Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Домовитый декабрь, прикрывая утраты,
побелил мой запущенный двор многократно…
Одичавшая елка под тяжестью снега
волка ждет- не дождется…
Истает, как не был,
первозданный декабрь ханукальной свечой
И, с гирляндами через плечо,
ужаснувшись растратам, пассивам, кредитам,
подсчитавши живых и еще не убитых,
будет тихо смотреть, как пытаются люди,
словно трутни, отпраздновать Святки – и в лютень,
прошлогодние числа исчисливать в хлам.
Jesus Criste! – это кризис со льдом пополам…
Ново-старые годные елки застынут,
в продуваемых группках и снежных косынках,
будто нищенки…
