землетрясение осени,
ресницетрясение лета,
трясучка зим –
снегом,
горячим,
расплавленным,
словно
слёзы пней и кореньев…
в истошном крике халата
земли, вышотого травами и печатями
трупиков птичек,
ты обретаешь память –
так, словно мамонт
жизнь обретает, слушая,
как ледники над ним, проснувшись, тянутся
к сонным китам
и целуют их мягко в холки …
так
ты обретаешь чувство земли, теряя
чувство земли под серыми пятками.
так
ты обретаешь имя своё и предков,
знающих, как переправить тебя в заслонку
мантии магмовой, в плотное царство снов…
…сердцетрясение,
ветротрясение…
помнишь? –
то же ты чувствовал, будучи в матерь-реках.
то же ты чувствовал, будучи в мути первой
девушки племени «буду-совсем-всегда».
то, что ты чувствовал позже,
не помнит пена
нервных планктонов и платиновых зажимов
галстука-змея, свешенного над сердцем,
как над обрывом…
позже…
какая глупость –
«позже»!..
есть только сейчас:
вот трясёт планету
лунотрясение слёз.
вот трясёт халатик,
полный карманов листьев,
торговка-осень.
вот выдыхает
кровь из соцветий боли
женщина…
вот ей снится, что ты, как мамонт,
ходишь к пещере и нюхаешь нож
(охотник
скоро вернётся)…
ты преданно смотришь в чёрный
запах её, а она прикрывает веки…
…землетрясение…
падают сливы с солнца-
рта королевы.
а позже
земля
верблюдом
вскинется,
сбросит тебя
в ледниковый тартар…
глупость нелепая –
«позже»!
ты помнишь: было,
было уже! –
даже выжил,
вот только воет-
ноет червяк-сирота
в левом веке
в ночи
смехопадения:
яблок,
ресниц весенних
и королев из брошенных урожаев,
плачущих в жухлых объятьях твоих,
не зная,
что через десять секунд
кожа шара лопнет
не понарошку…
