…луно-ножницы за бороду щиплют день…
Черноглазое дерево. Розовые ресницы.
На песке драконы играют в детей людей,
и песку щекотно ветру их рук молиться.
Чешуя на солнце – татуировкой в нос
воздуху, и воздух шипит-икает…
Невидимка неба на предзакатный гвоздь
пальтецо дождя прикрепит – над левым краем
черноглазых веток.
Спустит прохладу фей.
Закурлычет хищно – и усмехнётся бронзой…
На спине лягушки – крошечный муравей
подставляет вечеру спину. Спина смеётся.
Розы-розги молний темнеют – как в прятки два
не успевших спрятаться между глазастых кронок…
…задувай свечу, чудовище! Задувай:
я при свете «темно» – драконовенький ребёнок.
Твои руки – песок, и сонность твоя – песок.
Чешуя подушек – татуировкой – в спину…
Черноглазые призраки бродят за волосок
до огня чудовищ…
Розовая косынка –
над опавшей ресницей вишни в окне, за метр
пробужденья миров-пустынь в дымовых коронах…
Нам ещё чуть-чуть… – и в жерла земных карет…
Поиграй со мной в рубиновый сон драконов!
Поиграй со мной в алмазную млечность утр,
и в когтистую мудрость хранителей клада-пряток
двух чудовищ – в туманы…
Плесенный перламутр
льёт из душа, смывая с кожи чешуйки радуг.
Быстро-быстро.
В охапку с ветром.
В лягушкин день,
где щекотно жить – без кожи, где оголиться
даже небо не смеет…
Лишь дерево чует тень
чудесатую – сквозь спиленные ресницы…
