…Ну почему это я не хочу разговаривать? Просто я вас всех внимательно слушаю. Очень даже интересно… Про себя? Как-то неловко о себе говорить. Ничего примечательного в моей жизни не было – родилась, училась, замуж выходила… Да, работаю. Вот в командировку еду… Нет, сейчас я не замужем… и детей нет… Да так как-то… не сложилось… С мужчинами? – Почему же, встречаюсь… А что про них говорить – мужчины они и есть мужчины. Бабники и… простите, я не о присутствующих… Про них и рассказать?.. Да что же такое Вам поведать?.. А знаете, решусь-ка я всё же высказаться, уговорили. Ехать нам ещё часов шесть – как раз успею. Мы с ним год как расстались, и я ни с кем об этом не говорила, хотя психологи советуют выговориться, если что-то камнем лежит на сердце… А у меня как раз лежит. И не камень – скала недвижимая. Только извините, если немного косноязычна буду. Не привыкла я долгие разговоры разговаривать. Странный недостаток для женщины, да?.. Ну ладно, слушайте…
…Мой последний мужчина был котом. Да, да – натуральный такой мужчина-кот. Я бы даже сказала, Котяра. И все женщины были для него кошками, охваченными жаждой соития. Это была данность, с которой следовало либо смириться, либо послать всё к чёрту и расстаться. Я, вопреки своему характеру, решила до поры до времени ничего не предпринимать и обречённо плыть по течению жизни. С одной стороны, плавание было довольно приятным, а вот с другой – вызывало во мне большую озабоченность и тревогу.
Для этого было несколько причин. Во-первых, я самой себе никогда не врала, а мой честный голос шептал на ухо, что ты, подружка, давно использовала свой лимит молодости и, хотя продолжаешь выглядеть на все сто, усилий для достижения этого тратишь неимоверно много. Во-вторых, с возрастом я стала панически бояться одиночества. Гораздо больше, чем в молодости боялась связать себя с пустым и ненадёжным спутником жизни. По злой иронии судьбы все два раза мне попадались именно такие. Ну и, в-третьих, мой Котяра был такой мужчина! Подобные экземпляры попадаются один-два на миллион, да и то – не в каждое столетие.
Начать с того, что он был красив. В нём была не та голливудской красота, заставляющая замирать сердце любой провинциальной дамочки, а красота внутренняя, исходившая не только от него самого, но и от пространства, в котором он находился. Неординарная внешность Василия, в сочетании с гибким и сильным телом, и впрямь напоминала вышедшего на мартовскую прогулку кота. Ему шла любая одежда. В рабочих джинсах и рваной футболке он выглядел не менее эффектно, нежели в деловом костюме или вечернем смокинге. В деревенской идиллии, на модном вернисаже или великосветском рауте мой Котяра неизменно привлекал к себе внимание окружающих. Продолжая кошачью тему, можно было с большой долей уверенности утверждать, что и на помойке он был бы самой заметной и колоритной особью.
К тому же, в отличие от физически переразвитых дебилов, он был умён. Его познания в различных областях порой ставили меня в тупик. Искусство, промышленность, психология, медицина, точные и гуманитарные науки – вот далеко неполный перечень тем, по которым Василий высказывал глубокие, далеко не поверхностные суждения. «Всесторонне развитая личность» – избитый штамп, но к нему данное определение подходило в полной мере. Он хорошо пел, замечательно декламировал стихи и прозаические отрывки известных поэтов и писателей, довольно неплохо играл на рояле, свободно чувствовал себя на кухне, поражая меня знанием редких и малоизвестных рецептов блюд. В общем, весь состоял из достоинств. Кроме баб.
Нет, я понимала, что и эти самые бабы (и я в их числе, как не горько это осознавать) были частью его мужских талантов. Многие мужики позавидовали бы этому его достоинству, но мы – женщины… Но я… До встречи с Василием мне не ведома была ревность. В юности я легко затмевала своей внешностью ближайшее женское окружение, в более зрелом возрасте знала немало тайных способов привлечь и удержать возле себя мужчину. Как правило, не было нужды ими пользоваться, поскольку большую часть времени приходилось отбиваться от представителей кобелиного племени. Но Василий был не из их числа. Я безумно, тщательно пряча это чувство в себе, ревновала его ко всем представителям женского пола, независимо от возраста, национальности, профессии и внешних данных. Василий мог полюбить и охмурить любую! Даже шпалоукладчицу на железной дороге.
