Вот ночью идет пьяная англичаночка на дискотеку Лимассола, на Кипре у нее «дача», доставшаяся от родителей колонизаторов. Она цепляется руками за леера колыхающегося трапа, переступая нетвердо миниатюрными ножками и ловя равновесие пухленьким задиком, идет в сопровождении высоколобых шотландцев с ранними залысинами, вечных «бэби» британских женщин, и «манчестерского» пролетария, телохранителя, коренастого и коротко стриженого узколобого боксера, короткий мускулистый торс которого обтянут рельефно темной маечкой. Спесивыми блестящими глазками она нагло смотрит «понаехало этих русских», не отводя взгляд до тех пор, пока они не тухнут, как фонари, не подпитаные севшими аккумуляторами, но задела больно плечиком на ходу – вам она безразлична – она играется.
Кто сказал, что женщина это эротика, женщина – сплошная сексуальность, ее цель возбудить эротическую энергию мужчины для совершения с ней полового акта. Это в некоем роде освобождение вечностного в мужчине, приведение его к единой цели его жизни - зачать в женщине жизнь, освободить ее от осознания своей природной приниженности и темного начала полового инстинкта. Экстаз женщины - в иступленном до неприличия желании быть любимой, до самоотречения.
На «Советском Комсомольце», громадной плавбазе Тралового флота, была собачка Чапа, как ни странно, кобель, и еще скрытный кошак. «Чапе» говорили «к станку», протягивая ногу в резиновом сапоге, и кобель вскакивал на него, обхватив крепко лапами, и энергично занимаясь гимнастикой тазобедренных суставов, а попросту говоря …
Однажды на палубу осела стая маленьких перелетных пичужек, принявших ее за землю, прилетевшая с Южного полушария для сезонного размножения на Север, все реи и троса плотно забиты были их тельцами, - подняться назад в воздух они уже не могли, ни миски с водой, ни крошки хлеба их не заинтересовали, они мерли в одиночестве, закатив веки. Три дня обе палубные смены лопатами выбрасывали их за борт – птички ошиблись маршрутом, и судьба их была предрешена, это был «Освенцим». Говорят, эротику придумали евреи, чтобы разнообразить половую жизнь, почему и наиболее серьезно относятся к половому акту, им по воспитанию это вменяется в родовую обязанность - бог завещал. А к всенародным выборам в Верховный Совет СССР забросили на теплоходе «Узбекистан», доставляющим в район лова бичей, еще двух – «Вовчика и Левчика» с эстрадной программой, что, однако, не помешало «трудовому ритму» «промтолпы». Повезло только двум «укладчицам» с конвейера - за ними пришел галантный бригадир смены по фамилии Сорока, взял за жопу и освободил от работы, - услугами одной воспользовался, правда, он сам по праву начальничка.
По утру в каюте спертый человеческими телами за ночь теплый воздух. Раздается щелчок репродуктора, и громкий спокойный голос радиста оповещает: «Шесть часов утра. Подъем второй смены. Сегодня число месяца. Мы находимся в районе лова. Температура за бортом минус два градуса, забортной воды минус три градуса. Волнение моря три балла. За смену переработано триста тринадцать тонн минтая…».
Первый поднявшийся открывает иллюминатор. Кричат петухи в густом тумане, - значит действительно пришли в район лова. Сквозь пелену у бортов просвечивает черная вода с прибитой ледяной крошкой - «шугой». Петухов держат на сейнерах, и они, не видя земли по полгода, на потеху экипажу тужатся понапрасну, развивая голосовые связки и семенники …
Плавбаза же годами болтается без заходов «в порта» из Охотского моря в Берингово, Северным Курилам и Алеутской гряде, а то и к берегам Аляски, подменяя команду в море с зафрактованных «пассажиров". Жаль, в открытом море редкость паковый лед, прибитый к берегу - «моря» вытягивают из рыбаков жизнь, говорят, когда начинают сниться лошади – пора на берег.
У кошки не было имени, она бродила по палубам и трюмам, где железные рангоуты разграничивали низкое вонючее пространство, вот там Чапа и выследил ее. Дикая кошка, наевшись беспомощных птичек, она шлялась куда хотела, редко показываясь на глаза занятым тяжелым трудом, двенадцатичасовым, зарабатывающим «бичам» со всего «союза», загнана была, казалось, в жизненный тупик. На путине были и «хохлы» из не редкость Донецкой области - потянуло шахтеров с татуированными углем лицами и руками на край света за «легким» заработком на свежем воздухе,- были и бывшие «зеки», и детдомовские - самые ленивые,- и деревенские «мужики», были армяне на тяжелых, но хорошо оплаченных работах - «на выбивке» противней. Были и женщины, на пятьсот членов экипажа - два десятка «укладчиц», «формовщиц», прачек и буфетчиц.
Но никак собак не мог понять, исступленно лая и отпрыгивая прочь, почему кошка от нее не убегает, а орет дурным голосом и лезет к кобелю задом, изгибая спину и свернув судорожно хвост на сторону…
А вокруг животных собрались бросившие работу молчаливые, с изнуренными бледными лицами «мариманы», мечтающие о маленьком домике на берегу теплого моря.
СИНОПСИС: Роман о побеге Мишеля Бакунина из сибирской ссылки с мая по декабрь 1861 года.
Странствия беглеца от берегов Татарского пролива в Японию, пересечение Великого Океана. За государственным преступником вдогонку была послана Тихоокеанская эскадра Попова. Мишель, добравшись до Америки, попал в гущу Гражданской войны и встретился, словно случайно, с её ведущими историческими личностями. Это были – Альберт Пайк, масон и Державный Великий Командор Материнского Верховного Совета Тридцать третьего и последнего градуса Древнего и Принятого Шотландского Устава Южной юрисдикции для Соединенных Штатов Америки, боевой генерал Конфедерации; Лафайет Бейкер, глава армейской контрразведки Севера и будущий глава Федеральной службы безопасности США.
Бакунин был вынужден бежать из Сан-Франциско, когда там был подавлен бунт рабочих. Попал в переделку в Мексике с контрабандистами оружием, возглавляемых генералом Мексиканских Соединенных Штатов и будущим пожизненным диктатором Мексики Порфирио Диасом Мори. Пересекая на поезде Панамский перешеек, Бакунин чуть не погиб от кинжала фанатика.
Бакунин, добравшись до Нью-Йорка и Бостона, месяц ждал денег от Герцена из Лондона. Он встретился с основателем и главным редактором «Нью-Йорк Трибюн» Хорэс Грили (Гораций Грили), издателем Карла Маркса в Америке; поэтом и публицистом Генри Дэвид Торо, теоретиком «гражданского неповиновения».
По прибытии в Лондон, Бакунин получил от Герцена аванс в &2000 фунтов за будущую публикацию в его журнале мемуаров о побеге ..., но ничего не написал! Все, о чем Бакунин мог бы написать – противоречило бы общественным нормам жестокого 19 века.
Это вынужденное путешествие сильно повлияло на мировоззрение анархиста – Бакунин из стихийного пропагандиста-революционера превратился в организатора и теоретика международного рабочего движения.
