Но какая гадость чиновничий язык! Исходя из того положения... с одной стороны... с другой же стороны — и все это без всякой надобности. «Тем не менее» и «по мере того» чиновники сочинили
Фани, двадцать семь лет, без определенного места жительства и рода деятельности. Я...
- Какая у вас чудесная девочка! - пропел тонкий голосок молоденькой воспитательницы начальной школы - я думаю что у нас ей понравиться. Как ее зовут? Фани? Чудесное имя! Меня зовут Кристель - сказала она, протянув мне руку для знакомства.
- Я твой новый учитель. Пойдем со мной, Фани, я тебе покажу где ты будешь играть и познакомлю тебя с твоими будущими друзьями. Ты во что любишь играть? Наверное, как все девочки, в Барби?
- Нет, я люблю в доктора - сказала я тихонечко, пытаясь спрятаться за ногу своей мамы.
- Хорошо! У нас есть все что для этого нужно, пойдем я тебе покажу.
Я вцепилась в мамину ногу и с умоляющим взглядом и дрожью в голосе тихо пролепетала:
- Мамочка, не оставляй меня тут!
Этот день я игралась в садике с мамой и с новыми подружками, и когда мама ушла "в магазин", я пообещала что дождусь ее и не буду плакать. Я сдержала слово. Даже когда заплакал и забился в истерике светловолосый мальчик Жан, и у меня навернулись слезы на глазах и хотелось закричать: " Мама, где ты?!" - я выдержала. Я взяла за руку, уже полюбившуюся мне куклу, прижала ее к себе и сказала ей: " Не плачь, я сделаю тебе укольчик, это будет не больно, как укус комарика." На безмятежном лице куклы сияла улыбка. Я тоже улыбнулась и вытерла накатившуюся слезу.
Мне было пять лет. Как быстро пролетело время.
Медленно иду по улице Конфедерации , бессмысленно глядя по сторонам. В голове плавают картинки, то сталкиваясь друг с другом и разбиваясь в мелкие осколки, то переплетаясь и превращаясь в пестрый клубок воспоминаний.
Сижу на контрольной по медицине. Инфекционные болезни. Скоро выпускные экзамены. Нужно постараться написать ее хорошо, ведь результат пойдет в зачет. Коэффициент четыре! Тайком поглядываю на Эрика на первой парте.
- Какой он красивый! И как я раньше не замечала его? Высокий. Плечистый. С ним никогда не скучно. Ну да конечно, за ним пол группы девчонок бегает. А я? Чем я лучше остальных? Не дурнушка. Но и не секс-символ. Черт, вот у Мари, все при всем: блондинка, голубые глаза, светлые, слегка завивающиеся волосы(интересно, она делает завивку или от природы так?), пышная грудь(не чета моему 85В) и длинные до неестественности ноги. Да, я бы тоже на шпильках ходила и с коротенькой юбочкой всю зиму. У нее мама полька - эх наследственность! А у меня? Нет, у меня замечательные родители! Оба коренные швейцарцы, что уже редкость. Папа, родом из Женевы - профессор истории в академии искусств. Мама - из Неона, врач кардиолог в госпитале. Ой, о чем это я? Я же про наследственность... Да, ноги у меня не как у Адрианы Карамбу, но стройные и мускулистые, а еще красивые(мне уже два парня говорили про это) темные, с медным отливом волосы и глубокие зеленовато-карие глаза. Глаза мне достались от папы - спасибо папуля! Иногда говорят что они сражают наповал! Врут конечно. но все равно приятно. А Фабрис, бывший ухажер, мне как-то сказал что в моих глазах прячутся чертовщинки. Было смешно это слышать. Наверное он прав, я замечала у папы такие. Спасибо тебе папуля за наследственность!
Так вот - Эрик. Все получилось странно. Он встречался с Мари и все знали об этом. Завидовали. Я? Не знаю. Наверное нет. Но однажды, на вечеринке организованной в универе, мы столкнулись в буфете и разболтались. Он сыпал комплиментами, а я улыбалась и таяла. Потом заиграла музыка и я даже не успела опомниться как Эрик взял меня за руку и закружил в танце. Я была на вершине счастья. Он прикасался к моей щеке губами, шепча на ушко разные нежности. Мне казалось что я летела по залу не касаясь паркета. Его низкий и сочный голос действовал магически. Он уносил на небеса. Хотелось слушать до бесконечности его необычную и немного резковатую, как рваные удары смычка по струнам, мелодию. Как вдруг, буквально из-под земли, между нами выросла Мари. И Эрик, весело мне подмигнув, унесся прочь, кружа Мари в вальсе с той же ослепительной и немного озорной улыбкой. А я, как последняя дура, стояла одна посреди огромного зала и никак не могла прийти в себя. Я проревела всю ночь. Ждала что завтра дурной сон рассеется и он снова подойдет ко мне и приветливо улыбнувшись, предложит встретиться. Он улыбался. Он улыбался все время и всем. Но ко мне так и не подошел. Ни завтра ни... никогда.
Мой взгляд скользнул по остановке "Набережная" и сердце бешено застучало в груди. Хоть и произошло это три года назад, но как-будто вчера.
