В то лето мне было лет тринадцать.
Однажды отец, придя с работы, спросил: „ В воскресенье сговорились с мужиками, из цеха поехать за грибами на правый берег Амура. Надо, чтоб кто-то оставался на таборе лодки охранять. Ты как, согласен? „
- А куда едете? - заинтересовался я.
Весь левый берег реки: все ближайшие к городу протоки и острова, куда можно
было дойти пешком или добраться на резиновой лодке я с друзьями уже знал как свои пять пальцев.
- На озеро рядом с посёлком Бельго, - пояснил отец.
- Мужики говорят, что там, на сопках груздей сейчас много.
Порыбачить на Бельговском озере было моей давней мечтой.
Среди моих сверстников ходили легенды о необычайно богатых уловах. Все, кто там когда-либо удил рыбу рассказывали, о водившихся там карасях, бывших в два раза крупнее наших речных.
Живо представив себе, завистливые взгляды своих друзей при рассказе об этой поездке, я с радостью согласился.
Воскресное утро предвещало жаркий день.
На лодочной станции в густом тумане была слышна весёлая перекличка снаряжающих свои лодки коллег отца по работе.
Мы тоже принесли из сарая и установили на нашу «Обь» мотор и спустили лодку в протоку стоянки.
- Ну что, все на месте? - Послышался вопрос из тумана.
- Все, все, - ответили весёлые голоса.
- Опоздавших ждать не будем. Пошли пока на веслах, а там и туман на реке развеется, - продолжил всё тот же человек приказным голосом.
- Это наш начальник цеха, - объяснил, улыбаясь, отец, сев на весла,
Туман сплошной густой пеленой опустился на воду и я, встав в лодке на ноги, буквально высунул из него голову. Видны были лишь отвесные берега протоки.
Не переставая восхищаться увиденным, я стал направлять лодку отца по центру этой молочной реки. Наконец, мы вышли на большую воду.
Нашему взору открылся сверкающий в свете утреннего солнца широкий Амур.
Лодка летела по гладкой поверхности воды, и в брызгах волн у борта я увидел радугу. Мы проскочили сквозь большую тучу бабочек-однодневок. Они сплошным слоем перелетали через Амур. Их было так много, что на несколько секунд вдруг показалось, будто наступили сумерки.
После них мы долго отмывали свои лица и лобовое стекло лодки водой, которую тут же на ходу зачерпывали из реки.
Столько впечатлений с самого начала, а впереди ещё заветное озеро и рыбалка! Моей радости не было границ.
Отец, повернувшись ко мне, что-то прокричал, но в шуме мотора я его не расслышал. Поняв это, он показал рукой на рюкзак. Я, вынув термос и бутерброды, пересел на сидение рядом.
Лодка неслась уже вдоль узкого, каменистого берега правой стороны Амура, за которым почти отвесно к небу величаво поднимались сопки.
Все лодки, растянувшись друг от друга на большое расстояние, прошли правым бортом мимо нанайского посёлка Бельго, сразу свернув в протоку.
В конце протоки нам открылся вид на красивое озеро, густо заросшее у берегов желтыми кувшинками. Лодки направились к его дальнему берегу. Но, не дойдя метров двадцать до берега, встали.
- Что случилось? - проезжая на малом газу мимо застрявших спутников, - прокричал отец. Но тут же всё понял по шуму глохнущего мотора. Подняв двигатели своих лодок, все стали ножами очищать винты от опутавших их кувшинок.
- Вода упала, - объяснил мне отец и под общий смех стал тоже подымать мотор с клубком зелёной массы на винте. Недовольный, сел я на вёсла и стал грести к берегу.
Недовольство моё было легко понять. При малой воде вся рыба уходит из озера в реку, а значит и клёва сегодня не будет.
- Ну, что ты так расстроился? - успокаивал отец, - отойди на вёслах подальше от берега, может, там твои караси тебя и ждут.
- Да ты не бойся. Народ в посёлке хороший, но вот молодежь…
Если лодки без присмотра оставить, могут бензин слить из баков, а так они тебя не тронут, - не поняв, моего вдруг сменившегося настроения, сказал один из причаливших рядом коллег отца.
- А я и не боюсь, – ответил я, и стал разбирать привезённые удочки. Отец, взглянув на мои приготовления, вдруг серьёзно сказал - Отойди от берега, встань на якорь и рыбачь тут. Никуда в другое место не уходи.
Мне, привыкшему с раннего детства ходить на реку с такими же пацанами, как я, вдруг стало стыдно, что его услышат другие и подумают обо мне невесть что.
- Да пап, иди, никуда я не денусь, - успокоил я его, смущаясь. Отец, одев на спину короб, пошел догонять друзей, поднимавшихся вверх по распадку.
