Фиолетовый в красном,
как сигнал светофора,
бутафорские карлики в розовых джинсах
наточили топор для весёлого фарса
с королевой и чернью,
мотылёк-однодневка над вечерней толпой
пролетает бесшумно.
Мотылёк-однодневка с утра
успел наколоть на крылья
праздничный город,
военный парад,
шпили,
купола собора,
колокола,
бродячих собак,
дамские шляпки,
медаль на горло,
на лапки
обрывок разговора,
и к ночи, ослепнув от света фар,
бьющих прямо в глаза,
ориентируясь на голоса,
прилетел на весёлый фарс.
И он всё узнал с первой буквы,
на вспышке софитов -
маски театра Кабуки,
и как у Набокова
плаха обита бархатом. Королева
лежит на перине. Слева
на заднем плане поёт балерина,
дирижёр поднимает руку -
гильотина падает тихо
(неожиданно тихо – почти без звука).
Голова Королевы падает с грохотом -
странным для такой маленькой вещи -
эффект превосходит себя:
публика рукоплещет,
партер кричит: - Браво!
галёрка орёт: - Заебись!
Опускается занавес.
Вызывают на бис.
Новый выход.
Поднимается занавес.
Королеве наспех пришивают голову.
Всё повторяется заново:
гильотина падает тихо,
стучит голова,
падает занавес,
снова зовут на бис,
поднимается занавес…
публика ахает…
и замирает.
Зал в предвкушении замер…
У Королевы украли тело!
В наступившей тишине отчётливо слышно,
как кого-то послали на хуй.
Королева в слезах,
залилась слезами,
её красивое лицо вспотело.
Падает занавес.
Зал свистит,
публика засвистела.
Поднимается занавес,
Королеве дают закурить,
она курит, одновременно чувствуя, что делают с её телом,
громко шепчет, не забывая, театрально возвести глаза в потолок:
- Найдите мне этого с-сукиного сына…
Мотылёк
сбивает крылом паутину
под потолком в театральных лесах,
твердит: - я опоздал!
я сильно опоздал на празднество Расина!
Голова Королевы ещё в слезах,
но уже улыбается – ей приятно
чувствовать, как её нежные бёдра
гладят незнакомые женщины и мужчины,
трогают тонкими пальцами,
приятно хвататься за спинку кровати,
выгибать свою белую спину -
мотылёк-однодневка рвёт паутину,
повторяет вполголоса: - хватит, хватит…
щупает что-то на поясе:
- слава Аллаху, что мы здесь всего до утра…
Голова Королевы в краснеющей вате
томно кусает губы,
галёрка кричит: - ура!
чуть заметно фальшивят трубы,
кто-то идёт в буфет -
мотылёк произносит: - Хватит.
Ослепляющий белый свет.
Мотылёк-однодневка замыкает контакты -
дирижёр
застывает с поднятой рукой
в середине третьего такта,
хорошо
заметно пятно на манжете,
пахнет газом,
лицо Королевы с прикрытыми глазами
застывает в гримасе
за несколько секунд до наступления оргазма,
дети,
играющие в монеты,
замирают, совсем как были,
в ослепляющем свете,
только чуть искажённые,
изогнутые, навсегда отражённые
в сетчатых глазах мотылька,
в фотографических сотах,
той характерной пыльцой на крыльях -
мотылёк
сгорает за пару сотых
долей секунды, а после кончается свет.
Над замёрзшей рекой догорает закат,
и хлопьями падает снежная вата,
на фоне этого прекрасного, но невыразимо чужого нам заката.
Мотылька больше нет.
Это было когда-то.
Так приходит рассвет.