Я сижу на остановке ем мороженое и жду своего трамвая, витая мысленно в далеких и загадочных странах. Как вдруг, чьи-то зубы жадно впиваются в мое мороженное и карие, пронзительные глаза заглядывают в мои. Да так что озноб пробивает мое тело от волос до кончиков пальцев.
- Как вкусно! - произнес низкий, с мягким бархатным отливом, голос. Он абсолютно не вязался с худощавой, немного угловатой и в то же время необыкновенно пластичной фигурой, его владельца.
Мое эго возмутилось от невиданной наглости, а глаза как завороженные не могли оторваться от его улыбающихся с хитринкой глаз.
- Мне кажется, у хозяйки столь вкусного мороженного должно быть такое же вкусное имя - произнес он - а этого нахального парня(ведь именно так ты сейчас думаешь?)зовут Винсент.
Я на каком-то подсознательном уровне назвала свое имя. И услышала его только тогда когда оно прозвучало нараспев, уже околдовавшим меня, голосом
- Фаа-нии... Как мило звучит - и лицо его засияло от улыбки.
Потом. Мы ходили по городу никого не замечая. Я смеялась и наверное несла всякую чушь. Он тоже смеялся, обволакивая меня своим мягким и нежным баритоном. Его горячая ладонь крепко сжимала мою ладошку и его тепло растекалось всеми жилками во мне, обволакивая меня непроницаемым коконом счастья. Очнулась я под утро. Моя голова лежала и него на коленях а его руки, такие невероятно нежные, что хотелось стонать от каждого прикосновения, гладили мои спутавшиеся за день волосы. Он не спал. Глаза его, немного усталые все так же светились мягким светом улыбки. Я улыбнулась в ответ. Мне казалось что я нахожусь на другой планете. Вокруг нет ничего кроме его рук, голоса, губ... Они целовали мое лицо так бережно и ласково, изучая каждую его деталь, что казалось что это сказочный сон. И хотелось только одного чтобы этот сон никогда не кончался.
Он уехал через два дня. Контракт - гуманитарная миссия. В Конго. А я? Я не находила себе места в казавшемся пустом, родительском доме. Я чувствовала себя одиноко на работе, в таком дорогом мне и дружном коллективе. Для меня было как озарение что жизнь до его появления, лишь навязанный мне несуразный сон. Сон с запрограммированным стремлением стать "Кем-то". Сделать карьеру! Добиться! Доказать! Взять! Стать кем-то, но не собой. И именно с ним, я поняла кто я. Поняла что хочу ему дарить себя. Дарить ему свою нежность, ласку... любовь... Поняла что не могу и секунды прожить чтобы не думать о нем. Я засыпала и просыпалась с мыслями о нем. Его редкие письма и скудные звонки на две-три минуты были столь дороги что словами этого не высказать. Он всегда подтрунивал в письмах то надо мной, то над собой, он шутил о том в каких условиях им приходиться работать. Но за этими шутками просматривалась какая-то глубокая грусть, о которой я боялась даже заикнуться, понимая как трудно ему там, в далекой и чужой стране. И вот он приехал и я увидела его глаза. И поняла все. Без слов. Он похудел и в милых и до боли родных глазах, сквозь искорки любви проглядывала усталость и какая-то безысходность. И слезы. Первые мужские слезы в моей жизни. Я не знала что делать. Просто обняла его и он уткнувшись в мое плечо, долго не мог поднять глаз. Его тело содрогалось а футболка предательски промокла. Меня колотил озноб. Я знала что мне нельзя сорваться, особенно сейчас. В этот миг я была для него Всем, за что цеплялся его хрупкий мир. Мне было больно и в то же время радостно от этого. Мне хотелось защитить его, укрыть от всех невзгод, и я прижалась к нему еще крепче и прошептала ему на ушко: Милый, как долго я тебя ждала... Я люблю тебя...
И он стал сильнее. Он ожил. К нему пришел его прежний азарт и жажда жизни. Теперь он знал, что жить так как раньше не сможет. Знала это и я. Мы поняли что изменить что-либо вокруг себя невозможно если не изменишь себя и свое отношение к окружающему нас миру. Поняли что многие наши цели иллюзорны и стремление к ним не имеет смысла. Что самое ценное в жизни это наша любовь. Мы бросили все и уехали. В горы.
Я иду по улице а во мне, в недрах моего уже хорошо вырисовывающегося животика, копошится взбрыкивая то ножкой, то ручкой, наш малыш. Я улыбаюсь. Я несу бывшим коллегам по работе их любимый шоколадный тортик, запеченный в настоящей печи, а мысленно я с моим Винсентом. Помогаю ему латать кровлю(наверное он сейчас именно этим занят) изрядно обветшалого домика дедушки Жуля, подавая нужные ему инструменты. А дедушка уже суетиться на кухне, готовя простенький ужин, аромат которого разносится по всему маленькому домику.
А потом мы сядем за стол(я обязательно должна успеть на вечерний поезд!) и будут долгие и задушевные разговоры...
И будет жизнь, без телевизора-интернета-телефона... Без фактур, налогов, правительств и войн...
Жизнь с утренним поцелуем любимого и его теплой пронизывающей все тело улыбкой. Жизнь в которой наши сердца стучат в унисон и поет душа.