Клёва, и правда не было. Просидев в лодке около часа, я погрёб к берегу. Там я развёл небольшой костерок, чтобы вскипятить для всех чай.
В лодке лежал давно неиспользованный нами котелок. Я разулся и, войдя по колено в воду, стал оттирать его песком и травой. С ближайшей сопки то слева, то справа еле слышалась перекличка грибников.
- Ну раз далеко не зашли, значит, есть груздь, собирают, - решил я.
Зачерпнул чистой воды и, уже направился к костру, когда вдруг явственно услышал крик человек, а следом звериный рык.
Я ни разу до этого не слышал, как ревёт медведь, но тут непонятно как, сразу понял, что это именно он. Рёв повторился почти сразу, но уже правее по распадку и намного громче, чем в первый раз, а значит ближе ко мне.
Подгоняемый скорее инстинктом, а не разумом, я метнулся к лодке, в мгновение оттолкнул её и запрыгнул на нос. Лодка по инерции успела отойти от берега лишь на несколько метров. Задевая дно вёслами и вырывая с корнем кувшинки, я стал что есть силы грести от берега.
И тут я увидел его!
Всё произошло как в замедленном кино. Медведь выскочил прямо на меня из кустов, за которыми круто поднималась одна из сопок распадка. Очевидно испуганный многими грибниками он, обезумев от страха, бежал вдоль края горы. Взяв влево, он выскочил на открытое место и несся, прям на меня, стоящего в лодке у самого берега.
Я сам не заметил, как вырвал из уключины весло и, вскочив на скамью, выставил
его, крепко сжимая, перед собой.
Медведь вдруг затормозил, отскочил в сторону и, не отводя взгляда от меня, помчался мимо, подымая огромные брызги рядом с костром.
Недалеко от меня вздыбились веером из-под лап резко затормозившего медведя брызги воды.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смог справиться с оцепенением и сесть на сидение в лодке. Весло из моих рук, с трудом разжимая мои пальцы, уже вынимал подбежавший отец.
К берегу, громко крича и жестикулируя, торопились и другие грибники. Каждый был уверен, что косолапый выскочил именно на него. Наконец, все пришли к единому выводу. – Растянувшись по лесу, чтобы не ходить, друг за другом, грибники невольно взяли зверя в кольцо как загонщики.
Медведь, отрезанный с одной стороны крутой сопкой, пытался выйти из окружения, натыкаясь то на одного, то на другого грибника. Так, развив скорость, он и ринулся к воде.
Коллеги отца, увидев затушенный медведем костёр, уже смеясь, подтрунивали надо мной: «Попили чайку!»
Отец же, выкурив молча дрожащими губами сигарету, просто тихо сказал: «Поехали домой». Всю дорогу он одной рукой держался за руль, а другой крепко прижимал меня за щуплые плечи к себе. Я снова почувствовал себя маленьким ребёнком под защитой отца. Папа накинул на меня свою ветровку. Под ней мне стало тепло и уютно. Пахло потом и бензином. Я снизу вверх взглянул на отца. Увидел слёзы на его щеках и прикушенную губу. Мне вдруг стало так его жалко и одновременно отчего-то так спокойно и хорошо на душе, что я не заметил, как уснул. Я проспал всю обратную дорогу. Мне снилась зима. Отец везёт меня в детский сад. Я видел его, тянущего одной рукой за верёвку санки, а другой упирающегося ревущего младшего брата. Братишка плакал и кричал, что в санках должен сидеть он, а не я. Мне вдруг стало так стыдно, что я попытался встать, но не смог из-за крепко обёрнутого вокруг меня тёплого одеяла.
- Приехали? – проснувшись на руках отца, спросил я. Папа, нёся меня полусонного и идя по колено в воде, ответил: « Приехали, приехали, просыпайся, соня». Он посадил меня на вынутые уже с лодки вещи и, вернувшись назад, стал заводить под неё телегу. Окончательно проснувшись, я подскочил к нему, помогая вытащить нашу Обь из воды.
- Не рассказывай бабушке про медведя, - попросил я. Отец, заводя телегу в наше стояночное место на берегу, вдруг отпустил её и внимательно посмотрел на меня.
- Всё будет хорошо,- серьёзно ответил он, и, взглянув в сторону реки, ещё раз тихо добавил: „Теперь всё будет хорошо“.
Пишу банально и не стройно.
За это можно меня взять,
не только отдубасить больно,
а просто нафиг расстрелять.
Я гнев твой к ужасу услышал,
как будто прогремел набат.
Стреляй, рвану рубаху,
слышишь, стреляй,
коль я, в чём виноват.
Мне не страшны картечь и пули,
мы были в чём то не правы,
мы, где то палку перегнули.
Ты снова перешла на ВЫ.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
