Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой
(Винсент Ван Гог)

Все произведения автора

Все произведения Избранное - Серебро Избранное - Золото Хоккура

Сортировка по рубрикам:

К списку произведений автора

Публицистика

Полковник Евстигнеев из светло-темного прошлого

В марте исполнилось бы 99 лет Сергею Кузьмичу Евстигнееву(1911-2007), который вошел в историю ХХ века, как начальник «Озерлага» и заместитель начальника управления строительства БратскГЭСстрой». И поныне вокруг личности Евстигнеева идут яростные споры - кто он герой своего времени или?

Три года тому назад Сергей Кузьмич Евстигнеев умер, но и поныне судьба и жизненный путь известного человека вызывает немало вопросов и споров у ярых борцов с тоталитарной системой, которые хотят выбросить сталинизм из жизни, а получается из истории. С одной стороны – это строитель железных дорог в Сибири, Дальнего Востока и Братска, а с другой начальник знаменитого «Озерлага», где отбывали наказание не только японские военнопленные, прислужники немецким оккупантов, но и советские люди, которые были осуждены по политическим статьям за инакомыслие, затем той же властью реабилитированные.
Портрет рисуется противоречивый и сложный. С одной стороны умелый организатор новых строек - не очень щедрый на похвалы Александр Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛАГ» (том 3, глава 12) пишет о Евстигнееве: «Замечательный руководитель, скромный товарищ». С другой ярый приверженец сталинской коммунистической системы.Отбывавший наказание в «Озерлаге» Иосиф Едейкин вспоминал: «Я говорил в Братске с начальником всего ОЗЕРЛАГА - полковником Сергеем Кузьмичем Евстигнеевым. Ему 95 лет, и он остался такой же сталинец».

Из прессы:
Родился Сергей Кузьмич в 1911 году под Рязанью, в многодетной крестьянской семье. Учился на режиссерских курсах в Москве, на литературном, историческом факультетах, работал в отделе пропаганды и агитации райкома комсомола. До окончания института оставался один год, когда его вызвали в Центральный Комитет партии и поручили ответственное дело – работу в системе НКВД.

Озерлаг был основан на рубеже сороковых и пятидесятых годов на базе Тайшетлага и мало чем отличался от остальных подразделений ГУЛАГа. Голод, издевательства и непосильная работа. Лагерь имел особый статус, так как в нем находились осужденные по ст. 58 УК СССР – политические заключенные. Также в нем отбывали наказание военнопленные немцы, японцы, бандеровцы, солдаты армии генерала Власова и многие другие. Среди них писатель Александр Солженицын и поэт Анатолий Жигулин (праправнук декабриста Раевского, когда-то тоже сосланного в Сибирь), жены Бухарина и Пастернака, дочери атамана Семенова и народная любимица – певица Лидия Русланова.

Из воспоминаний С.К. Евстигнеева
— В конце 30-х я работал заместителем начальника политотдела лагеря на Печоре, строившего железную дорогу. В том же 39-м получил свой первый орден - "Знак Почета", а вместе с ним заслуженный отдых на черноморском курорте. И неожиданную, но тоже заслуженную, известность: в санатории меня одолевали корреспонденты столичных газет — фотографировали отдельно и с группами отдыхающих, расспрашивали, записывали и снова фотографировали. Тот первый орден давал мне гораздо больше преимуществ, чем, к примеру, сегодня звание Героя Советского Союза. Моя награда была за малым номером, да и сам я был почти мальчишкой. Наверное, это и привлекало газетчиков. Хорошо помню, что мои снимки ("Орденоносец Евстигнеев на курорте с группой отдыхающих") появились в нескольких центральных газетах - "Правде", "Известиях", "Труде".

