Броня небосвода предельно крепка.
В Москве непогода. Озябла река.
В разъездах друзья и знакомые. Пусть.
Побродим, поучим стихи наизусть.
Слоняешься с выгнанным в шею месье,
наставником бывшим юнцов желторотых,
а ветер листву, как во рту монпансье,
гоняет и виснет шпаной на воротах,
и, ради забавы, холодной рукой
хватает за шкирку: а ты кто такой?
Да мимо иду! Не спеша, на ходу
пытаясь разматывать ветхий папирус
своей биографии. В этом году
мне новую осень пошили навырост.
Спасибо, швея золотая, прости,
но что-то никак мне в неё не врасти.
На лестничной клетке поддатый сосед
всё курит и пепел трясёт мимо банки,
и лампочки пыльной обыденный свет
вдруг высветит что-то такое с изнанки -
не самую жизни основу, но лишь
с торчащею ватой подстёжку, подкладку -
что ясно: теперь уже не поюлишь.
Домой возвратившись, отыщешь тетрадку
и впишешь рукою, нетвёрдой пока:
"В Москве непогода. Озябла река..."
