Нет такой глупости, которой бы не рукоплескали, и такого глупца, что не прослыл бы великим человеком, или великого человека, которого не обзывали бы кретином
Буковка А потеряла свою перекладину.
Я умоляю: давай автостопом – до ада,
за неприлично душевную скромную плату, -
кухня мучений, обслуга, различные гадины...
(мы – практиканты, мы жертвы на пол-оклада!)
Шутишь. Мотаешь башкой: мол, к чертям этих демонов!
(буковки А в слове «пара» вздохнули на пару...)
Я предложила продолжить экскурсию - даром
или в рассрочку, - посмотрим, мол, что оно, где оно, -
даже сюда откровенно пахнуло гарью...
Ты отвечаешь, что ад обойдётся без зрителей,
в ад путешествовать вместе нельзя: одиночки
могут варитьcя в котлах, отмывать их песочком...
Парам откажут войти – право, предусмотрительно...
(А в слове «да» уменьшается. Стала точкой).
*
.... А нам бы зализывать раны, солёные камни в аду облизывать,
как в сауне, соки терять, изнуряя друг друга, - тут выжмут досуха...
Я знаю, что так повелось, так положено, так поступают издавна:
гигантская кухня страстей не оставит на вдох ни полграмма воздуха.
...мне снилось: ты щурился нервно, читая: «горючее», - на цистернах,
твердил о болезни, кричал о кавернах, грехах и какой-то скверне...
Ты скверный мальчишка, не ангел, но всё же под землю не тянет ноша,
раз ты одиночка, раз мы непохожи, - я нечисть, малыш-безбожник,
читай по губам: погублю, но не брошу...
... А нам бы лопатками прямо на жаркие камни над тёмной пропастью,
нам – чёрные полосы, алые полосы, нечисть нам да мертвячину!
А камни шевелятся, шепчут об ужасах, нам не дают опомниться, -
и в каждом рассказе всё-всё настоящее, что бы оно не значило!
... мне снилось, что ты убегал, избегая меня, как цистерн, - так долго
внутри разрывалось подобие сердца, обрывки кожи и лёгких
оплавились, я не оправилась, - мне б добежать до второй заправки,
заправить чернильную ручку, в сценарий внести ремарки, поправки....
- но буквы текут... наверное, ад жаркий...
*
Один. Одиночество. Разным «а может», « а если» нет места.
Зато, несмотря ни на что, даже с Л ты доходишь до ада,
как я – автостопом, с размытой вершины где-мы-ещё-вместе, -
и вниз, на экскурсию в пекло, - на двадцать четыре оклада
за день.
И двадцать четыре часа рисовать треугольное нечто,
и левую-правую створки у буквы вязать, словно узел...
Так Л превращается в ад, и в аду назначаются встречи,
но узко в ущельи двоим, и ты трусишь, не выдержав груза...
scusa…
