Иногда мне кажется, что будущее определяется детскими фантазиями. Ходит Боженька и подслушивает, о чем бредят чистые, безгрешные юные сердца, и исполняет лет через десять их просьбы, сооружая по детским молитвам потребную им действительность.
Сегодня особенный день, все взрослые уйдут на демонстрацию, а потом соберутся за большим общим столом, на котором раскинется скатерть самобранка: салат, торт, и пельмени. И заведутся разговоры, деды будут долго спорить, и возле них буду вертеться я, пока меня не отправят из комнаты, чтобы не мешал взрослым…
Я выхожу из дома, спускаюсь во двор, сажусь на высокую скамейку (где теперь во дворах скамейки?) и, жмурясь на первомайское солнце, весело болтаю ногами. Жизнь прекрасна, а подвиги впереди обязательно будут. Не могут они нас не ждать, места наших геройств!
В своем счастливом советском детстве мы страстно мечтали о своих победах над врагами: буржуями, фашистами.
Вот и получили чистые дети 70-х жизнь, которую запрашивали. Хотя и не такую, как у прославленных дедов, но равно враждебную. А на упрек к небесам, почему она такая запутанная, нам нечто ответствует: « Ваши деды справлялись со своей жизнью, а вы справьтесь со своей. И чего же вы ждали? Думали, просто стать героями? Нет, надо честно совершить нечто выдающееся. Вот и дерзайте. Измените ужасную жизнь. И все увидят ваш, сопоставимый с дедовским, подвиг. Настоящий, без дураков».
Двадцать лет я барахтаюсь в криминально-буржуазной реальности, забыв про детские мечты, перепробовав все желания новой жизни и потерпев неудачу, вновь возвращаюсь к единственно неприкосновенному золотому запасу. И смотрю на наивные желания…
Тогда они не казались наивными. И что такое наивность? Наивность – это уверенность в возможности невозможного. А что такое «невозможное»? Невозможное, это то, что не получается, сколько не пытайся… Пытаешься и так и сяк, а никак не выходит. Поэтому оно «невозможное». Впрочем, тут есть вариант, что лично, сам подкачал. Невозможно оно именно для тебя. Слабак потому что. Ведь у дедов, при всей условности сравнения, но все-таки получилось. Значит, нам теперь деваться некуда.
Задираешь голову и чувствуешь, что где-то за облаком вход в старый добрый мир. Где бабушка читает сказки на ночь, дед приходит с демонстрации и вешает в старый шкаф пиджак, бренчащий орденами и медалями. Где просыпаешься от громкой музыки льющейся из радиоприемника, и лучи солнца светят прямо в глаза. По квартире плывет «Широка страна моя родная».
Мечтал ли я тогда, что буду годами сидеть без работы, что соглашусь горбатиться в презираемой сфере – торговле. Что даже компромиссы с совестью от безработицы не страхуют, что буду голодать и вскрывать полы в доме, выискивая завалившуюся мелочь, чтобы купить хлеба и китайскую лапшу.
- Жизнь прекрасна, а подвиги впереди обязательно будут. Не могут они нас не ждать, места наших геройств!
- Что ты мне, младенец под радио, сидящий на скамейке в 1980 году, теперь толкуешь о подвиге? То, что было – не подвиги? Зачем ты мне опять предлагаешь мечту изменить жизнь, заколдовать антисоветскую буржуазную слизь, превратить ее в гуманную и человечную. Но ведь – это просто невозможно! Понимаешь, невозможно!
-Ну да, на то он и подвиг, – ответствует младенец. Подвиг – это прорыв в невозможное.
Жизнь изменить невозможно? Значит, здесь истинно место для подвига!» Потом он умолкает и какое-то время думает. На его лицо набегает облачко сомнения.
Хотел ли я подвигов сдержанности и проглатывания хамства? Фантазировал ли о лихих кавалерийских наскоках на кадровые агентства? Видел ли себя в психических атаках на работодателей, в наглую, безбожно приукрашивая свои достижения? Главное – понты! («пи-ар – неотъемлемая часть бизнеса»). И я, наконец, зацепился за эту жизнь!
- Хорошо, - повторяет младенец. Значит, вот какие ты подвиги совершил. Жаль. Я думал, что вырасту лучше.
- Конечно, вырастешь лучше. Ты же не с собой разговариваешь, а так. С одним из вариантов себя. Ты в нормальной реальности, в четкой и правильной. А я – один из твоих вариантов. Не самый, как видишь, лучший.
Мальчишка остается сидеть на скамейке и весело болтать ногами, жмурясь на солнце, в ожидании своего великого будущего.
Он не понял, точнее, он не поверил, что говорил сам с собой. Он так и продолжает весело и наивно смотреть на меня.
Его взгляд словно придавливает меня к холодной стене… Что-то было не так…
Повторяю еще раз, уже без мальчишки. Спрашиваю себя нынешнего.
- Итак, твоя заявка на поле битвы была удовлетворена?
- Да.
- Ты получил все, что хотел, для подвига?
- Да.
- Ты действительно считаешь свои мытарства подвигами?
- Немного. А вообще-то, да.
- Ну, вот и не парься. Свой план по невозможному ты уже выполнил. Живи и смотри в оба, старайся и впредь не утонуть, помогай родным и ближним своим. Этого уже не мало! Ты почти ветеран битвы с капитализмом!
- Пожалуй.
Я захожу в дом, вешаю свою куртку в шкаф, там толкаются друг о друга блокноты, ручки, мобильники. Они стучат глухо, как медали из дерьма.
Дмитрий, меня интересует, ставил ли Вас в известность Виктор Шмаков о том, что Ваша беседа с ним под его текстом будет оформлена в виде отредактированных им цитат и использована им для рассылки? И если да, давали ли Вы ему на это Ваше согласие?
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
