Всё ли в масть в заоблачных чертогах,
Есть ли кто из нашего двора?
Здесь ли, там, мы - прежние, Серёга,
Ну, бывай, до связи, мне пора...
****************************
Что-то песен весёлых не хочется петь,
Не берёт за живое фальшивый аккорд,
Горизонты понятного стали темнеть,
Осознание вывихнув наоборот.
И не то, чтобы жизнь заломила вираж,
Или тупо закончились булки с икрой,
Просто вдруг запропал упоительный раж,
Задувающий в струны мажорный настрой.
Рваный ритм бытия в положении "ноль",
Пульс, подобно вороне, боится кустов,
Пустота,...но она не моя - эта роль,
Я к таким режиссёрским ходам не готов.
Робкий нерв беспокойства в подкожной броне
Загоняет в тупик, оставаясь в тени.
Пробивая на крепость, прижатый к стене
Обнажённый характер, лишённый брони.
Уязвимо-ранимый в своей наготе,
Вне конфликта в тугую пружину зажат,
Нынче он не на той роковой высоте,
От которой у труса колени дрожат.
Там, где всё продаётся и всё на показ,
Полноводные реки мелеют...увы...
Беспредел и безвременье вычислив нас,
Если в чём-то непрАвы, то в целом правЫ.
Золотое сечение эры барыг,
Усадивших на привязь своих егерей,
Все они, "се ля ви", не корсары из книг,
Потрошащие трюмы чужих кораблей.
Свой кусок пирога добывая в бою,
Тех от этих всегда отличало одно-
Флибустьерский трофей оставался в строю,
Корабли мародёров ложатся на дно.
Их останки, забитые в зыбкую твердь,
Разъедает придонным планктоном и мхом.
Те, кто рвал их борта, обрекая на смерть,
Разве что вольнодумство сочли бы грехом.
Но не те, так другие, сорвавшись с цепи,
С той, которой остов пригвождён к якорям,
"Тет-а-тет" со стихией- топи, не топи,
В одиночку пойдут по житейским морям.
Не для них это в затхлом болоте подстав-
Стать разменной фигурою в чьей-то руке,
Им бы свой, не чужой монолог проиграв,
Оборваться, как рвётся струна на колке.
В этом чокнутом мире и раньше и впредь,
Только шаг от большого, до мелких интриг.
Разночтения взглядов легко лицезреть
На полях пожелтевших от времени книг,
В коих правда и ложь, да ещё миражи-
С детских лет зафрахтованный свой "закордон",
Где в тавернах звенят боевые ножи,
Загоняя под лавки пугливых ворон.
Где едва ли боятся открытых пространств,
Где стрелять, так стрелять, а любить, так любить,
Где умение выжить без средств и лекарств
Весит больше, чем просто умение жить.
Шар земной изуродован сетью границ,
На поверхностях суши их черт не стереть...
А ведь небо их трёт караванами птиц,
Тех, что сами решают, куда им лететь.
Что-то песен весёлых не хочется петь,
Может время врубило обратный отсчёт.
Мнится мне, будто ясное стало мутнеть,
А размытое, вроде как, наоборот...
