С какой беспечальною нежностью я вспоминаю сейчас то безгрешное время…
… Безгрешное время, когда небокрылою тварью под музыку Моцарта я замирал…
Да, я замирал… И, попав в резонанс махаоновым взмахам аккордов его, отдавался им всею своею душою…
Душою… А после бросался на мельницы смысла, катрена копьем протыкая пространство сонетов венка. Но!
Недавно, какою-то черной беззвездною ночью хамсинной я вдруг… Услыхал!
Да, я услыхал, как звучит этот бред, этот черт, этот Фред, этот Аль, этот Шнальфред непонятый неандертальством моим музыкальным отринутый… Я услыхал, как…
…Лавинно-протяжный период его, словно голос профундо, поставленный на диафрагму – на пятки – на почву планеты – на млечность в ночи…
… Ударяет, как колокол, и, в черепную коробку мою проникая, гудит там, гудит там, гудит…
Да - а - а - а!!! Войвает, скропжится, взраз спетрушившись, взрастает - и тает в снегах…
А после, лавиною, горной лавиною схлынув в межзвездие джаза, колотит посуду – тарелками глушит и слушателей… И оркестр…
…И флейта, как флёристый отзвук на коде…
…А как там звучит тишина…. До сих пор там звучит… ТИШИНА!!!
... А после того, как я все же услышал все ЭТО и, нянькаясь с неандертальством своим музыкальным…
…Я все-таки понял – что так будоражит и нервною дрожью, и жженьем в груди … Заставляет понять, что умишком моим невозможно постичь дисметричность периодов ритма его…
А желанье понять лишь приводит к тому, что сознанье мое попадает в силки и, безумною птахой истративши жизнь… Замирает!
А его философия кажется блажью, предчувственной блажью… И хочется жить, как и жил до сих пор, до того, как прочувствовал это бездумье…
…Да, это бездумье и о-чело-веч-ивань-йе кафкианских аккордов его…
И ту БЕСПРЕДЕЛьность, в которой СЕЙЧАС И БОЛТАЕТСЯ РУСЬ!!!
И… Хочешь, не хочешь – придется теперь на исчезнувшем, доисторическом птахе…
…На птахе придется мне перенестись под гигантские протодеревья поэзии русской, и, хочешь, не хочешь – придется мне заклекотать на пост-шнитском его языке, навсегда непонятном, ненужном уже никому, никогда, никому, никогда…
А теперь… Подскажите, пожалуйста, как я смогу… Осознавший … Раскаявшийся… И посыпавший голову пеплом – ну, как я смогу оставаться таким же, как был, сочинять птеродактилем, протохореем… Ну, как я смогу архиямбом стишки сочинять?!
Сочинять… Архиямбом… И даже любимый, и даже до боли родной амфимакр мне не в радость теперь, господа сионистские Вы реалисты, возрадуйтесь, дуйте в шофар, потому что придется, придется мне гири, чугунные гири пилить и пилить…
И не факт, что найду, ну, хоть что-то найду там…
Ну… Что же ТАКОГО Я ВСЕ ЖЕ ТОГДА
У – СЛЫ – ХААААЛ!!!
