посмотри там, на твоей детской лежанке.
Меритре откинула полог и зажала рот ладонью, чтобы не вырвался крик. Амени подскочил к ней и сам замер от удивления. На мягкой подстилке из козьего пуха мирно посапывала Мийот младшая. Та пропавшая последняя дочь Солнечного правителя. Девочка немного выросла и похудела. Она вздрогнула, когда слеза Меритре упала ей на грудь. Пушистые реснички задрожали. «Мама!» - сонным голосом прошептала она и протянула ручки. Меритре обняла ребенка. Но Мийот перевернулась на бок и продолжила смотреть счастливые детские сны.
- За такой подарок я готова простить все обиды, - сглотнув комок, выдавила из себя Меритре. - Выходите все, - тихо попросил Меритре. – Пусть ребенок спит спокойно.
В саду благоухали цветы и шелестели листвой деревья. Амени не узнавал Меритре. Девушка преобразилась. Ее лицо светилось каким-то загадочным внутренним светом, как бывает у счастливых матерей. Она очень пристально посмотрела Амени в глаза и вполне серьезно спросила:
- Ты готов стать отцом?
- Не знаю, - растерялся Амени.
- Ты должен! Ты обязан полюбить свою дочь. Свою Мийот. Ты меня понимаешь?
- Не надо так сразу наседать на него, - усмехнулся Эйя. – Дай ему опомниться. Конечно, он полюбит. Но не так просто осознать, что ты стал отцом, когда еще сам вчера играл с детворой. Только не Мийот, - предупредил жрец. - Теперь девочку зовут Миамун – возлюбленная Амуна.
- Что с ее настоящей матерью? – забеспокоилась Меритре.
- Убили, - помрачнел Эйя. – Ребенка удалось выторговать. У извергов не поднялась рука придушить ребенка. А, возможно, хотели в дальнейшем использовать Мийот в своих корыстных целях. Но Йот – справедлив и не терпит подлости.
- Убийцы наказаны?
- Конечно. Одного прирезал Хармхаб, другого зарубал Амени, третий изгнан и скитается в нищете где-то в Приморье. Убийцы – те три брата Сенуфе, Нештсук и Небнуфе.
- А как там мой несчастный жених?
- Если ты спрашиваешь про Ахмосе – он смирился со своей долей. Ему отдали в жены старшую дочь Хармхаба красавицу Шеээрэрэ. По-моему, он счастлив.
- Еще бы ему не быть счастливым, - криво усмехнулся Хармхаб и продемонстрировал свой крепкий кулак. – Только пусть посмеет быть несчастным.
- А что случилось с вдовой Семенхкере? – вспомнила Меритре.
- Она сейчас льет слезы радом с престарелой правительницей Кейе. Да! Представляешь, старая правительница все еще жива и здорова.
- Я могу увидеть своих братьев? – поинтересовался Амени.
- Конечно, увидишь. Двое старших получили должность при дворе нового правителя. Остальные еще учатся, и учатся успешно.
- А я отправляюсь в Куши, - сообщил Паитси. – Юный Тутэхнамун наградил меня званиями посланца во все южные страны. Буду вести переговоры со всеми народами Куши и Вават от имени великой Та-Кемет.
- Поздравляю! А Хуто? - спросил Амени.
- Он – большой человек при дворе, - ответил за охотника Хармхаб. – Теперь Хуто старший охотник правителя. Должность – равная старшему колесничему или главному стольнику. У него в Уасте большой дом и красивая жена.
- И кто же она? – поинтересовалась Меритре.
- Мое счастье идет к нам по дорожке сада, - Хуто указал на стройную невысокую девушку, идущую среди цветущих кустов, и неторопливым шагом направился навстречу.
- Но это же Мекйот? – не поняла Меритре, - моя сестра и средняя дочь Солнечного правителя. Ее же посвятили в чистые жрицы Йота.
- Жречества Йота почти не осталось, - печально ответил Эйя. – Теперь твою сестру зовут Мекамун, и она любящая жена высокого сановника. Чем плохо? А Хуто надежный человек, к тому же достаточно умный, чтобы не лезть к высшей власти.
