я брала себя за нос, как будто за пламя – свечу,
я бродила сама за собой полоумной собакой,
я срывала когтями блестящую мраком парчу
с бардаков и борделей, затиснутых между бараков
я держалась за горло – ах, лола, какие мину-
ни минуты на съёмку на съёмном хайвее до кладби…
хохотал на небесном скребке чёрно-серый манул
и щебёнка смеялась шершавыми глазками гадов
я хваталась за воздух, а он не выдерживал – он,
испугавшись, вжимался, берёг воспалённую кожу,
и бананово пах под ногами бесцветный рулон
не глядящих под ноги бессмысленно смелых прохожих
я бежала – с плиты молоком, заржавевшей водой
в темпе вальса скользила по мойки больной горловине,
тараканом скрывалась за адовой серой плитой,
где меня поджидало яйцо на осколке кувшина
я вела себя за нос…
ты шлёпал меня по руке,
ты вложил меня в руку, где было надёжно и липко
а вокруг бесновались стожары в последнем пике
и протяжно бежали на месте седые улитки
