Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар, доставшийся нам от поры детства. Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель
Первый раз я увидела тебя ранней весной. Не люблю раннюю весну и позднюю осень - в них живет осколок зимы. Наткнулась однажды на репродукцию картины какого-то художника под названием «Весна» в глянцевом журнале: серый лес с потухшим взглядом и сдохшая речка в плевках снега. Черно-белая фотография довоенных времен в пигментных пятнах старости. Весна…
Я шла по улице, лил дождь. Стеной. И я шла сквозь эту стену туда, не знаю куда. В правой руке крепко держа большой черный зонт-трость, во рту перекатывая ириску. Левый глаз спал, а правый с интересом разглядывал немногочисленных прохожих. Вороний внутренний голос комментировал увиденное. Левой рукой я перебирала мелочь в кармане пальто. Пальто у меня ярко-оранжевого цвета - протест буро-серой весне.
Я шла. Обычная девушка. По обычной улице. В обычный день. И тут я увидела тебя. Сначала возникло ощущение, что кто-то невидимый схватил меня за руку и крепко держит, и, глянув на запястье, я увижу ровные кругляшки синяков черно-фиолетового цвета. Проклятая нежная кожа. Синяков не было. Но кто-то держал меня за руку! Ты? Я стояла и смотрела на тебя. Так смотрит слепой. Остановившимся взглядом. Казалось, что вся я через глаза ухожу к тебе, только физическая оболочка в ярко-оранжевой обертке, вцепившись в зонт, стоит посреди улицы. Все это длилось тридцать секунд. Я всегда чувствую время. Если тридцать секунд разбить на мгновения, получится внушительная цифра. Внушительное количество времени я стояла и смотрела на тебя. Потом меня толкнули. В спину. «Встала тут, корова!» - нечто похожее на женщину прошло мимо, стукнув меня по ноге авоськой и обдав запахом чужого тела. Я поморщилась. А ты смотрел на меня. Ты. Такой элегантный, ухоженный, такой красивый… Мне стало неловко. Я повернулась и пошла в противоположную сторону. От тебя.
Потом пришла именно та весна, из-за которой моё серце заходится в пляске святого Витта. Краски в одночасье набрали сочность – так распускается цветок. В явленном есть что-то нежное. В красках, в воздухе, в людях. Весна была повсюду, ее запах уже витал в воздухе и, как бы забавляясь, окутывал собой все живое, играя в прятки. Я спешила на встречу, разговаривая по телефону. Не люблю разговаривать на ходу. Ненавижу телефонные разговоры: когда не видишь глаз, и какой-то механически искаженный голос что-то бубнит тебе в ухо. Я уже забыла о тебе. Человеческая память избирательно странная. До сих пор помню все номера телефонов своих знакомых и даты их рождения, а о тебе забыла. Может быть, мне хотелось забыть. Но тут я снова увидела тебя. И жаркая волна узнавания накрыла меня с головой. Опалило лицо. Я побоялась подойти к тебе совсем близко. Недопустимо близко, по моим понятиям. Стояла в сторонке и пялилась на тебя, как ребенок. Тридцать секунд. Тридцать секунд. Короткие гудки из телефонной трубки. Мой остановившийся взгляд. Осознание, что фатально влюбилась. В тебя. Каждое утро я старалась пройти по этой улице, чтобы случайно или неслучайно увидеть тебя. Две случайности рождают закономерность. С колотившимся сердцем я шла по улице, где дважды увидела тебя. Каждое утро. Делала огромный крюк по дороге на работу, теряя драгоценное время. Но никакие потери времени не могли сравниться с той эйфорией, которая охватывала меня, когда я встречала тебя. Я готовилась к этой встрече. Каждое утро. И после - чувствовала странное опустошение внутри. Мне хотелось тобой обладать. Мне хотелось в любой момент прикоснуться к тебе в своей невыразимой ничем, кроме жеста, нежности. Но я могла только любоваться тобой. Со стороны. Все чаще я стала думать, что мы с тобой прекрасно смотрелись бы вместе. Я готова была на всё ради этого…
С тех пор прошло много времени. Тридцать секунд в миллионной степени. Ты со мной. Я могу прикоснуться к тебе, погладить, тихо выговаривая: «Мой. Любимый. Чертовски. Элегантный. Черный. Брючный. Костюм».
