Не день, а слякотная мУка. Прости – начало столь печально.
И все исчезли, никнут плечи, дождём спадают, тихо плачу. Какое странное коварство, зачем ты так жестоко шутишь?! Безмолвно, страшно, Ку-клукс-клана колпак белеет. Ночь на взводе. Безликий, в белом, инквизитор мучительно, слова с оттяжкой, читает мне аутодафе. Костёр судьбы моей готовят, сухие ветки быстро вспыхнут, опять сожгут во имя церкви. Какой? А не принципиально…
Стою, упрямо сдвинув пятки. Запястья связаны надёжно, пенька щекотит, онемели синеющие кисти. Толку о них заботиться? Как Жанна, не вижу разницы меж жизнью и призрачной безумной навью, коктейль, как водится гремучий. Товарищ Молотов, завидуй! Взрывоопасна смесь, как надо…
Вот-вот заполыхает пламя. Босыми пятками касаюсь травы и краешка сознанья. Стерни колючий ёжик колет, и держит в этом мире бренном. А как хотелось быть свободной, не ожидать укуса смерти. Она всё ближе, ближе… ну, же!..
С плеча сползает мешковина, мне безразлично это тело. Что плакать? Этот храм не вечен… Уйди, противный инквизитор!..
Стирает мысли ластик-время, бежит пространство из-под ручки индиго-линией, начала нет у неё и нет концовки, хотя конец, положим, будет при нужной степени из корня… а может, просто дна бокала ещё сознанье не постигло…
Нет, не пьяна я, пить – не выход, от жизни разве что хмелею, но эти Время и Пространство, кривые в мыслях у Эвклида, они уж точно вечно в стельку, и траектория движенья странна, сложна и непонятна. – Отстань, безмозглый инквизитор!..
Зачем живу в такое время? Кому понадобилось душу к столбу позорному цепями приковывать? Помилуй, Боже! Зачем, положим, не родиться гетерой греческой, искусно беседой, танцами и пеньем давать мужчинам наслажденье, умом блестящим любоваться? Тогда всё проще было, легче… возможно… я уже не помню, веков немало отлетело, осенним жёлтым листопадом под ноги годы никли, никли. Всего, что было, не упомню…
Иль вот: пещера, пламя, темень. По камню тени – антрацитом. А я танцую танец странный, под бубен кожаный шаманский. Уводит ритм в иные жизни, ломает время и пространство, и мысль уносится отсюда, пронзает ткань прямой стрелою, втыкается в иное нечто, дрожит от страсти оперенье. Эфир стенает и сдаётся. И вижу чётко: люди, кони, и степь, и морды. Слышу битвы визжащий лязг, глухой и гулкий удар о землю – было тело живым, и вмиг с душой рассталось. Из транса смерть, оскалив морду, выбрасывает слишком резко… стою, качаясь, сил – лишь только упасть на шкуры и забыться… янтарь зажав в уставших пальцах…
И снова жизни, жизни, жизни… и смерть в недолгом промежутке… И вновь – людское отчужденье, в глазах неверие и ужас. И одиночество вовеки. И сны разбуженной шаманки, и зов настойчивый Природы. Деревья, запахи, движенье. Вонючий ненавистный город… какое подлое коварство! Проснуться и увидеть спящих. И неприкаянно слоняться меж ними… Время… время… время… Пусти, несносный инквизитор…
Уважаемые г. редакторы. Позвольте спросить. Если бы вашему (мне всё меньше хочется называть его своим) сайту оказал честь своим присутствием Евгений Сатановский и повторил бы то, что в своей ярости благородной сказал я, скажите мне, люто бесящаееся от своей никомуненужности недопоэтессо оле тоже дало бы ему двенадцать часов на удаление мнения, угрожая ему, ли сайтом всё-таки не распоряжаются недопоэтессы и прямо рьяные до хорькового аромата защитницы врагов моей страны?
Если через любое время моя последняя публикация будет удалена с сайта, я буду вынужден покинуть сайт, покинуть, считая его притоном русофобской проамериканской, мягко говоря, пакости. Может быть, уйду не один. Оставив оставшихся пересчитывать зелёные сребренники и молиться на крышечку от кока-колы. Тоже даю время на раздумия - администрации сайта - те же двенадцать часов.
Ух ты. Роботы, конечно, могут удивлять, но насколько я знаю про Дзен, там надоть регить свой ресурс, чтобы дзеновский робот по нему шарил, а я Решку там не регил однозначно.