Из дневника (1997год) журналиста Владимира Монахова
Международное общество прав человека как-то прислало в Братск новое издание "ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои". Основу сборника составили работа историка Г.М. Ивановой и воспоминания "сталинских сидельцев". Был в книге уникальный документ - донос анонимщика на бывшего начальника Озерлага С.К. Евстигнеева, поступивший в ЦК КПСС.
Доносчик характеризовал Сергея Кузьмича в стилистике тех лет как "карьериста и служителя врагам народа". Среди обвинений -- помощь узникам, использование служебного положения в личных целях -- в рабочее время ездит на охоту, и прочий компромат того периода, на который клевали партийные ревизоры. Комиссия поработала и нашла в моральном облике начальника немало нелицеприятного, после чего из Центрального Комитета поступило указание "очистить управление Озерного лагеря МВД от лиц, не внушающих политического доверия".
Я прочитал это пикантное место книги ныне здравствующему и по-прежнему любящему ездить на охоту Сергею Кузьмичу, на что он ответил со свойственной ему категоричностью:
-- Вранье! Вранье, как и все остальное, что пишут обо мне и о ГУЛАГЕ!
И рассказал, что никакой проверки с такими далеко идущими выводами в начале 50-х годов не было. Он проработал начальником Озерлага до 1956 года, пока лагерь не был закрыт и переформирован. И еще продолжительное время находился в системе МВД. Поэтому ни о каких карательных мерах по отношению к себе вспомнить не может. А репрессированным помогал -- об этом есть немало документов и свидетельств. И процитированная анонимка -- еще одно подтверждение этому
Сергею Кузьмичу 88 лет. Он находится в добром здравии и крепкой памяти. Уже давно он посильно ведет борьбу с современными историками, которые, на его взгляд, грубо искажают события гулаговской жизни СССР. Преувеличивают количество погибших, завышают число сидевших, распространяют, со слов "сталинских сидельцев", лагерные "жути", которых на самом деле быть не могло, в частности, в подведомственном ему Озерлаге. Полковник Евстигнеев даже судился с некоторыми издателями и журналистами, которые, на его взгляд, "правду выдумывают". И даже получал сатисфакцию через суд не только в моральном, но и в денежном выражении.
-- Посмотрите, какие безобразия творятся сегодня в тюрьмах и лагерях, где сидит нисколько не меньше заключенных, чем в наше время, -- переводит стрелки с прошлого на день сегодняшний Сергей Кузьмич. -- Вот о чем нужно писать и говорить во весь голос.
Конечно, проблемы сегодняшнего дня не повод, чтобы отменить стремление историков досконально разобраться в дне вчерашнем. Но то, что гулаговские принципы продолжают процветать в "демократической России" ни для кого не секрет. Любопытная статистика приводится в статье Г.М. Ивановой. После войны в лагерях СССР "среднегодовое наполнение" колебалось на уровне 2,5 миллиона заключенных. А в минувшем году только в России "на нарах" сидело свыше одного миллиона человек. А по свежим данным этого года уже дают цифры около двух миллионов. Если к этим "сидельцам" прибавить данные четырнадцати свободных республик, вышедших из состава "союза нерушимого", то цифры вполне смогут перекрыть цифры гулаговской поры Советского Союза. А если вспомнить еще и тех, кто гуляет на свободе, поскольку раскрываемость преступлений на бывшей территории СССР очень низка, то от этих данных станет еще страшнее, невольно начнешь видеть преимущества тоталитарной системы перед демократической.
Вот еще свидетельства сегодняшнего ужаса. В лагерях растет число женщин и подростков, ряды которых за последние пять лет удвоились. А из страны, может быть, только на бумаге победившей туберкулез, мы вновь повсеместно вкатываемся в тотальную болезнь трущоб. И выходит туберкулез на свободу из тюрем, где уже около девяти процентов заключенных носят в себе палочки Коха.
Как известно, автор "Архипелага ГУЛАГ" отказался от Государственной премии за это произведение, которую навязывали ему тогдашние власти. А.И. Солженицын мотивировал в 1990 году свой отказ такими словами: "... в нашей стране болезнь ГУЛАГа и по сегодня не преодолена -- ни юридически, ни морально". Сказано в восемь лет тому назад, а повторить можно и сейчас.
И удивительно, как состыковались взгляды двух идеологических противников: Солженицына, который первым поднял мощный голос против гулаговщины, и Евстигнеева, который был одним из активных проводников тоталитарной системы в жизнь.

Обращение председателя Правления Международного общества "Мемориал" Арсения Рогинского к Мэру города Братска С.В. Серебренникову

В рамках подготовки к 55-летнему юбилею управления Братскгэсстроя, ветераны этой строительной организации обратились в администрацию Братска с предложением назвать одну из улиц города в честь заместителя начальника Братскгэсстроя Сергея Кузьмича Евстигнеева (1911 - 2007).
Эта инициатива вызвала в Братске противоречивые оценки. Проблема заключается в том, что до работы в Братскгэсстрое Евстигнеев С.К. возглавлял Озерный лагерь - один из самых больших особых лагерей ГУЛАГа, созданных для содержания политзаключенных.
Стремление увековечить память начальника режимного лагеря соседствует в Братске с затягиванием выполнения решения городской администрации об установке в городе памятника жертвам политических репрессий.

