Какое-то время я работал журналистом в газете «Вернигородская правда». Мне было предложено описать жизнь «ночных бабочек», которые украшали собой по вечерам обочины главного проспекта города.
Описывать любые события всегда предпочтительнее изнутри. И я решился на перевоплощение. Гримом и аксессуарами меня обеспечил мой приятель - артист местного театра.
И вот я стою на обочине вышеупомянутого проспекта. Девочки, сверх ожидания, приняли меня благосклонно. Меня зовут Стелла, и я здесь выше всех ростом.
Каждую проезжающую машину встречают с надеждой и провожают возгласами разочарования. Погода паршивая: сквозь сетчатые колготки проникает мерзкий ноябрьский ветерок. Клиенты не торопятся осчастливить «жриц любви».
Но тут-таки подъехал чёрный БМВ. Из него вышел высокий молодой парень и стал приглядываться к нам. Его взгляд остановился на мне.
- Как тебя зовут? - спросил он.
Я чуть не сказал: - Гриша, но вовремя спохватился и ответил: - Стелла.
- Ты мне подходишь. Сколько берёшь за ночь?
- Сколько дашь.
- Хороший ответ. Садись в машину.
Я сел, помахав девочкам ручкой: - Желаю удачи! - прокричал я им.
- - - - - - -
Моего «клиента» звали Гена. И он объяснил мне, для чего я ему понадобился.
Оказывается, у него есть невеста, которая в последнее время стала уделять ему мало времени, ходит на курсы танцев, там, естественно, знакомится с мужчинами. Гена решил с моей помощью вызвать у неё ревность. Я с большим облегчением понял свою задачу.
- А сегодня, - продолжал Гена, - состоится корпоратив, где я появлюсь с тобой, и где будет и моя невеста Зоя.
И мы появились! К нам подошло неземное совершенно существо: маленькая, как дюймовочка, кудрявая блондинка, посмотрела на Гену, потом на меня.
Сказала: - И-ик! И упала в обморок. Все вокруг засуетились, кто-то позвонил в «скорую». Гена замахал на меня руками, и опустился перед Зоей на колени.
Я отошёл в сторону. Уходить не хотелось и не только из-за плохой погоды.
Мной овладело чертовское желание продолжить свои похождения. Я комфортно ощущал себя в этом женском обличии. - Может, я трансвестит? - мелькнуло в мозгу.
Я стал приглядываться к публике, намечая себе жертву, чувствуя себя охотником.
Было много пар, но и несколько одиноких мужчин. Вспомнился фильм «В джазе только девушки». Посмеялся про себя: сейчас найду себе «папика»!
У стойки бара сидел седой, лет шестидесяти, элегантно одетый мужчина.
Видимо, пил уже не первую рюмку виски - выдавал затуманенный взгляд.
- Угостите девушку? - спросил я подойдя.
- Какая же вы девушка? Вы - танк!
Ничего себе - заявочка!
- А всё-таки? - настаивал я.
- Присаживайтесь, от вас ведь не отвяжешься.
- Это уж точно. За что пьём, синьор?
- За развод с женой.
- И помогает?
- Частично. Что предпочитает дама?
- То же, что и вы.
- Уважаю.
Три-четыре выпитые рюмки и мне захотелось, извините, в туалет.
И я попёрся в мужской. Там ко мне прицепился, увидевший это, швейцар.
Меня сопроводили в дамский. После «облегчения», споласкивая руки, я увидел в зеркале похожую на меня женщину. И протрезвел.
«Папика» под руки выносили из зала и сажали в такси.
Я остановил другое, и отправился на свой «пост» на главном проспекте.
Ряды девушек заметно поредели. Пошёл мелкий противный дождь.
ПОЛИНА
(Два года тому назад)
Прозвенел будильник. Саше пора вставать.Надо приготовить ему завтрак.
Я ещё могла бы поспать - уроки в школе начинаются в девять, а сейчас половина шестого. Но завтрак для Саши - святое. Зарядка на весь день.
Когда им был принят душ, причёсаны волосы и одета майка, он сел к столу.
- У меня для тебя есть важное сообщение, - начал он, - вчера вечером на хотел портить идиллию. Я принят механиком на торговое судно. Рейс длится от трёх до четырёх месяцев.
У меня внутри всё похолодело: я хотела сегодня утром сообщить Саше, что беременна. Срок три месяца. Но его заявление заставило меня промолчать,
так как это могло быть расцененно, как желание удержать его, а он давно мечтал об этой работе.
Саша, вообще, был человек ненадёжный: вечно опаздывал, не держал слова, врал по пустякам.
Но я мирилась с этим, так как в свои почти тридцать лет, не замечала возле себя очереди из принцев.
Теперь я оставалась совершенно одна: родители мои разошлись, когда мне было года три, и растворились где-то в нашей большой стране, оставив меня на бабушку. Бабушка уже несколько лет, как умерла, повторяя перед смертью:
- Полина, будь человеком!
Это заклинание звучит у меня в ушах и по сей день.
Вот и стала я «человеком» - беременная от проходимца, которого после этого дня больше не видела. Да и не хотела видеть.
В школе я преподавала в младших классах, и меня попёрли оттуда, как только стал округляться мой живот: учителя и родители не хотели видеть примером для своих детей незамужнюю беременную учительницу.
Я пошла работать в библиотеку.
- - - - - - - - - -
Катя родилась здоровым ребёнком. Я кормила её грудью, и проживала бабушкины сбережения. Надо было искать какой-то выход из положения.
Пробовала работать надомницей в швейной мастерской - не сумела: очень высокие требования предъявлялись клиентами. Очередь в ясли продвигалась очень медленно. На взятку денег не было.
Наконец, назрел момент, когда бабушкино наследство кончилось, все более или менее ценные вещи были проданы. И кошелёк оказался пуст.
Торговала я всем, кроме своего тела, но пришла, видимо, и его очередь.
СТЕЛЛА
Когда я вернулся на место своей «работы», там оставалось шесть не востребованных девушек: пять из них в «боевом раскрасе», в юбках-мини,
туфлях на двенадцати сантиметровых каблуках и с невообразимыми причёсками. И одна в дешёвых джинсах, курточке, с короткой стрижкой и с грустными глазами.
- Ну, кому такая может приглянуться? - подумалось мне.
Дождь продолжал брызгать. Все жались под зонтами. Кроме этой одной.
Я предложил ей спрятаться под мой большой зонт. Она благодарно согласилась.
- Стелла, - представился я ей.
- Полина, - услышал в ответ.
- Ты давно здесь промышляешь? - спросил я
- Дня три уже, но всё без толку, - ответила она. -У меня дочка год и четыре месяца. В ясли без взятки не попасть, работать не получается.
- Знаешь что, Полина, уже заполночь - клиенты вряд ли появятся.
Пойдём в бар, посидим, хоть согреешься.
- Нет, тогда уж лучше ко мне: вдруг Катя проснётся.
Я всё-таки зашёл в бар, взял лёгкое вино и закуски, и мы пришли к Полине.
Катюша спала.
Ничто не помешало мне рассказать Полине всё о себе. Она была такая замученная, что не нашла в себе силы даже удивиться.
У Шекспира в «Отелло» есть фраза: «Она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним».
Наш союз продолжается уже пять лет. Осенью будем провожать Катюшу в школу.
