кислое солнце щиплет язык
пузырьки газировки идут дирижаблем в небо
потакая капризам
надетое на палочку небо
переливается радужной карамелью
пока ты дойдёшь до центра, успеешь состариться
детка
не торопись
соси его медленно
чем ближе к палочке, тем горьче
чем дальше от карамели, тем разводистее
спрятанная внутри жвачка
лопается, не надуваясь
окисляя апельсиновое солнце
съёженное глазами ребёнка
2
послушай, я сочиню тебя дочери
починю, приглажу руль, надую шины отрыжкой воздушных шариков
привяжу верёвкой к подолу –
чтобы не сдуло
приглашу в гости, приду в ужас, что нечем потчевать
такого бесценного
такого….
(потихоньку скручу за спиной две дули)
начну представление
нога на ногу
юбка выше колен
четвёртая пуговка в кармане трётся о третью
дочь вышивает, колется иглами, угощает меня
сигаретой
слушает сочувственно
смотрит в пустынный угол
надрывно кашляет…
леденцы не успокаивают этот кашель
идущий из левой части грудного карцера
хорошо, что мы не варили с тобой каши –
теперь она не рисует солнце фломастером
не ест леденцов, мы не лечим коклюш, не
атакуем нянечек звонками, справками и проверками
я просто сочиняю тебя своей нерождённой дочери –
дочери, которой ты никогда не позволил бы стать пионеркой
другое дело – сыну, который всегда готов подвердить отцовство…
с девочками, любимый, всё слишком просто:
для того, чтобы она, бродя во мне, незаполненной, корчила рожи
доводила меня до дрожи
до тошноты вдыхала-кусала дрожжи
я сажусь на велосипед
сочиняю тебя, придурка –
интеллектуала-урку
капитана дальнего…. с трубкой …
хотя – смешно! –
допустим, ты будешь директором фабрики чупа-чупсов
где делают заводное солнце
на палочке
не имеющей никакого вкуса….
3
мы встретимся на кладбище старых велосипедов
там, где небо перевернулось,
там, где гудки вызывают божьих аистов и адских змеев,
там, где они встречаются и устраивают драку
а пока они дерутся
твои руки пахнут бежевым бюстгальтером
твои брюки пахнут оживающей пшеницей
в первые весенние дни
в первые невзрослые сутки…
детка, вот здесь-то ты и не рождаешься –
на груде металлолома
на гробе детских считалочек
принесённых в жертву скрипу педалей
и отказывающим тормозам
спи, моя детка
мы будем тебя не-делать ещё часто
мы будем возвращаться сюда по понедельникам
после вик-энда, полного ширпотреба
после утренней ширки солнечными лучами
после гипердиетического чупа-чупса
после сглатывания вчерашней жвачки
после всего-всего когда
я стану говорить
ну, мон шер
мы ведь всё-таки встретимся на этом кладбище
чтобы пошуршать обёрткой от хот-догов
подышать на замороженные пальцы
и украдкой, пока не появилась какая-нибудь собака
понюхать
чем же пахнут твои руки сегодня
каким цветом
и каким каналом восприятия…
возможно, он опять окажется детским
детским и солнечным
слегка слюнявым
удивлённо приоткрытым
как губы ребёнка
4
прости меня
каждое утро я слышу звоночек трёхколёсного
ты спрыгиваешь
просишь кусочек солнца
клеишь заискивающую улыбку
и я стираю её лёгким поцелуем
кусочек солнца срывается со спиралевидной орбиты
покрывается пятнами
щекочет воздух
делая его слишком электрическим
слишком эльфийским
слишком эгоистичным
утренняя элегия срывается с обрыва
под последний звонок
умирающего велосипеда
на другом конце города кто-то хватается за сердце
ты стоишь
опираясь на руль
и режешь меня детским желанием солнца
небесный пекарь крепко держит тебя за горло
требуя причащаться солнечными конфетками
воздушными пустошами
апельсиновыми кислинками
которые немного щиплют язык
небесный пекарь уводит тебя
я уже не различаю даже силуэта
я даже не знаю, мальчик ли, девочка
удаляется в сторону киоска
где давно не продают газет –
всё и так написано на ярких обёртках
всё расписано поминутно
всё предсказано
хотя мы
по инерции
отазываемся верить…
мальчик ли, девочка
дочь или сын
любимый или любимая
но ты уходишь куда-то
где ещё выпекают жёлтые кругляши
без синих штампов дат
без красных прожилок пьянства
без росписей земных канцелярий
там ты будешь спать калачиком
свернувшись между мёртвыми велосипедами
будешь скрипеть рулём
когда я забреду сюда
в очередной понедельник
после очередной недели пофигизма
а пока что
ты просто уходишь
отлучаешься
отъезжаешь
уверенно держась за три колеса
и я жую эту жвачку твоего ухода
жую медленно, вдумчиво
шумно сглатываю
а в руке
дрожит палочка
с солнечным чупа-чупсом
карамельными радугами
кармическими разводами
карминными закатами
каминными праздниками
картинными любованиями
над синей металлоломней
и мне нужно
всего-то лишь
облизнуть
прикоснуться к синтетическому солнцу
чтобы с каждым посасыванием
умирал ещё один ребёнок
и ещё один мужчина
отправлял велосипед в мусор
отправляясь к жёлтому киоску
закрывшемуся четырнадцать лет назад…
