Опять под ноги легло полотно дорог
и движет неумолимо спокойно к краю,
но если уровень почвы ниже моих ног,
то это ещё не значит, что я летаю.
И вся философия не стоит выеденного яйца,
если в душе — ад, а в сознании — полюс,
существующий как полярность любимого лица,
а понимаемый, как Венерин пояс.
Но ветер кромсает ножницами пространство на лист,
или на ленты дорог, приводящие к сути;
и если в ушную раковину мне кто-то шепчет: "проснись",
то это не значит, что он призывает к смуте.
И разве имеет значение то, что прошло?
И достоверно ли то, что будет когда-то?
Жизнь проистекает но обыденна, как стекло,
на котором рисуется картина заката.
На какую карту поставить — не мне решать,
на каком моменте закончить — мне непонятно,
но летит из-под ног полотно дороги опять,
а на страницах жизни появляются смысла пятна.
Дорогое Солнце, если у Вас есть время и желание, Вы можете с 21:00 каждой пятницы до 15:00 каждого воскресенья проголосовать в авторизованном виде за одно из стихотворений текущего Шорт-листа недели. Голосование идет вот тут: http://www.reshetoria.ru/obsuzhdeniya/shortlist/ (текущий список номинированных стишей там же).
Его звали Сода–солнце.
Американские летчики, участники челночного полета, которые отбомбились над Берлином и теперь пили у стойки на нашей базе, встретили его невнятным веселым лаем. Он прикрыл их от «мессершмиттов», когда они подходили к базе. Он один спустил в море двух «мессеров», третий задымил к горизонту.
– Сода–виски, – предложили они ему.
– Сода–солнце, – сказал он и стал губами ловить капли грибного дождя, залетавшие в открытую фрамугу.
Американцам перевели – сода–солнце, – они опять засмеялись и напились на радостях. Его стали звать Сода–солнце. Все светлело на базе, когда он появлялся. Худощавый, с близко посаженными карими глазами, удачливый в начинаниях и ласковый с девушками.