Но что удивительно, женщины не имели над ним власти. Все мои «тайные способы» оказались бледной тенью того, что он имел в своём арсенале для подчинения женской половины человечества. Василий умел любить. Как он любил! Это было что-то невообразимое. Я и сама – женщина достаточно эмансипированная, и в любовных утехах не слабонервная. Знаю, чего хочу, и как этого достичь. Но после недельного знакомства с моим Котом поняла, что вся моя сексуальная смелость и раскрепощённость – жалкий лепет дореволюционной барышни, пишущей любовную цидульку курсанту ремесленного училища.
Нет, он не был утонченным извращенцем или победителем всемирного конкурса знатоков и практиков Камасутры. Но он был самцом. От пальцев ног до кончиков волос. Он выглядел самцом и источал запах самца. В его присутствии прыщавые девочки-малолеточки буквально истекали гормонами, а старушки, божьи одуванчики, норовили выпятить опавшую грудь и взбить, пропахший нафталином, шиньон. С первого слова, с первого взгляда он покорял, подчинял и овладевал теми, на кого обращал своё внимание. Быть его женщиной, самкой, было невероятно заманчиво и престижно, но в то же самое время, до боли и страха ненадёжно. Всегда казалось, что вот ещё мгновение, и он легко и непринуждённо поменяет тебя на вон ту грудастую блондинку или вот эту голенастую брюнетку. Своим обаянием, своим умением влюблять в себя каждую женщину, и этим ежеминутным, ежедневным страхом потерять его, он ещё больше подчинял себе тех, кто попадал под его влияние.
…Познакомились мы с ним, вернее – он со мной, самым невероятным образом. Он просто затащил меня к себе. В тот день суббота была… Точно, суббота, потому что для меня она оказалась рабочим днём: нужно было срочно для моей начальницы кое-какие бумаги доделать. Ну, я до обеда управилась и решила до дому пешком прогуляться. Погода – вот как сейчас за окном, теплынь стоит и весной умопомрачительно пахнет. Люди какие-то новые, светлые, улыбающиеся, целующиеся. Я и сама шла, неизвестно чему улыбалась. Как вдруг чую, кто-то меня за руку хватает. От неожиданности разворачиваюсь и пытаюсь ударить неизвестного – подумала было, что кто-то на мою сумочку позарился. Но рука так в полёте и замерла, потому что за руку меня держал никто иной, как мой Кот. Вернее, это я после узнала, что он кот, а в тот момент я просто увидела красивого, среднего возраста мужчину с невероятным цветом жёлто-зелёных глаз. Между нами произошёл быстрый диалог, который напрочь сбил меня с толку, и дальше уже не я управляла событиями, а они мною.
- Тебя как зовут? - Спросил он.
- Диана, - машинально ответила я.
- Значит, Диа…
И я мгновенно попала в какой-то ступор. Дело в том, что так – Диа – меня звали только однажды, в далёком детстве. У нас во дворе был мальчик Слава. Ушастый, вечно больной, он не посещал никакие садики и школы, а занимался на дому. К нему приходили педагоги. А ещё он на скрипке играл под руководством своего отца, известного в нашем городе музыканта. Так этот Слава с мальчишками не водился – они его вечно дразнили и обижали… Такая детская жестокость была… Мы, дети, не знали да и не понимали, что это такое – неизлечимая болезнь «лейкоз». Для нас это всё равно что чесотка была… вот и смеялись… Слава во дворе не играл. Только гулял. А разговаривал исключительно с девочками. Видимо они добрее были. А больше всех со мною, почему-то… Я ему всё время о чём-нибудь рассказывала. Сначала про садик, потом про школу, а потом… А потом он умер, и мы – ребятишки – долго не могли о нём говорить и вспоминать… Стыдно, наверное было… Этот Слава и называл меня так странно – Диа…
- А меня – Василий, - мужчина продолжал меня держать за руку, а я неотрывно смотрела на него, понимая, что с каждой минутой он всё больше нравится мне.