Мэру города Братска
С.В. Серебренникову

Уважаемый Сергей Васильевич!
Нам стало известно, что в администрации Братска обсуждается вопрос о переименовании одной из улиц города в честь Евстигнеева Сергея Кузьмича - начальника Особого лагеря № 7, печально известного Озерлага, одного из самых крупных режимных лагерей, созданных в 1948 году для содержания политзаключенных.
Считаем, что положительное решение этого вопроса недопустимо.
Архивные документы и воспоминания бывших узников Озерлага свидетельствуют о многочисленных грубых нарушениях прав заключенных. Неудовлетворительные условия содержания, изнурительный труд и унизительное отношение к узникам со стороны охраны и руководства лагеря способствовали высокой смертности заключенных. Только за один 1950 год смертность в Озерлаге составила 568 человек - это самый высокий показатель среди всех особых лагерей, существовавших к этому времени.
Важно подчеркнуть, что абсолютное большинство политзаключенных Озерлага впоследствии были реабилитированы, как необоснованно осужденные. Многие из них сразу после освобождения пополнили ряды первостроителей Братска.
Правление Международного общества Мемориал убеждено, что возвеличивание (переименованием улицы) бывшего начальника Озерлага является оскорблением памяти безвинных жертв тоталитарного режима.
Просим также обратить Ваше внимание на оставшееся невыполненным решение градостроительного Совета администрации города от 16 мая 2007 г. о сооружении в Братске памятника жертвам политических репрессий.
Личность легендарная и противоречивая, о которой упоминает в книге "Архипелаг ГУЛАГ" А.Солженицын. Ему говорили, что он охранял и мучил политических заключенных «Озерлага», а он спорил - я строил дорогу Тайшет-Лена.