- Где мы будем жить? – как бы у Амени спросила Меритре.
- Я с войсками отправляюсь в Куши, - сказал Хармхаб. – Надо навести порядок на южной границе до четвертого порога. Вскоре этот край вновь станет спокойным и процветающим.
- Предлагаю поселиться в Бухене, - сказал Амени. – Хеви будет рад, Нефтис счастлива. Моя мама всегда мечтала иметь красивую дочь.
- Решено! В Бухен! – согласилась Меритре. – Только погостим в Уасте. Конечно, Туто будет настаивать, чтобы мы остались при дворе, но я отговорю его.
- Осторожнее, - погрозил пальцем Эйя. – Не называй его Туто. Нынче он великий властитель и имя его: Небхеперура Тутанхамун Хекаиунушема — подобен жизнью Амуна.
- Постараюсь запомнить, - согласилась Меритре.
- Вы осядете в Бухене. Станете примерной семьей. Нарожаете кучу прелестных деток, – усмехнулся Хармхаб. – По утрам будете пить молоко с пирожками, а вечером пиво, любуясь на закат. Как чудесно! Я найду для твоего меша достойного командира.
- Ну – нет, - поежилась Меритре. – Я еще помню, как держать меч и стрелять из лука. Пока в Та-Кемет не спокойно - и Меритре не успокоится.
- Ты же сказала, что с подвигами покончено? – удивился Хармхаб.
- Всего лишь мимолетная слабость. Схожу за своим голубым шлемом, - решила она.
- А как же Миамун? – удивился Эйя. – Ребенку нужна материнская ласка.
- Надеюсь на мудрого жреца, - с вызовом ответила Меритре. – Он позаботится о ребенке, пока родители будут крушить врагов Та-Кемет.
- Я подготовлю колесницу, - сказал Амени. | |
| Опубликовано: | 16.10.2009 09:12 | | Просмотров: | 4281 | | Рейтинг: | 0 | | Комментариев: | 0 | | Добавили в Избранное: | 0 |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
|
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса  Авторизация
 Объявления
- 17.04.2011
- Приглашаю на творческий вечер.
22 апреля в 18:00. Дом Писателей Санкт-Петербурга, на Звенигородской 22.
Представляю свою книга: "Ликующий на Небосклоне"
Историко-приключенческий роман о временах правления загадочного фараона-реформатора - Эхнатона.
Вход свободный! Приветы
- 04.11.2013 22:49 Rosa
- http://www.reshetoria.ru/govorit_reshetoriya/anonsy/news5739.php
- 09.07.2011 13:35 Rosa
- http://www.reshetoria.ru/govorit_reshetoriya/anonsy/news3882.php
прошу отдать свой голос за одно из произведений весны в Говорит Решетория
Выбираем Произведение Весны–2011
- 29.03.2011 09:17 Cherry
- выслала сегодня
- 01.02.2011 10:06 Cherry
- загруз по работе, ещё не дочитала, сорри, завал на пилораме, чуть попозже- обязательно
- 27.01.2011 08:43 Harm
- Сherry Большое, огромное Спасибо!
ok2828@rambler.ru - это мой адрес.
- 27.01.2011 07:05 Cherry
- привет. читаю "За чертой Ойкумены. гл 1 "Степь". очень-очень нравится, прислать корректуру очепяток? давайте свой е-мэйл
- 16.04.2010 03:38 Max
- Привет. Сам давно хотел прочитать и написать что нибудь, да времени не было на неделе. Но за выходные сделаю. Кстати, с "фэнтази" у меня серьезные проблемы.
- 25.02.2010 23:05 marko
- Спасибо за размещение ссылочки на нас на Сародоме. Ваша - от туточки: http://www.reshetoria.ru/bloknot/index.php?id=7
- 21.01.2010 04:18 Max
- Нет проблем, сделаю на днях. Только эксперт - это слишком сильно сказано :)
|
|
