Покой и ласка.
Вот приснится!
Бред.
Толчённый перец.
Предвкушенье сыпи
от дозы пыли.
Жар даёт от-прет:
целуй свой мир - и снова будешь "цыпа"!
Целуй, не понимая нифига,
отдав шнурки надсмотрщику за следом...
Когда ты болен, целая планета
вмещается в понюшку чеснока.
Когда ты болен, мёрзлые лучи
подкожных гномов достают до неба,
а так - на табуретке - нет: ключник
замазал щель на люстре тёплой репой, -
"здоровый рацион!"
... а тут - бульон.
И если жир воскреснет в нём, всплывая,
то ты - подавно.
- сдохнешь.
Словно лён,
посаженный в стиралку.
Как слепая,
все-видящая в тюлью "терракот"
завешенной попоне лошадица
несёт на затеплевшей пояснице
божественно - богов!
Как далеко
растёт сухое сено - тут - свежее!
Как близко звёзды - вместо жеребцов...
И одеяло помнит, как отцов-
ский сахар сладок...
Жар.
и Перешеек
больной и здравой. Здравой и - дурной.
На пограничье - ни туда (под вирус,
быть может?), ни обратно - в волчий рой
и муравьиный брак.
То в зной, то в сырость
брести - на тридцать семь и что-то-сброс.
По ледяным запястиям ушата
людей. По городу Удав-и-Шляпа.
В желудок упсарину, как матрос,
шатающему землю.
В таблы неба -
пока под мышку цёмает планета