- Кот Васька?
- А как ты догадалась? - Удивился он.
- О чём догадалась?
- Что я кот…
- Потому что всех котов зовут Василиями, - засмеялась я.
- Ну, положим, не всех, - он тоже засмеялся. – И не все Василии – коты. А я – самый настоящий кот.
- А почему кот без усов? – Продолжала веселиться я.
- Потому что я кот из породы короткошёрстных и безусых. Редкий, вымирающий вид.
- Ну, уж и вымирающий, - не поверила я. – Вон каким здоровьем пышешь… Аж светишься.
- Это так, - нарочито трагически вздохнул мой новый знакомый. – Все великие роды, перед тем, как кануть в Лету, имели довольно-таки цветущий вид. Например, король Франции Людовиг XVI, перед своей трагической гибелью на гильотине от рук добрых революционеров, имел довольно приятный и здоровый вид. У него было много фавориток, которых он не обделял мужским вниманием.
- Ого, какое знание предмета, - притворно восхитилась я.
- А как же! Положение обязывает. Мои предки водились в лучших королевских домах Старого Света. Мой пра-пра-пра-пра-пра-прадед Василиск, всю свою долгую и счастливую жизнь не слазил с рук английской королевы Анны. От его брака с кошкой личного повара королевы родилось восемьдесят котят, многие из которых перекочевали в королевские покои Франции, Испании, Дании и даже – России. Тогда было модным дарить высокородных котят своим царственным родственникам. А теперь, я слышал, всё чаще обмениваются собаками. Фу, как низко пало человечество! Собака – это…
Василий говорил, а я незаметно попадала под очарование его внешности и голоса. На нём были синие джинсы и тонкий свитер с широким воротом, открывавшим сильную шею. На ногах – модные замшевые туфли. Казалось, он не говорит, а мурлычет, а сквозь пальто я чувствовала, как мужчина-кот втягивает и выпускает свои когти. «Точно, котяра…» – подумала я… От моих мыслей меня оторвал голос:
- Ты должна мне помочь.
- Помочь? …Но как?
- Я хочу, чтобы ты поднялась ко мне наверх в мастерскую.
- В мастерскую? – Снова переспросила я.
- Да. Наверх, в мастерскую. Я – художник…
- Не может быть! – Я искренне удивилась. – Меньше всего ты похож на художника.
- Правда? А на кого я, по-твоему, похож?
- На кота и походишь! Особенно когда на собак фыркаешь.
- Ну, правильно. Я же сразу сказал, что я – кот. Но кроме этого, я ещё и художник. Мужчина-кот. Кот-художник. Так ты поможешь мне?
- А что нужно делать?
- Я расскажу и покажу, но для этого мы должны подняться ко мне в мастерскую. Пошли?
- Пошли, - легко согласилась я.
…Много позже, когда мы уже расстались, я часто спрашивала себя, а что изменилось бы, если бы в тот весенний, мартовский день я отказалась идти с незнакомым мне мужчиной к нему в квартиру? Я должна была отказаться! Ну, ведь не девчонка же я какая-нибудь, а вполне зрелая женщина, отдающая себе отчёт в том, чем может грозить подобное легкомыслие. И сама себе отвечала: нет, не могла. Я уже была под обаянием этого удивительного человека. Человека-кота… или кота в человеческом обличии. Он уже имел надо мной власть, которой не хотелось противостоять. Да и желания не было… Потому что я влюбилась. Сразу и безоговорочно. Потому что я своим обонянием женщины мгновенно уловила запах настоящего мужчины, настоящего самца. И как самка, ощутила непреодолимый зов природы, не подчиниться которому было просто невозможно. И я пошла за ним…
…А давайте-ка, чаю у проводников закажем, а то у меня голос ослабел… Нет, нет, «чего-нибудь более крепкого» мне не надо. Я вообще пить не могу и не умею… С полстопки коньяку начинаю неудержимо смеяться, а потом засыпаю… А рассказ только-только начался… А чаю принесите, буду Вам чрезвычайно благодарна…
.jpg)
