Сгущенная эра открытых коленок
уже миновала янтарная проза
июль залила навсегда и на стенку
приклеены фото и деток и взрослых
едва началось а уже сентябрёво
пчелиное лето с надеждою жмется
к цветам палисадов которым неймется
свои семена на прощание бросить
посеять как птиц на незнамую землю
и всходами как Воскресением грезить
Застынут деревья в безлетовом стрессе
как памятники обнаженным коленям.
Там, в глубине дворов-воров
телес и душ, и снов, и таин
твой уголок необитаем
и запылившийся порог.
Я не смахну ни боль, ни пыль,
пройду, как дождик, стороною-
у поциэнда паранойя-
а в спину шепчутся- «бобыль»…
Бирюк, отшельник, отщепенец
и добровольный нелюдим-
нелюбящий и нелюбим.
Но кто же мне тебя заменит?...
Втиснувшись в имена,
женщин, в тебе гостивших,
не захочу менять
прошлого. Жгучий стимул
выплатить свой оброк
за несудьбу «дождаться»…
Где же ты был, мой бог,
где развевал штандарты?
Вышепчи имя моё…
Средь не принявших семя -
словно порой осенней-
высей в незабытьё
имя моё, что грош.
Может, ты в час последний
имя - как грошик медный-
выдохнешь и - уйдешь…
Как полезны помидоры
с баклажанами и без-
разговоры под просторы
в электричке в Тихорецк
хитроумных садоводов,
а в мешочках- урожай.
Август - злое время года,
неча осень раздражать…
И купорят, взяв сторицей,
и считают барыши -
полтора часа хрипится
за политику и «жисть».
Я, как дурочка, с тетрадкой-
только ручка да сума-
в электричку, на посадку
тороплюсь. Со мной - страна.