Озерлаг, как зеркало тюремной системы
В середине 1930-х годов в Иркутской области появился принципиально новый тип пенитенциарных учреждений – исправительно-трудовые лагеря. Они были созданы сразу в нескольких районах области: Тайшетском, Братском, Нижнеилимском, Усть-Кутском, Усольском. Каждое такое учреждение представляло собой лагерный комплекс, куда входили лагпункты и лаготделения.
Число осуждённых в таких лагерях достигало нескольких тысяч. Их активно задействовали на различных работах, имевших народнохозяйственное значение: строительстве железной дороги, разработке угольных карьеров, лесозаготовках, строительстве жилья. Поэтому неудивительно, что на должности начальников лагерей назначали в первую очередь как на должности хозяйственных руководителей. В министерских приказах так и писали: «Назначить начальником строительства (имярек), он же – начальник лагеря».
В 1940-х годах появились лагеря на территории Бодайбинского, Черемховского, Зиминского районов. Кроме того, в Приангарье существовали Балаганская и Усть-Ордынская сельскохозяйственные исправительно-трудовые колонии. Однако особенную известность суждено было получить Озёрному лагерю на территории Тайшетского района.
Озерлаг был создан в конце 1949 года. Заключённые строили железную дорогу от Тайшета до Усть-Кута. Перед строителями в арестантских робах была поставлена непростая задача: уложить железнодорожный путь длиной более 700 километров. По архивным данным, в Озерлаге содержалось до 40 тысяч заключённых. В отличие от других исправительных учреждений, здесь отбывали срок только осуждённые по 58-й, «политической», статье. Вследствие чего лагерь именовался особым.
В 6.00 был подъём, в 7.00 – завтрак, в 8.00 – начало работ. Оканчивался рабочий день в 18.00. Вечерняя поверка – в 22.30, отбой – в 23.00.
Заключённые жили в бараках с решётками на окнах. Ночью двери запирались на замок. Зимой такой барак отапливался железной печью. Все заключённые были... пронумерованы. По свидетельствам очевидцев, «на куртке – на груди и спине, а также на подоле платья или на брюках, чуть выше колена, – номера», которые рисовались «чёрной краской на кусочке белого материала».
От результатов работы зависело питание заключённых. Если недовыполнил норму – получал 800 граммов хлеба на день, выполнил план – выдавался килограмм, а перевыполнил – получал кило двести. Кроме того, за ударный труд полагалось так называемое премвознаграждение. Одна часть этих денег уходила в общую копилку – лагерный фонд. Деньги из фонда шли на благоустройство лагерной территории и содержание осуждённых. Другая часть заработанных средств поступала на лицевые счета заключённых. При каждом лагпункте были ларьки, где продавали хлеб, конфеты, папиросы. Заключённые могли всё это покупать, снимая деньги с лицевых счетов.
Отбывавшие срок имели право на высказывание претензий в адрес администрации исправительного учреждения. Порядок подачи подобных жалоб носил вполне демократичный характер. На каждом лагпункте вывешивалось по три почтовых ящика. В первый бросали письма, адресованные родным и близким, во второй – жалобы, предназначенные для прочтения в лагерном управлении, а в третий ящик – письма в различные высшие инстанции.
С Озерлагом связаны судьбы многих известных людей, которых судили по пресловутой 58-й статье и ссылали в Сибирь. Администрация лагпунктов поощряла развитие художественной самодеятельности, в которой участвовали бывшие артисты, музыканты, певцы, танцоры. На лагерных подмостках звучали оперетты Кальмана и Штрауса, ставились пьесы из русской классики. При лагерных пунктах создавались творческие кружки поэтов, музыкантов, философов.
В начале 1950-х годов в Озёрном лагере создали так называемую центральную культбригаду, которая выезжала с концертами на лагпункты. План выступлений тщательно согласовывался с администрацией. Каждая программа включала в себя как театрализованные, так и вокальные номера. По времени такие концерты были рассчитаны на два-три часа.
Волей судьбы провела в Озерлаге около года певица Лидия Русланова. Она тоже входила в культбригаду. В воспоминаниях очевидцев сохранились подробности этого трагического периода жизни певицы. «...Она вышла на сцену, зал замер. Огромная столовая была забита так, что яблоку было негде упасть. В передних рядах сидело лагерное начальство... На ней было чёрное платье, на плечах чёрно-белая пелерина. Когда кончилась первая песня, потрясённый зал молчал, не раздалось ни одного хлопка. Затем она спела вторую песню, спела с такой силой, с такой страстью и отчаянием, что зал не выдержал. Первым поднял руки начальник Озерлага и захлопал. И сразу загремел, застонал от восторга зал».
В числе других заключённых Озёрного лагеря были люди с не менее известными фамилиями: генералы Крюков и Тодорский, дочери атамана Семёнова, жена и дочь Пастернака, жена Бухарина. В лагерной больнице работали настоящие специалисты своего дела – в прошлом заслуженные учёные, в том числе профессора, осуждённые по «политической» статье. Однажды кто-то из них вышел с инициативой создать при больнице медицинский музей. И такой музей был создан. Новые экспонаты появлялись еженедельно, после каждой проведённой операции. Например, удалённый аппендикс помещался в пробирку и заспиртовывался.
Озёрный лагерь вошёл в историю пенитенциарных учреждений Приангарья как самый крупный лагерь с достаточно развитой инфраструктурой. Спецконтингент задействовали не только на строительстве железной дороги, но и в сельском хозяйстве. В число лагерных подразделений входили 6 сельскохозяйственных отделений. Их продукция шла на стол заключённым.
Лагерь просуществовал до начала 1960-х годов, когда по всей стране исправительно-трудовые лагеря были переименованы в ИТК – исправительно-трудовые колонии. В своём роде это было реформирование уголовно-исполнительной системы. Колонии поделили на четыре вида режима: общий, усиленный, строгий и особый. В Иркутской области в те годы насчитывалось до 40 колоний. В основном они дислоцировались вокруг Иркутска и Ангарска, а также в Усольском, Тайшетском, Братском, Усть-Илимском районах.
Автор: Александр НАУМОВ,
специально для «Восточно-Сибирской правды»

Более подробно об истории тюремного дела в Иркутской области
можно прочитать в газете «Восточно-Сибирская правда»

http://www.vsp.ru/social/2009/03/03/461135/

http://www.vsp.ru/social/2009/03/04/461160

Опубликовано:	11.03.2010 05:28
Просмотров:	8984
Рейтинг..:	20 Посмотреть
Комментариев:	0
Добавили в Избранное:	0

Полковник Евстигнеев из светло-темного прошлого

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться