Иван Семенович Сидоров купил себе книгу «Черная и белая магия». Немного смущала надпись: «Complete idiot’s guide». Не смотря на то, что Иван Семенович, как и большинство из нас, сдали английский навсегда, слово “idiot” настораживало, но, в то же время, обещало облегчить процесс вникания в содержание книги. Марью Петровну, супругу, Сидоров решил пока не посвящать в детали своего нового увлечения. Сегодня он специально отпросился с работы и пришел домой задолго до появления Марьи Петровны, чтобы испытать на практике знания, полученные из книги.
Иван Семенович добился почти идеального рисунка пентаграммы, установил и зажег свечи, приобретенные в специализированном магазине, которых нынче развелось непомерно много, раскрыл книгу и прочел заклинание.
В комнате потемнело, откуда-то взялся дым, что-то сверкнуло в центре пентаграммы и запахло серой. Когда дым развеялся, Сидоров увидел, как ему показалось, человека в черном смокинге, при галстуке.
- Да что же это такое! Ну, почему именно сегодня? Почему Вы вызвали меня именно сейчас?! – От громового голоса человека в смокинге, казалось, затряслись стены квартиры.
- Я… Я думал, что… - пробормотал растерявшийся Иван Семенович. – А что сегодня?
- «Думал» - передразнил его джин и поправил цветок в петлице смокинга. – Ничего Вы не думали. Сегодня у меня свадьба! Меня невеста ждет!
- Что же делать-то? – Окончательно растерялся Сидоров. – Вы… Это… Возвращайтесь тогда обратно, что ли…
- Не могу я вернуться, пока Ваше желание не выполню. Давайте уже, загадывайте!
- Да у меня, собственно, нет желаний… Я же просто так, попробовать…
- Как «нет желаний»? Вот я попал! Что же мне теперь вечно здесь торчать? Хоть что-нибудь: дворец из слоновой кости, карету там золотую, а? Невеста же меня не дождется!
- Придумал! Моя супруга мечтает о норковой шубе…
- Шубе? Отлично! – Джин исчез, но через мгновение вернулся с шикарной шубой и бросил ее к ногам Ивана Семеновича. – Вот, привет супруге! – И пропал.
Едва только Сидоров успел погасить и убрать свечи, стереть пентаграмму с пола, как в дверь позвонили. На пороге стоял участковый, Борис Борисович:
- Мне сказали, что в эту квартиру только что вошел гражданин с дамской норковой шубой. Разрешите войти?
Иван Семенович только и смог кивнуть.
- Проходите, гражданочка, - поманил кого-то участковый.
Гражданочка вошла, увидела шубу на полу, кинулась к ней, стала орошать слезами, покрывать поцелуями и причитать:
- Нашлась, нашлась, шубушка моя…
- Тэк-с, вызываем понятых и составляем протокол. Что-то мне Ваше лицо знакомо, а? Давненько я не брал скупщиков краденого, вот так вот, запросто, голыми руками. – Борис Борисович расстегнул планшет и стал доставать бланки. В дверь позвонили. – Минуточку, подозреваемый, позвольте я открою. А вот и понятые, заходите, граждане.
- Вань, а чего это у тебя происходит-то? – Вася, сосед по этажу, был трезв, видимо, для разнообразия. – Моя не у вас?
- Ой, Борис Борисович, здрасти! А я тут мимо проходила… - это была Люська, соседка с верхнего этажа.
- Тэк-с, гражданочка потерпевшая, прекратите шубу слюнявить. Это – вещественное доказательство, между прочим. Признаете ли Вы при свидетелях, что это вещественное доказательство принадлежит Вам и служит шубой? – Участковый принялся споро заполнять бланки.
- Нет, это не моя шуба, - призналась потерпевшая. – Просто очень уж похожа.
Все были шокированы ее честностью.
- Ну, вот, - огорчился Борис Борисович. – Зря только бланк испортил. Тэк-с, граждане, попрошу очистить помещение.
- Ой, Ваня, прелесть какая, - Марья Петровна вертелась перед зеркалом. – Пойдем погуляем, а?
Сидоровы чинно вышли из подъезда. Их провожали взглядами вечные бабки.
- Ишь, вырядилась, фря! – Нарочито громким шепотом пульнула им вслед одна из них. Остальные поддакнули осуждающе поджатыми губами. Озноб прокрался под шубку Марьи Петровны и пробежал вдоль позвоночника.
Казалось бы, ну чем может быть омрачено счастье шубковладелицы? Разве только внезапным нашествием моли на предмет обожания. Увы, существует еще и не меньшее зло: зависть подруг, не имеющих мехового сокровища. Марья Петровна стала замечать как замолкают разговоры при ее появлении и раздражающие звуки частых сглатываний слюны, доносящиеся ей вслед.
- Все, Ваня, не могу больше, - мучительная тоска была в голосе и взгляде супруги. Голос был обращен к Ивану Семеновичу, а взгляд на шубу, которая, казалось, тоже чувствовала себя не лучшим образом.
Сидоров молча достал с полки книгу и начал чертить пентаграмму.
- Вы не понимаете! Это же какой был труд: наловить этих ни в чем не повинных норок, выделать шкурки, сшить, наконец. Что значит «заберите обратно»?! – возмущался джин в шелковом восточном халате. В руке он держал бутылочку с молоком, на горлышко которой была надета соска. – Куда я ее дену?
- А Вы жене подарите, - предложил Иван Семенович.
- Издеваетесь, да? У нас жара плюс сорок, - джин нервно сдернул соску с бутылочки и отхлебнул. Глаза его налились кровью, он сграбастал шубу и швырнул ее себе под ноги. Шуба разлетелась на добрую сотню живых норок, которые сыпанули по квартире. Джин исчез.
- Ваня, - взвизгнула Марья Петровна. – Лови их! Они твои туфли грызут!
На другой день в местной городской газете появилась небольшая заметка под заголовком «Нашествие», в которой говорилось о появлении большого количества диких норок в зоопарке и том, что специалисты оказались бессильны объяснить это явление.
