Глупая красота — не красота. Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту лица, в улыбку ее, взгляд — красота ее превратится мало-помалу в поразительное безобразие
Небо пьяно, отрыгивает асфальтом, тучится и икается над Днепром. Ливень над девочкой – жёсткий, будто кувалда, сплёвывает вокзал и аэродром, мягко сочится Млечным и междутропьем, потом кровавым сверкает на хмуром лбу – девочка утирает слюну и сопли и пробирается в небо через толпу. Девочка - недосушенный любоголик, самоотжатая радуга – день-деньской пьяное небо глотает до рвоты-колик, мечется от Героев до Лыбидской – Лыбидь вдохнуть и маршруток холодный слоик влагой заполнить слёзной, как наготой…
Дафнис, затромблена городом Кия Хлоя – ждёт тебя девочка, будто незнамо кто.
Эта дурашка хочет тебя – и фруктов – райских, морских, для-диггерских, заксожных… Судьбы стирает съёженный в ухти-тухти мелкий божок, вас забивший в соломы жмых.
**
Это девочка хочет пить – и любви под соей – рисовой, вами слипшейся, золотой, полунаждачной, до шрамиков и мозолей, газово-мельхиорящей над плитой, льющей в бельё твой уже различимый запах, завтракающей гимнастикой и мольбой, самым любовно-пытающимся гестапо, и отдающей солью, как тот прибой, Ало-глинтвейновой, гвоздиково-гвоздичной, молото-невдыхающей в тьме квартир… Девчока искромсала о бёдра спички, девочка окрысятила жатый сыр.
Лейся в неё, обгладывай - печень в печень, лёгкие в лёгкие, краником – в лепестки, бейся озоном в подвеновый сладкий кетчуп, медленно разрывай её на куски.
Чтобы экспрессило, рвало в дорогу, в пенку в чашке эспрессо, в куполы над тобой… Самка-фламинго, знакомка из полуменга, антиопасность с ручалочьею стопой – больно ходить по тебе - обхватила – голень трётся о голень, наголо зоны зон… Небо, мазуто-радужный алкоголик, падает на махровый ложегазон.
Сколько экю, эскудо, паскудо-матов, выдохов, выжиманий себя в неё – пей её, в битой водке настойчик мятный, мажь её, припекающую, как йод…
Фрая трамвай трах-трахтит между мирами, поезд спешит в столицу из прастолиц. Девочка в тёмном тамбуре тыщеграмит. Небо в тебя рассвета втыкает шприц, -
поршень в желудочек, коршун – подклювьем – в зубы, утро – до дрожи, таксо – до твоей софы… Среди встречающих бродит беззубый зубр. В окнах вокзальных смяты две головы в решкоорла, наплевавшего на лже-жребий… Небо глазницы упорно мазутом трёт.
Ходит по шпалам жеманный старик Арепо – звёздочки сеет в жадный вселенский рот…
